Я медленно опустилась в горячую воду. В тело, как будто впились много миллионов тонко жалящих иголочек – вода была слишком горячая. Я заставила себя расслабиться и прикрыла глаза.

Не то чтобы Дима не мешал, но все же… нельзя отрицать того что без него мне было тоже очень не плохо. Вкусная еда и регулярный секс – это, конечно, плюс, но все остальное можно смело записать в минус. Этот дурацкий семинар дал мне отличную возможность побыть одной. Главное – не забыть, что Рыжий вернется. И к этому времени у меня должен быть готов ответ на вопрос: а хочу ли я продолжать…

Прошла неделя, и я уже не так наслаждалась пустой квартирой по вечерам. Дима исправно звонил, и это создавало ощущения контроля заботливой, но такой надоевшей матери. Возникало почти непреодолимое желание выключить телефон, но я боролась с ним, понимая, что создам ненужную панику, поддавшись искушению. На второй день его отъезда я убрала из поля видимости все Димкины вещи, аккуратно сложив их в коробку и задвинув эту коробку как можно дальше в шкаф, создала себе иллюзию полного освобождения от власти Рыжего.

Вечера стали обычными. Тихими, серыми, однообразными. Постепенно я начинала скучать по яркому свету, вкусным запахам еды и ощущению того, что дома тебя кто-то ждет. Медленно и печально я тащилась домой, следуя через холодный и сырой воздух осени-зимы. Вечера становились промозглее, а мне все так же было лень доставать теплые вещи, поэтому злой и колючий ветерок беспрепятственно проникал через короткую курточку, нещадно щекоча ребра. Но даже это не прибавляло мне скорости. По новообретенной привычке мой взгляд скользнул по моим окнам. Таким же темным и печальным, как я сама. Было бы странно увидеть в них яркий и такой домашне-теплый свет. Удивилась бы я, увидев его? Скорее всего, да. Быстро пробежала бы пролеты, для того чтобы увидеть того, кто ждет меня дома. Того, кто зажег этот свет…

Но там никого нет.

Мое внимание привлекла темно-серая тень, которая выходила из подъезда, но, видимо, увидев меня, метнулась обратно. Я потянула тяжелую дверь и вошла вовнутрь.

– Опять караулишь? – спросила я темноту подъезда, проходя мимо почтовых ящиков, откуда отчетливо доносилось приглушенное дыхание.

– Привет… – донеслось из темноты.

– Привет, привет… Давно тебя не было видно. Но меня это уже не удивляет, так же, как и твои внезапные появления.

– А что тебя удивляет? – Лешка, ну, разумеется, это была она, шла по лестнице следом за мной.

– Дети…

– Вот как? И чем же?

– Они честные. И жестокие в своей честности. Хотя бывают разные дети.

Я повернула ключ в замке и вошла в дом. Скинув ботинки, я прошла в комнату и подошла к окну. Лешка тихо закрыла дверь, разулась и приземлилась, по обыкновению, на диван. У меня даже не возникло мысли объяснять ей, где мой спутник. Я чувствовала, что она точно знает, что его нет, и не будет еще долго, и, глупо, наверное, но я чувствовала даже то, что она точно знает – куда и зачем он уехал. Похоже, она действительно все знает. Может, пока меня не было, она натыкала по всему дома малюсеньких камер слежения? Откуда она все знает?

– Скажи, ты хотела бы иметь ребенка? – перебила мою мысль Лешка.

Я улыбнулась еле видному отражению своего лица в стекле.

– Ну что ты, иметь ребенка? Я вначале его заведу. Что за идиотские глаголы по отношению к детям?

Лешка помолчала, видимо, выбирая из всего множества слов именно то, которое удовлетворит меня в этом случае.

– Ну, а как будет сказать правильно? – не найдя подходящего заменителя, она задала вопрос.

– Родить, воспитать, вырастить – выбирай, что тебе больше нравится.

– Хорошо, – она вздохнула. – Ты хотела бы…эээ… родить ребенка?

Я помолчала.

– Скорее всего нет, чем да.

– Почему?

– А зачем? – я повернулась к ней и стала внимательно ее рассматривать, насколько позволял свет уличного фонаря. Неужели она позволит мне разочароваться в ней? Как она ответит? Простой вопрос, не требует сложного ответа. Но как же по-разному отвечают на него люди. Начиная от «я хочу» и, заканчивая сложными лекциями о продолжении себя в этом мире.

