Такъ, предположительно, могло быть построено первое жилище митрополитовъ; по крайней мѣрѣ, такъ жили и святѣйшіе патріархи въ ХVІІ ст.

Но кромѣ небольшихъ хоромъ для собственнаго жилья, у святителей, соотвѣтственно потребностямъ ихъ высокой духовной власти, строились и особыя обширныя хоромины для собраній духовенства.

Первая и главяая изъ этихъ хороминъ деревянной постройки именовалась крестовою. В ъ собственномъ значеніи это была митрополичья общая съ духовнымъ чиномъ, т.-е. соборная моленная, гдѣ у крестовъ и иконъ святителемъ ежедневно совершались обычныя церковныя службы, почему и служащіе у крестовъ попы и дьяки прозывались также крестовыми. Въ этой крестовой происходили и соборныя молебныя службы по случаю извѣстныхъ обрядовъ, или въ извѣстные праздники. Но, кромѣ моленій, здѣсь же происходили собранія и засѣданія соборовъ духовенства по дѣламъ церковнаго устройства и управленія. Поэтому Крестовая митрополичьяго двора по своему торжественному значенію, въ качествѣ большой пріемной залы, соотвѣтствовала древней Великокняжеской Гридницѣ[120] или выстроеннымъ впослѣдствіи Грановитой и Золотой полатамъ царскаго дворца.

Кромѣ соборной Крестовой, на дворѣ митрополита была необходима и другая обширная хоромина, другая соборная комната, именно Столовая изба для учрежденныхъ церковными уставами и обычаями праздничныхъ и поминныхъ столованій собиравшагося на церковныя службы духовенства.

Какъ бы ни было, но о хоромномъ составѣ древняго въ Москвѣ митрополичьяго двора прямыхъ свѣдѣній не сохранилось. При митрополитѣ Фотіи упоминается о горницѣ на этомъ дворѣ, по поводу чуднаго случая по время пожара.

Извѣстно, что митр. Фотій былъ оклеветанъ предъ Литовскимъ вел. кн. Витовтомъ въ томъ, что онъ церковь Кіевскую, главу и славу всея Руси, опустошилъ, истощилъ, пограбилъ, износя все, всякое церковное узорочье и богатство въ Москву. Клеветы надобны были для того, чтобъ учредить въ Кіевѣ особую митрополію, т.-е. отдѣлить южную Русь отъ Великой Руси Сѣверной, разрушить древнее Русское церковное единство. Въ числѣ клеветниковъ были свои же Фотію люди, и одинъ изъ нихъ, какой-то Савва Авраміевъ, жилъ въ Кремлѣ, неподалеку отъ митрополичьяго двора.

Во время пожара въ 1414 или въ 1422 г., когда горѣлъ и митрополичій дворъ, огонь «яко облакъ отторжеся отъ горницы Фотіевы», достигь (хоромъ) клеветника и испепелилъ его живого.

Составъ служебныхъ и хозяйственныхъ помѣщеній необходимо былъ значительно обширенъ еще при святителѣ Петрѣ, такъ какъ по ярлыку или грамотѣ Ордынскаго царя Узбека, дарованной святителю Петру, всѣ ремесленные люди, всякіе мастеры, служившіе у церкви, находились подъ покровительствомъ митрополита и, какъ церковные люди, были освобождены отъ всякихъ даней и отъ работъ на Татаръ, которымъ воспрещалось даже брать у мастеровъ и орудія ихъ мастерства. Такія льготы, конечно, привлекали къ митрополичьему двору значительное населеніе всякихъ ремесленныхъ людей.

Лѣтописцы, почти ни слова не говорившіе о деревянныхъ постройкахъ на митрополичьемъ дворѣ, потому именно, что они были деревянныя, самыя обычныя, о чемъ не стоило и упоминать, начинаютъ мало-по-малу сообщать свѣдѣнія объ этомъ дворѣ только въ тѣхъ случаяхъ, когда стали появляться, какъ рѣдкость, постройки каменныя.

Въ Москвѣ первое начало такимъ постройкамъ было положено митрополитомъ Іоною, заложившимъ въ 1450 г. на своемъ дворѣ передъ дверьми собора полату каменную, о которой мы уже говорили. Хотя эта полата и не наименована Крестовою, но по устройству въ ней на другой же годъ Ризположенской церкви можно съ достовѣрностью полагать, что она сооружалась именно для соборной Крестовой и послужила первымъ основаніемъ для того зданія, которое и впослѣдствіи бьтло извѣстно подъ именемъ Крестовой и переименовано въ 1721 г. въ Синодальную (нынѣ Муроварную).

Можно также предполагать, что мысль о постройкѣ каменной полаты на своемъ дворѣ была усвоена митр. Іоною у архіепископа Новгородскаго Евфимія, прославившагося въ то время (въ 1430–1458 гг.) многими каменными постройками на своемъ владычномъ дворѣ.

