— Меня в данную минуту не интересуют никакие фото, — отрезал доктор.

— Капитан, покажите, пожалуйста, господину доктору...

Шепот взял газету, окинул взглядом выцветшую фотографию, поднес ее Кемперу.

— Я протестую, — промямлил тот, не зная и сам, против чего, собственно, он протестует, ибо мог же не смотреть, мог отвернуться, закрыть глаза, мог, но не сделал этого, взглянул на фотографию, мгновенно узнал и себя, и куренного Грома, и «любимого пана Яра». Только дурак стал бы отпираться дальше. Доктор тотчас же сообразил, что у русских, кроме этого снимка, нет ничего, очевидно, они ведут картотеку всех, кто выступал вместе с бандеровцами, и он провалился не как шпион полковника Хепси и не как военный преступник, экстрадиции которого требуют поляки, а прежде всего как бывший сообщник бандеровцев. Не так уж и страшно, если бы к этому не добавились дополнительные обвинения в шпионаже. Но и это не так страшно, как поляки с их экстрадицией, трибуналом и непременным расстрелом, а то и виселицей.

— Что же, — сказал Кемпер, — я в самом деле вспоминаю этих господ... Но... один из них убит вашими... вашим пограничником... а другой... Другого я не видел более десяти лет... Кажется, он тоже на том свете. Линчеван солдатами за убийство американского майора. Вас удовлетворяют столь исчерпывающие данные?

— Покамест вполне, — сказал утомленно полковник Нелютов. — Уведите господина доктора.

Когда того вывели, капитан Шопот, не возвращая Нелютову газеты, сказал:

— Это он.

— Конечно же, он! Вы видели, как быстро сориентировался! Понял, что может заработать смягчение приговора...

— Я не о докторе.

— А о ком же?

— О священнике Прирве.

— А вы его откуда знаете? Тоже встречали, как вот сегодня доктора?

— Не знаю, возможно, и встречал. (Черное волосатое лицо, кричащий рот, огонь из рук, боль, потеря сознания... Когда это было? И с кем?) Не в этом дело... Уж очень он похож...

— На кого похож? Что за ребусы, капитан?

— На мою тещу... Те же глаза, нос, губы... Ярема Стиглый...

У полковника за плечами тихонько хихикал невидимый человечек: «Ну что, полковник Нелютов? Не я ли вам говорил?»

В комнату вошел дежурный, доложил полковнику:

— Группа старшины Буряченко нашла в горах вещи.

— Что за вещи?

— Одежда, брошенная нарушителем...

— Выходит, он бегает голенький?.. Может, утонул? Поедем туда, капитан... Отправляйте задержанного в штаб.

Собака нашла нейлоновую сумку с одеждой, когда уже смеркалось. Инструктор выпустил две ракеты: зеленую и белую. Группа старшины Буряченко без промедления бросилась туда. По рации Буряченко поддерживал связь с заставой и сразу же сообщил о находке.

Собака дальше не шла, будто нарушитель провалился здесь сквозь землю. Может, пошел в долину по узенькому ручейку? Но где-то же должен был выйти на берег?

— Спускайтесь вдоль ручейка, — приказал старшина инструктору. — Я буду ждать полковника и начальника заставы.

Нейлоновая сумка была спрятана в густом ельнике у начала горного потока. Видно, у нарушителя не было времени закапывать тряпье, а может, он и не предполагал, что его будут искать на такой высоте. Одежда насквозь промокшая, хотя сумка, прорезиненная изнутри, не пропускала воды. Старшина решил, что неизвестный переоделся в сухое. Так он и доложил полковнику и капитану Шопоту, когда они на взмыленных конях взобрались на вершину торы.

— Почему это он вместо того, чтобы мигом спускаться в долину, направился в горы?! — удивился Нелютов, осматривая мокрую одежду. — Создается впечатление, что он не углублялся на нашу территорию, а шел все время вдоль линии границы, будто намеревался драпануть назад. Главное же: все время лез на вершину. Сумасшедший какой-то. Кто это догадался искать еще и здесь?

— Я послал, — сказал капитан.

— Странный маршрут, — пробормотал полковник, измеряя найденные штаны разведенными в стороны руками. — Вишь, ростом такой, как и я. Метр восемьдесят два. Здоровенный детина.

