Справочный отдел библиотеки Британского Национального музея в Лондоне — настоящий кладезь библиографии по истории злополучной бригантины. Вскоре мне стало ясно, что этому небольшому деревянному суденышку отведено не менее завидное место в истории мореплавания, чем флагманскому кораблю Христофора Колумба. Оказалось, что за рубежом тайна «Марии Целесты» столь же популярна, как у нас тайна Тунгусского метеорита.
Один из консультантов, который любезно помог мне найти нужный ящик с карточками, в шутку заметил: «О, вам предстоит большая работа, сэр! Об этом судне написаны груды книг, но 99 процентов в них — вымысел!»
И действительно, поиски этого одного процента правды о «Марии Целесте» заняли у меня уйму времени. Самыми достоверными материалами оказались отчеты адмиралтейской комиссии, которые были опубликованы всего лишь одной английской газетой «Джибралтар Кроникл» в 1873 году.
Некоторые подробности я заимствовал из документальных исследований английских и американских историков и писателей-маринистов.
Вернувшись на родину, я еще раз просмотрел свои записки, постарался отбросить все досужие вымыслы и на основе документальных данных решил изложить все по порядку.
Вот с чего началась эта странная история.
ВСТРЕЧА В ОКЕАНЕ
Подгоняемый свежим норд-вестом Северной Атлантики, английский барк «Дея Грация» приближался к берегам Европы. Судно совершало плавание с грузом керосина из Нью-Йорка в Геную.
Точно в полдень 4 декабря 1872 года капитан корабля определил по солнцу свои координаты — 38°20' северной широты и 17°37' западной долготы. До Гибралтарского пролива оставалось менее 400 миль — два дня плавания.
Капитан барка Дэвид Морхауз уже было направился к себе в каюту, чтобы сделать отметку на карте, когда услышал возглас впередсмотрящего: «Два румба слева — парус!»
Через несколько минут стал виден силуэт небольшого корабля. По его оснастке можно было определить, что это бригантина — двухмачтовое судно с прямыми парусами на передней мачте и с косыми, как у шхуны, — на задней.
Наблюдая за незнакомцем в подзорную трубу, капитан Морхауз обратил внимание, что он движется каким-то непонятным образом: уваливаясь то в одну, то в другую сторону и неестественно зарываясь носом в волны океана.
«Странное судно… Кливер и стаксель поставлены на левый галс, а нижний фор-марсель — на правый. Грот-мачта совсем голая, — рассуждал про себя капитан «Деи Грации». — К чему эти ненужные пируэты и зигзаги? Рулевой, должно быть, здорово поднабрался. Так они будут идти до Америки три месяца!»
Суда постепенно сближались. На мачте «Деи Грации» подняли два флага: «Е» и «S». По международному двухфлажному своду сигналов они означали вопрос: «Как называется ваше судно?» Со встречного корабля ответа не последовало. Снова взяв подзорную трубу, Морхауз увидел, что бригантиной никто не управляет и ее штурвал свободно поворачивается то влево, то вправо».
«Любопытно, очень даже любопытно, — бормотал себе под нос капитан. — Наверное, они все спят». Он приказал рулевому взять два румба влево. «Дея Грация» приблизилась к паруснику на сто метров.
— Смотрите, смотрите! Так это же судно Бриггса «Мария Целеста»! Вот это встреча! — радостно закричал капитан Морхауз. Но корабли, следуя противоположными курсами, уже расходились: барк под всеми парусами несся на восток, а встреченная бригантина, раскачиваясь из стороны в сторону, медленно двигалась в западном направлении. Капитан Морхауз успел заметить, что палуба бригантины пуста и часть парусов изодрана в клочья.
«Это непохоже на Бриггса. У него всегда полный порядок на судне. Нет! Там что-то случилось», — подумал капитан. Он решил лечь на обратный курс и выяснить, в чем дело.
— К повороту! Готовить шлюпку левого борта к спуску! — пронеслась над палубой его команда.
Барк, закончив поворот, шел рядом с «Марией Целестой». Но по-прежнему на ее палубе никого не было.
