— Кайна, конечно, на многое способна, — сказал Сагаран. — Но её беда в том, что она себя переоценивает. Веди себя благоразумно, старайся не вызывать кривотолков, а если она начнёт слишком рьяно под тебя копать, люди это заметят, и, уверен, большинству это не понравиться. Ты только, пожалуйста, никого не пугай. И не балуйся с наомой.

— Хорошо, — пообещала Гинта.

Наомой она уже овладела настолько, что могла вызывать чужое нао и посылать своё. Наомы у неё получались даже в безлунные и беззвёздные ночи, а поскольку в такие ночи Гинте обычно не хотелось спать, она развлекалась тем, что лепила из наомы красивые, яркие картинки.

Ночевала она или в святилище, или в Радужных пещерах. Так называли небольшую диуриновую гряду, которая находилась в лесу, примерно в двух скантиях от замка. Гинта дала ей другое название — Эйринтам. Группу миниатюрных диуриновых скал окружала роща из акав и фиссов. Прозрачные, как лёд, кристаллы в виде башенок и колонн издали сверкали среди синей и фиолетовой листвы. На солнце камни переливались нежными радужными цветами, а при яркой луне загадочно мерцали в темноте, то и дело вспыхивая золотыми и серебряными бликами. В Эйринтаме было пять пещер, соединённых внутренними ходами. В самой нижней откуда-то из-под земли фонтаном бил источник. Почти всё дно пещеры занимало маленькое озеро. Вода постоянно лилась через край. Чистый ручей, весело журча, бежал по цветному диуриновому руслу, потом распадался на несколько ручейков, которые щедро поили рощу.

Гинта облюбовала для ночлега самую верхнюю уютную пещеру, куда можно было легко забраться из пещеры с источником по естественным ступенькам внутри горы. Она устроила себе постель из мягкой травы, а поскольку диурин долго хранил солнечное тепло, девочка спала, не накрываясь, и не замерзала даже под утро. До чего было приятно просыпаться окружённой слабым радужным сиянием и, нежась на душистом травяном ложе, смотреть, как качаются среди листвы блестящие от росы плоды акавы.

Прямо под «спальней» находилась пещера, которую Гинта называла своей кухней. Здесь она устроила очаг и хранила кое-какие принесённые из замка вещи — маленький топорик, ножи, вертел и небольшой запас топлива. В прохладные дождливые ночи Гинта зажигала в «очаге» кусочек сандана, отапливая таким образом свою «спальню».

Утром она по «внутренней лестнице» спускалась а «купальню», а оттуда через небольшой проход в стене — на «кухню». Четвёртую пещеру можно было использовать как загон для Тамира — Гинта иногда брала его с собой в лес, а в пятой, самой тёмной и холодной, девочка хранила еду. Впрочем, больших запасов она не делала. Да и зачем, если всё растёт вокруг тебя? Собирай и ешь. Завтракала Гинта обычно одними фруктами, на обед пекла себе холу или турму. Поле турмы было недалеко от Радужных пещер, и Гинта частенько туда наведывалась. Раздвинешь огромные лиловые листья — на рыхлой серой земле темнеют продолговатые плоды. Гинта выбирала какой-нибудь поменьше — длиной с локоть, осторожно перерезала стебель и несла ярко-синее, в голубых прожилках чудо в своё жилище. Печёную турму она любила почти так же, как свежий саран, заросли которого, кстати, начинались сразу за рощей, окружавшей диуриновый «дворец». В «кладовой» Эйринтама всегда хранились два-три плода арконы. Арконовую кашу не надо варить. Разрубил скорлупу — и порядок. Очень удобно, если не хочется возиться с обедом или ужином. За молоком Гинта ходила к ближайшему пастбищу. Она просто подходила к какой-нибудь гуне или айге, надаивала себе молока в половинку арконовой скорлупы и тут же выпивала. А вообще-то ей больше нравился сок хумы, разбавленный родниковой водой и подслащённый лакумой.

Охоту Гинта не любила. Да она прекрасно обходилась и без мяса. Зато, живя в лесу, юная аттана пристрастилась к рыбной ловле. Это занятие в Сантаре считалось куда более опасным, чем охота. Ещё бы — ведь рыболов вторгается во владения водяных богов.

