Кроме того — так ли уж много (если не касаться "Аэлиты") было примеров неудовольствия лауреатскими списками? Да вспомним хотя бы первых лауреатов премии "Старт"! (Это потом, гораздо позже, иссяк поток запоздавших "дебютов" зрелых авторов). А много ли претензий вызывают имена лауреатов "Великого Кольца", "Интерпресскона" или менее известной Беляевской премии? Впрочем, да, конечно — Василий Звягинцев. Три премии в прошлом году плюс, кажется, еще что-то заграничное. Позор джунглям! А пытался ли кто-нибудь основательно проанализировать феномен этих присуждений (весьма разными людьми и по разным методикам выявления лауреатов), вместо того, чтобы искать упрощенные ответы, клеймя дурновкусие жюри Беляевской премии и "Аэлиты" и списывая итоги голосования по "Интерпресскону-93" на лихой бандитский рейд некоей полумифической тусовки отпетых фанатов Звягинцева? Но это тема отдельного разговора.
Так вот, если оставить в покое казус со Звягинцевым (в возможность дубля я не верю), если признать, что многолетняя история свердловско-екатеринбургских премий на наших глазах, увы, прекращает течение свое, то где сейчас кроется опасность для настоящей фантастики? От каких премий, от каких имен в номинациях и жюри надлежит дистанцироваться? Не от известных же всем реликтов "Молодой гвардии"? В итоговых списках названных премий — сплошь и рядом свои. Четвертое поколение. Малеевка-Дубулты. Новая фантастика в различных ее проявлениях. Или — попадаются и НЕ СОВСЕМ свои? Теперь уже бывшие свои. Не облеченные доверием свои. Не молодогвардейцы, нет — социально близкие, но не элита, не обитатели Олимпа. Это с ними теперь надо разбираться?
Легко и приятно говорить, что никто из этих людей "никогда не будет стоять в первом ряду российских фантастов", что они неконкурентоспособны по определению. А ну как кое-кто из проскрипционных списков попытается пробиться в номинационные, сможет серьезно конкурировать и — страшно сказать — _обойти_? Нет уж, вручатели имевшихся премий обычные слабые люди, ненадежные и склонные к ошибкам. Но вот "Странника" сомнительные литераторы (а в их числе локализованные в "интервале") не должны получить ни в какую. Потому что "Странник" есть — по изначальной задумке (не всеми, кажется, понятой) — премия высшего сорта и непостижимой безупречности. Потому что с появлением этой награды все прочие до единой автоматически низводятся до положения второстепенно-вспомогательных (если их вообще, конечно, собираются терпеть). А чего спорить: лишь одному солнцу надлежит светить на небе! Вот на "Интерпрессконе-94" мы и наблюдали плановый пуск этого солнышка…
Будем откровенны: весомость этой премии для мира реалистической литературы (писатели-нефантасты, издатели, критики, читатели) не стоит преувеличивать. Задача реабилитации жанра "ан масс" давно снята с повестки дня. Разливанное море халтуры (нашей или импортной) нисколько не обмелеет от самой неистовой рекламы самых высокохудожественных (хоть по целям, хоть по результатам) премий. Как влияет наличие специальных фантастических премий на прохождение в солидных общелитературных изданиях текстов Рыбакова, Пелевина или Столярова? Подозреваю, что никак. Они просто печатаются и помаленьку конкурируют если и не с Маркесом и Булгаковым, то с коллегами-реалистами. Госпремия Рыбакова и "Малый Букер" Пелевина при этом хотя бы называются. А остальные регалии?
Авторитетное жюри? Да будь оно для знатоков и ценителей фантастики и в сто раз авторитетнее — кого из той же девятки жюри "Странника" сочтут вне фантастики безусловным авторитетом? Ну, скажем, Бориса Натановича. Еще кандидатуры есть?
Для изготовителей и потребителей внелитературных опусов итоги голосования по "Страннику" — тоже не критерий. (Это мы уже проходили по опыту с "Молодой гвардией").
Значит, до признания премии (не книг, не личностей писателей, а _премии_!) еще идти и идти, если мы говорим о Большой Литературе. О низкой литературе речи нет вообще. Так что сколько ни говори, а в обозримом будущем премия и ее лауреаты будут значимы все для тех же квалифицированных читателей фантастики.