– Почему ты не хочешь родить ребенка?

– Потому что, – я подошла к ней и села рядом. – Ребенок это очень сложно. Это не только радость бытия и гордость от продолжения рода. Это еще и куча потраченного времени, иногда впустую. Это огромная ответственность, и я не думаю, что готова к такой ноше. Но дети, они все равно удивительны. Но это не для меня. И давай закончим об этом. Хорошо?

Я встала и пошла на кухню.

– Чаю хочешь? – Спросила я, впуская свет в кухню щелчком выключателя.

– У нас в городе кончилось вино?

– Ты хочешь выпить?

– Спасибо, от чая я не откажусь. – поспешно ретировалась Лешка.

Мы выпили по чашке чая, посмотрели какую-то передачу по телевизору и легли спать. Все было так, как будто никакого Рыжего никогда и не существовало. Прижимаясь к теплому девичьему телу и вдыхая почти позабытый Лешкин запах, я с удовольствием думала о том, сколько времени у меня еще есть. Лешка не уйдет, пока не появится Димка… А Димка сказал, что Лешка…

А следующим вечером я все же купила вина. Много вина. В моей голове весь рабочий день зрел один вопрос. Можно было задать его, приковав Лешку к батарее, но не было уверенности, что она не сбежит вместе с ней. А я почему-то была твердо уверена, что ответ мне придется выпытывать. К тому же, как я поняла, мне самой необходим алкоголь, что бы произнести это слово вслух. Даже в мыслях. Придя домой, я быстро рассовала спиртное в холодильник, и, открыв одну бутылку «небес», приготовилась ждать Лешку.

Звонок в дверь раздался на середине бутылки. Открыв дверь, я молча впустила Лешку и пошла обратно в комнату, попутно выключая везде свет. От сознания того, что я собираюсь сделать, слова застревали в горле, а ноги подкашивались. Обычно я пьянею очень быстро, но в этот вечер вино никак не помогало достичь кондиции.

Так же молча я достала еще одну бутылку вина и сунула ее Лешке, которая, слегка обалдев, следовала за мной.

Я нервничала. От непонятного страха в горле было сухо, я почти безостановочно пила вино, как будто заливая вопрос, застрявший в горле. «Небеса» быстро опустели.

– Неприятности на работе? – осторожно нарушила молчание она, когда я встала и молча отправилась за третьей бутылкой.

– Нет. – ответила я, вернувшись и снова делая большой глоток. Она сидела на диване, я подошла к ней и села напротив, скрестив по-турецки ноги.

Ну же! Курица ватная! Отрой рот и спроси. Ты же целый день репетировала, прокручивала в голове, приучала себя к этому слову, а теперь напиваешься в хлам. Так и свалишься под стол, не спросив ее.

– Поругалась с… ним?

– Тоже нет.

– А что случилось?

Я посмотрела на нее. Ну вот! Давай! Я открыла рот:

– Ты… совсем не пьешь. – Свернула я на половине пути.

– Зато ты пьешь за двоих. Говори уже, а то я уже начинаю волноваться.

Я снова почувствовала, как вопрос давит на меня изнутри. Ну еще глоток… Еще один и еще… Почему я не пьянею???

– Эй, ты что?! – она протянула руку и отняла у меня бутылку. – С ума сошла, что ли?

Ее глаза с тревогой смотрели мне в лицо. Я опустила глаза в пол.

Не могу, не могу, не могу…

– Лешк… ты лесбиянка? – выдохнула я, поднимая глаза на нее.

Она замерла, тревога в ее глазах сменилась удивлением, а потом как-то нехорошо усмехнулась.

– Кто сказал тебе это? Он?

– Не важно… – я снова ухватила бутылку и попыталась спрятаться за ней. Но ее темнеющие глаза не отпускали меня.

– Значит, он… А что он еще тебе рассказал? – ее глаза стали почти черными. На секунду мне стало не по себе, я нервно отпила вина, стараясь успокоить непонятное ощущение страха внутри себя. Димка был не прав. Она не такая. И вот я дура, оидела человека…

– $Лешк, ты извини меня. Извини, что спросила… Просто… Понимаешь… Извини если обидела… Ты же не такая, да?