— Когда-то здесь так ходили бандеровцы, — сказал Шопот. — Непременно, бывало, взберутся на самую верхушку гор, рассмотрят, где и что, разведают как следует, а уж потом идут наверняка. Кроме того, в эту ночь в долину неслись такие потоки, что тот не отважился в них сунуться, мог бы и не возвратиться больше... Решил, видно, переждать ливень, осмотреться, что к чему, а потом уже действовать спокойно и с точным расчетом. У дозора он проскользнул под самым носом. Возможно, даже пропустил его мимо себя, убедился, что обманул, и уже после того успокоился окончательно.

— Прекрасно, прекрасно, — бормотал полковник и все не мог оторваться от одежды неизвестного.

— Покрой заграничный, но отметок никаких, — заметил старшина, — даже на пуговицах ничего нет. Нитки — сороковой номер. Прочные.

— «Сороковой, сороковой»! — откликнулся полковник. — Приедут эксперты, установят, откуда эти тряпки, из каких краев. А нам нужно бы хозяина поймать да одеть его снова, а то ведь... голенький... такой крупный мужчина — и голый... Скандал...

Полковник причмокивал языком, никак не мог успокоиться от того, видно, что нарушитель такого же роста, как и он сам.

— Тут нужно сейчас перебрать все варианты, — скромно вмешался Шопот, — во что он мог бы переодеться? То есть... под кого замаскироваться?..

— Под кого? Под попа Ипата, у которого борода лопата, — хмыкнул полковник. Из головы у него никак не выходило, что нарушитель имеет сто восемьдесят с чем-то там сантиметров. Если принять во внимание, что и он, полковник Нелютов, тоже... и если сравнить его, полковника, с арестованным сегодня немецким доктором, а потом... а потом точно так же сравнить доктора с тем высоким, молодым бандеровским священником, то... получается очень смешная вещь: бандеровский священник Ярема Стиглый тоже имел рост приблизительно такой, как у полковника Нелютова... Ну так... А дальше? А дальше выходит, что...

Полковник не сдержался и сердито сплюнул.

— У вас есть папиросы, старшина? — спросил он.

— Не курю, товарищ полковник.

— Все вы здесь некурящие: и ваш начальник, и старшина, и вся застава некурящая...

Он еще хотел добавить: «Только шпионов пропускать мастаки», — но не сказал этого, ибо это было бы несправедливо и оскорбительно. Ведь задержали же доктора! Чудом каким-то почувствовали врага — и вот!.. А этот мастер переодевания и перевоплощения — кто он? Неужели и впрямь сам Ярема Стиглый?! Чудеса! Похоже, что вся фотография из старой английской газеты прибыла к нам... Как в фильме!

Аноним стоял у полковника за спиной и хохотал: «Га-га-га! Досиделся, полковник! Дождаться еще тебе куренного Грома — и полный боекомплект негодяев на участке одной заставы! Вот так, полковник!»

В самом деле, если бы кто-нибудь сказал сейчас Нелютову, что и куренной Гром жив и работает неподалеку лесником или землемером в районе, он бы поверил. Да и как не поверишь!

— След хоть нашли? — сердито спросил Нелютов.

— Собака не берет, — доложил старшина.

— «Не берет, не берет»... Нужно, чтобы взяла! Беспорядок у вас на заставе, старшина!

— Так точно, товарищ полковник!

— Не так точно, а нужно искать! Перетряхнуть все леса, сдвинуть набок горы, заглянуть черту в пасть, но найти этого...

Чуть было не сказал: «священника».

Костры пылали вокруг, будто огненный обруч в цирке, сквозь который прогоняют дрессированного тигра. Обруч пылает красным огнем, огненные сполохи схватываются в неподвижных глазах зверя, стынет от страха его могучее тело, но бич дрессировщика угрожающе стучит над самым ухом, и тигр, преодолевая испуг, летит сквозь о гневное кольцо, зная, что там, по ту сторону, будет тишина, спокойствие, там он сможет расслабить мышцы и на миг закрыть глаза, дать им хотя бы краткую передышку. Горит шерсть на животе у зверюги, но что там тигру до клочка сожженной шерсти, если знает он, что по ту сторону обруча — покой, свобода и вознаграждение!