В Наугинзе рыба почти не водилась, на берегах Наулинны было слишком людно. Гинта рыбачила у небольшой речушки Симы, которая неторопливо текла через саддуговый лес. Мутновато-зелёная вода Симы просто кишела рыбой. Гинта ловила пёстрых катов. Эти большие, толстые рыбины были на редкость апатичными созданиями, равнодушными ко всему, включая собственную жизнь. Попав на крючок, они даже не сопротивлялись и мгновенно засыпали на воздухе.

Пожалуй, самым любимым блюдом Гинты была сакма. Она созревала под землёй — продолговатые клубни в шероховатой белой кожуре. Сакма любила влажную почву и росла обычно возле корней деревьев. Особенно много её было в хаговых рощах. Гинта искала сакму, высматривая под деревьями участки рыхлой, кочковатой земли. К тому же в таких местах хуже росла трава — подземные плоды забирали у неё нигму. Очищенный от кожуры золотисто-коричневый плод быстро темнел и портился. Зато сушёная сакма могла храниться больше года. Из неё варили похлёбку. А свежую сакму предпочитали жарить, лучше — предварительно вываляв в холовой муке. Самые молодые плоды ели даже сырыми, они были хрустящие и в то же время маслянистые. Сакма росла всё лето и осень.

К середине первого летнего года поспела тига — кустарник с мелкими беловатыми листочками и необыкновенно вкусными плодами. Ягоды тиги были размером с кулачок ребёнка. Они состояли из крохотных круглых долек, слепленных друг с другом сладким соком, который иногда просто капал с переспевших плодов. В лесах Ингамарны росло три разновидности тиги — с красными ягодами, с лиловыми и с тёмно-синими. Из тиги делали вино, самое лучшее — из синего сорта. В винах Гинта не очень-то разбиралась, но тигу любила.

И вообще, жизнь в лесу пришлась ей по нраву. Наверное, как никому из пяти её приятелей-абинтов. Юная аттана иногда наведывалась на денёк-другой в свой родовой замок, но она ловила себя на том, что в последнее время ей стал куда милей её новый замок, где она была полноправной хозяйкой, — её земной Эйринтам, сияющий в лучах утреннего солнца всеми цветами радуги.

Выросшая в роскоши, Гинта не страдала от отсутствия привычных удобств. По утрам она с наслаждением плескалась в холодной воде, расчёсывала волосы, потом, прогуливаясь по роще, съедала пару спелых акав и обдумывала, чем ей сегодня лучше заняться. По настоянию Таомы, Гинта захватила из дома целый ворох одежды — рубашки, жилеты, длинные штаны, куртку, накидку, кожаные сапоги, но надевать это ей почти не приходилось. Лето выдалось жаркое и влажное, так что чаще всего Гинта ограничивалась юбкой и лёгкими сандалиями.

Пещера с источником находилась на самой солнечной стороне. За день она обычно нагревалась, и вода становилась тёплой, поскольку пробивалась наружу сквозь раскалённые камни. Так что Гинта могла вымыться не хуже, чем в своей роскошной купальне Ингатама. Ей понравилось мыться пучками свежей вильвы — пенной травы. Из одной-двух капель её сока получалась целая шапка густой, приятно пахнущей пены. У каждой состоятельной сантарийки на туалетном столике всегда стояло не меньше дюжины разноцветных пузырьков с моющими маслами, порошками и растворами. Они изготовлялись из сока вильвы и разных ароматических добавок. Большинство сельских жителей мылись свежей вильвой. Хвала Гине, она в изобилии росла повсюду, с ранней весны и чуть ли не до первого снегопада. Ну а на зиму приходилось делать запасы. В конце осени деревенская детвора дружно выходила на сбор пенной травы. Мужчины при помощи специальных давилок выжимали из неё сок, который женщины потом смешивали с разными ароматическими маслами и цветочной эссенцией. Эти моющие средства могли храниться по два-три года, но больших запасов сантарийцы обычно не делали — лишь бы на зиму хватило, а она всего-то год.

Гинта могла прихватить из замка сколько угодно моющих растворов, но она предпочитала натираться свежей вильвой. Чем больше ею трёшься, тем больше пены. Маленького пучка Гинте хватало, чтобы вымыться с ног до головы и хорошенько промыть свои густые, длинные волосы. Вода в пещерном «бассейне» была проточная, и Гинта плескалась в нём до тех пор, пока не смывала с себя всю пену. Прополоскав волосы, она расчёсывала их сперва редким, потом частым гребнем и остаток вечера сушила, блаженно растянувшись на крыше своего «дворца».