Надо припомнить, что со времени Татарской неволи нигдѣ на Руси духовные владыки не пользовались такимъ богатымъ достаткомъ, какъ въ Великомъ Новгородѣ.

Послѣ опустошительнаго пожара на владычномъ дворѣ въ 1432 г. Евфимій на другой же годъ, въ 1433 г., соорудилъ у себя на дворѣ полату, а дверей у ней 30, замѣтилъ лѣтописецъ; дѣлали мастера Нѣмецкіе изъ Заморія съ Новгородскими мастерами. Въ 1434 г. онъ украсилъ полату стѣнописью; въ 1436 г. надъ полатою устроилъ часозвоню, часы звонящіе; въ 1439 г. гіоставилъ ключницу хлѣбную; въ 1440 г. поставилъ комнату меньшую; въ 1441 г. подписалъ полату большую и сѣни прежнія; въ 1442 г. поставилъ поварни и комнату; въ 1444 г. поставилъ духовницу на своемъ дворѣ и сторожню — все каменныя; въ 1449 г. поставилъ еще часозвоню.

Въ тѣ самые годы, когда богатство Новгородскаго владыки давало ему обширныя средства сооружать на своемъ дворѣ многія каменныя полаты и разныя зданія, даже полату съ тридцатью дверьми, въ Москвѣ происходила несчастная междоусобная Шемякина смута, во время которой вел. князь попалъ даже въ плѣнъ къ Татарамъ и долженъ былъ выкупиться изъ плѣна, какъ говорили, за огромную сумму въ 200 тысячъ рублей, при чемъ въ то самое время, въ 1446 г., и Москва (Кремль) вся погорѣла. Среди такихъ обстоятельствъ Московскій митрополитъ хотя и былъ владыкою всея Руси, но былъ несравненно бѣднѣе Новгородскаго владыки и потому едва могъ построить себѣ лишь одну, самую необходимую, каменную полату.

Только спустя почти четверть вѣка каменное строительство на Московскомъ митрополичьемъ дворѣ мало-по-малу стало утверждаться новыми постройками.

Въ 1473 г., послѣ пожара, опустошившаго значительную часть Кремля, именно вокругъ митрополичьяго двора, который также весь погорѣлъ, митр. Геронтій, возобновляя свой дворъ, поставилъ новую уже кирпичную полату и нарядилъ, какъ выражается лѣтописецъ, у двора ворота, кладеные также ожиганымъ кирпичемъ. До того времени Московскія постройки были только бѣлокаменныя. Кирпичная полата строилась цѣлый годъ и была сооружена на четырехъ подклѣтахъ бѣлокаменныхъ. 13 ноября 1474 г. митрополитъ и вошелъ въ нее на житье. Выраженіе о постройкѣ воротъ — нарядилъ — должно обозначать ихъ красивое, нарядное устройство. Ворота въ древнемъ строительствѣ всегда составляли самостоятельную постройку и потому заботливо украшались. Построенныя митрополитомъ ворота, впослѣдствіи именовавшіяся Святыми, были поставлены противъ сѣверо-западнаго угла Успенскаго собора съ выѣздомъ къ собору. Возлѣ нихъ высилась и новая кирпичная полата, извѣстная въ XVII ст. подъ именемъ старой Столовой. По всему вѣроятію, объ этой Столовой упоминается по случаю поставленія митр. Іоасафа въ 1539 г., когда послѣ церковнаго дѣйства власти удалились изъ собора на митрополичій дворъ въ Столовую полату въ ожиданіи новопоставленнаго, который, пришедши отъ государя, въ этой полатѣ давалъ имъ торжественный столъ. По обычаю, власти встрѣчали его на дворѣ у лѣстницы, слѣдовательно крыльцо хоромъ съ лѣстницею въ то время находилось внутри двора, какъ и при первомъ патріархѣ Іовѣ, о чемъ скажемъ въ своемъ мѣстѣ.

Повидимому, митр. Геронтій, кромѣ новой постройки, обновилъ и полату митр. Іоны, перенеся находившуюся въ ней церковь Ризположенія въ новый особо для того выстроенный храмъ, заложенный имъ въ 1484 г.

Въ іюлѣ 16 числа 1493 года, въ страшнѣйшій пожаръ митрополичій дворъ снова весь погорѣлъ, и потому митр. Зосима задумалъ уже и кельи себѣ выстроить каменныя. Въ тотъ же годъ онъ поставилъ на своемъ дворѣ три кельи каменныя съ подклѣтами. Эти три кельи, т.-е. три комнаты въ одной связи, по всему вѣроятію, были выстроены по старозавѣтному образцу деревянныхъ келій, о чемъ говорено выше, и обнаруживали вообще скромные размѣры собственнаго помѣщенія въ быту митрополитовъ, которое оставалось въ такомъ объемѣ даже у патріарховъ.