А между тем квалифицированный читатель плохо воспринимает навязывание чего бы то ни было — даже если навязывание это прикрывается репутацией Больших Мастеров. Этот читатель знаком с традициями присуждения иных премий и способен определиться в оценке престижа награды. Этот читатель знает, что авторитет премии достигается многолетним трудом, а не простым желанием ее создателей. Он, читатель, никогда не сочтет истиной в последней инстанции коллективное мнение жюри, пусть и состоящего из безусловных лидеров отечественной фантастики и людей безупречных моральных качеств (надо все же помнить о неполном совпадении специфики читательского и писательского восприятия, об уязвимости критериев оценки, о сложных отношениях между школами фантастики и отдельными личностями, о многих и многих нюансах).
Я не собираюсь подвергать сомнению конкретные итоги присуждения "Странников", разве что еще раз скажу: коллизию с так называемым "самонаграждением" хорошего и уважаемого мною издательства надо было предвидеть и предотвратить. Это, увы, не единственный просчет — и дело не в них. Речь не должна идти об итогах. Речь должна идти об _отношении_ к мероприятию и к тем, кто на него пришел. (Мысль эта не моя, но я целиком с нею согласен).
Когда аудитория воспринималась (возможно, даже без ясного осознания этого) лишь как статисты, призванные заполнить зал, когда статус премии, напротив, воспринимался с непомерной серьезностью, могло получиться лишь то, что получилось. Вдобавок ко всему из рук вон плохо была подготовлена вся режиссура представления. Торжественное включение нового светила не удалось. Произошла элементарная реакция отторжения еще и потому, между прочим, что происходящее действо смогло нарушить уже сформировавшуюся атмосферу, если угодно — ауру "Интерпресскона", но не смогло ее заменить собой и вытеснить вовсе. Только и осталось ощущение огромной бестактности, совершившейся на наших глазах. Мероприятие пытались ДОЖАТЬ, публика дожиматься не желала, и в результате избыточного напора в механизме акции что-то треснуло и обломилось. Чувство меры подвело. А честно пытавшихся выправить положение писателей было жалко. Даже неиссякаемого, казалось бы, дара убеждения Бориса Натановича оказалось недостаточно. Он-то пытался разъяснить, почему "Странник" — _хорошая_ премия, а нам представляли _самую лучшую_…
Ощущать себя эдаким Властелином Солнца, наверное, очень приятно. Но и очень ответственно. Заранее уготовив "Страннику" королевские регалии, его создатели приняли на себя и непомерную ответственность. Любые просчеты — от технических до этических — представали стократно увеличенными, а ошибки — не прощались. (Хотя называться могли совсем не те ошибки, о которых действительно бы следовало говорить). А ведь большей их части можно было избежать. Увы…
А на следующий день (и хорошо еще, что _после_, а не _до_) мощным финальным аккордом упомянутого отношения прозвучал доклад Андрея Михайловича Столярова о литературной войне. Создание репутации завершилось. Следует ли говорить, что планировалась совсем _не та_ репутация?
Видимо, нужно хотя бы коротко сказать о мотивах моего выхода из номинационной комиссии "Странника" (Кстати, малоприличная опечаточка, приходящаяся в "Оберхаме" аккурат на мою реплику о выходе, принадлежит, естественно, не мне. Это вроде уже знаменитого: "Сучно жить на этом свете, господа!" Но поговорим о серьезном.)
Я вовсе не имел целью оказывать на кого-то моральное давление, являть пример или производить впечатление. Просто желание работать в комиссии пропало. Да я и числился там номинально, не приняв в формировании списков никакого участия, хотя неоднократно пытался это сделать. То ли времени на всяческую координацию не хватило, то ли серьезность премии действительно исключает на практике заочное участие. Не знаю, да и неважно это. А еще были у меня претензии по Положению о "Страннике" (материалы мне Андрей Чертков предоставил, хотя и не все). Скажем, о степени влияния жюри на работу номинационной комиссии или о целесообразности Верховного Суда Странников. Но, как оказалось, все давно уже было решено, согласовано и принято. А между тем и сейчас об этих документах, как мне кажется, нелишне спорить, причем не только по организационной части, но и по методике собственно подсчетов. (Кто мне объяснит, как соотносится с нормами этики то, что член жюри вправе давать двум авторам равное число баллов и одновременно — разные места?) Вот тогда уже появилась мысль: не зря ли я занимаю место в этой комиссии? Ну, а процедура вручения и то, чего я наслушался после нее (кроме, повторяю, доклада А.Столярова и прочих официальных событий того дня), укрепили эту мысль окончательно. Есть простая этическая норма: если можешь выйти из структуры, принципы которой не разделяешь и не можешь изменить — сделай это.