— Эй, на «Целесте»! — крикнул в медный рупор Морхауз. Слова гулким эхом пронеслись над холодными серо-синими волнами океана.
Подождав с минуту, Морхауз снова поднес рупор к губам:
— Алло, Брнггс, откликнись! Что случилось? Тебе нужна помощь?
Ответа не было. Лишь плеск крутых волн, ударявшихся в борт корабля, и легкий свист ветра в его туго натянутых вантах нарушали величественное безмолвие Атлантики. Радость встречи в море, когда длительное плавание кажется таким однообразным и тоскливым, сменилась тревогой и беспокойством. Американец Бенжамин Бриггс, капитан «Марии Целесты», был старым другом Морхауза. Они знали друг друга с детства. Почти одновременно стали капитанами. В один и тот же год женились. Сколько раз им приходилось вместе встречаться в разных портах! Как было приятно ему, Морхаузу, придя, бывало, в Гибралтар или Марсель, увидеть судно Бриггса.
Голос старшего штурмана Оливера Дево прервал воспоминания капитана:
— Сэр, шлюпка готова к спуску. Я беру двух гребцов и отправляюсь на «Целесту».
— Да, Оливер, отправляйтесь. Выясните, что там у них произошло. Я чувствую неладное. В таком состоянии судно! Нет, на старину Бриггса это не похоже. Эй, Дево! Скажите там, чтобы они легли в дрейф. Я приведу барк к ветру и тоже лягу в дрейф.
С каждым взмахом гибких ясеневых весел шлюпка, легко поднимаясь на вершины волн, приближалась к бригантине. Дэвид Морхауз стоял у поручней, с тревогой глядя на истерзанный океаном корабль своего друга. «Мария Целеста» раскачивалась на волнах, как пьяный матрос, возвращающийся утром из таверны на свой корабль.
«НАВЕРНОЕ, ОНИ СПРЯТАЛИСЬ В ТРЮМЕ»
Мокрая, блестящая от брызг палуба бригантины была по-прежнему пустынна. Обрывки парусов фок-мачты ударялись о реи и мачту, издавая треск, напоминающий щелканье пастушьего кнута.
Первое, что бросилось в глаза Оливеру Дево, когда он с одним из матросов взобрался на палубу «Марии Целесты», был открытый люк носового трюма. Его деревянные крышки валялись рядом на палубе внутренней стороной вверх. «Странно, какому дураку потребовалось их переворачивать?» — подумал штурман и заглянул в трюм. Там в проходах между рядами деревянных бочек плескалась вода. Из отверстия измерительного колодца у отливной помпы торчала замерная рейка. По ней можно было определить уровень попавшей в трюм воды — около метра.
На палубе валялись перепутавшиеся снасти, обрывки манильских канатов свисали за борт в воду.
— Капитан Бриггс, где вы? — крикнул Дево. — Кто есть на этом корабле, черт подери?
Молчание.
— Да они просто издеваются над нами! Они, наверное, спрятались в кормовом трюме, — сказал сопровождавший штурмана матрос.
Второй трюм тоже почему-то оказался открытым. Его люковые крышки были сложены нормально — нижней стороной к палубе. В нем также между рядами бочек плескалась вода. Поручив матросу пересчитать в обоих трюмах бочки, Дево направился к кормовой надстройке, где должна была находиться капитанская каюта. Но что это? Все окна кормовой надстройки были закрыты брезентом и заколочены досками. «Для чего? Кому вздумалось их забить? — удивился штурман. — Какая-то чертовщина происходит!»
— Эй! Есть тут живые люди?! — крикнул Оливер Дево. В гулком молчание коридора в такт качке хлопала какая-то неприкрытая дверь. Оказалось, что это каюта капитана. Здесь было достаточно светло — свет проникал в помещение через верхний люк, непонятно почему открытый. Пол, переборки и все вещи в каюте были влажными. Мебель стояла на своих местах, койки — аккуратно заправлены, одежда — на вешалке. На письменном столе — несколько свернутых в рулон карт…
Дево вышел в коридор и открыл дверь соседней каюты — старшего штурмана. Здесь было сухо. Все на своем месте. На ковре стоял деревянный ящик с набором плотницкого инструмента.