Нет, снимать со строительства роту он не будет, не имеет права. Солдаты обязаны зарабатывать деньги, иначе откуда взять обмундирование, продукты? Не старое время, разного родп дотаций от государства не дождешься — как потопаешь, так и полопаешь! Придется послать на розыски ротного двух-трех сержантов, они деньги не зарабатывают, сидят нахлебниками на шеях работяг, вот пусть и покрутятся.
Именно для организации поисков, выявлению захоронки вонючего беглеца подполковнику понадобился жирный Толкунов. Не самому же вместе с сержантами лазить по кустарникам, обнюхивать избы в деревнях!
— В «голубой» — ЧП, — миролюбивым тоном, смахивающим на мурлыканье тигра, играющего с пойманным зайцем, проинформировал командир своего временого зама. — Серьезное ЧП.
Интендант разволновался, принялся перебирать в памяти возможные грехи. Вроде, по его линии все гладко: продовольствие в роту заброшено, ремонт солдатского обмундирования и обуви налажен, столовая работает не хуже смазанного и отрегулированного механизма. Вот разве дотошный командир обратил внимание на заросших до безобразия солдат, к прическам которых вот уже полгода не притрагиваются парикмахерские машинки и ножницы? Нет, даже такой дотошный человек, как Парамонов не будет именовать подобную мелочь чрезвычайным происшествием!
Выпячивать свои достижения, точно так же, как и скрывать их, слишком опасно, можно вывести командира из равновесия и сполна получить по мозгам. В первом случае — за хвастовство, во втором — за увиливание от ответственности.
Поэтому прапорщик многозначительно промолчал.
— … Сомов доложил: исчез капитан Королев. Третьи сутки ищут.
А я— то с какого боку-припеку, с облегчением едва не выпалил Толкунов. Во время удержал сорвавшийся с привязи язык. Права Евдокия, держат её сожителя пацаном для битья, неожиданно вспомнил он вчерашний разговор в постели. И ничего тут не поделаешь: прапорщик бесправен, приходится мириться.
— Может быть, наколол бабца? — сочувственно спросил он. — Не беспокойтесь, товарищ подполковник, отработает — появится.
— Появится, не появится? — передразнил Парамонов, начиная закипать. — Дерьмовая из тебя гадалка, Серафим, прямо-таки никудышняя… Кажется, ты по образованию юрист? — неожиданно спросил он.
«Юридическое образование» прапорщика — очередной миф, придуманный им для повышения своего имиджа. Проучился он в юридическом институте всего один год, потом пришлось идти работать — одной матери не прокормить семью, а отец сбежал с очередной любовницей. Да и успехи в учебе не особенно порадовали преподавателей — сам бы не ушел, все равно вышибли бы за неуспеваемость.
— Нечто вроде этого, — туманно признался Толкунов. — Было дело, товарищ подполковник.
— А как с практикой? Одно только знание статей и параграфов тебе не поможет.
— Довелось немного поработать в уголовном розыске…
Практика в уголовке ограничивалась сидением в бюро пропусков и оформлением бумажек. Правда, несколько раз сыщики брали с собой на операции смышленного паренька. В качестве носильщика и посыльного. Основные сыщицкие «навыки» он подчерпнул… в курилке, во время откровенных бесед уставших детективов.
— Тогда тебе и карты в руки. Найдешь пропавшего капитана — ничего не пожалею, сполна расплачусь… Сейчас Сомов подберет нескольких сержантов, проведешь с ними инструктаж… Как думаешь, правильно?
Толкунов несколько минут размышлял. Вернее, делал вид, что размышляет. На самом деле, совет — на кончике языка.
— Лично я так бы не поступил, — издалека начал он. — Сержанты — народ болтливый — мигом все вокруг узнают о бегстве ротного… А нам с вами это ни к чему… Так ведь?
Дурак дураком, а умный, подумал Парамонов. Действительно, оповещать всю тайгу о чрезвычайном происшествии — самому себе капать на голову.
— Принимается, — нехотя, согласился он. — Какие имеешь предложения?
Толкунов задумался. Один из ведущих сотрудников уголовного розыска Костя Рыжий, главный герой любознательного паренька, однажды, в подпитии разговорился по поводу тяжкой, многогранной работы сыщиков. Особенно, когда приходится расследовать преступления, связанные с убийствами и насилиями. Он приводил множество примером — и классических, и из собственного «архива». Кое-что застряло в голове Серафима.
— Разрешите действовать самолично? — осторожно спросил Толкунов.
— Не майся дурью, Серафим! Неужто до сих пор не понял — доверяю… И все же посвяти — с какого боку возьмешься?
— Перво-наперво, искать бабу… Сыщики считают: шестьдесят процентов всех преступлений связаны с бабами, — глубокомысленно заявил новоиспеченный криминалист. — Если повезет, они и выведут меня на капитана…
— А если не повезет?
— Повезет, товарищ подполковник, обязательно должно повезти, — щедро пообещал «детектив». Кажется, наступил его звездный час! Пусть команлир ещё раз убедится в умении и расторопности своего временного зама. — Вторая зацепка — кому выгодно исчезновение командира роты? Третяя — что пропало из его имущества…
— Латаные подштаники, — сердито буркнул Парамонов. — Стоптанные сапоги… Господи, до чего же ты глуп! — воскликнул он, поворачиваясь к водителю, словно приказывая ефрейтору поудивляться вместе с командиром. — Королев не в пример умней… Предположим, он, как ты выражаешься, наколол бабца — зачем пропадать? Человек холостой, начальство далеко — приведи красотку к себе домой и пользуйся на здоровье… А ты уже целую теорию разработал, сыщик дерьмовый…
— На квартире — опасно, пойдут разные разговоры, — не уступал Толкунов. — Трое суток — не так уж и много для холостяка, так себе, легкая закуска, — упрямился он. — Вообще-то, думаю, что капитан безо всяких поисков не сегодня, так завтра об»явится.
— Дай-то Бог…
Про себя Парамонов решил потянуть хотя бы недельку, не докладывать в Округ. Авось, прав Серафим, обойдется, приползет Королев с покаянием. Вот тогда командир отряда и отведет душу, выскажет дерьмовому интеллигентишке все, что думает о его поведении!
За спиной что-то бормотал прапорщик. Видимо, репетировал предстоящие допросы свидетелей и подозреваемых…
6
В Голубом распадке с незапамятных времен находится старая заимка, укрытая серебристыми елями и рослыми кедрами. Не такая большая, как в Медвежьей Пади, но в остальном — копия. Жители, могучие староверы, давным давно покинули доживающие свой век избушки, перебрались в поселки и города таежного края. Свободное жилье облюбовало лесничество. Куда лучше — и «квартиры» имеются, и подвалы, и складские помещения, сараи легко переделать под вместительные гаражи, конюшни и мастерские. Особо не ремонтировали — денег кот наплакал, с трудом хватает на зарплату работникам и на первоочередные нужды — почистили, покрасили. Обычный косметический ремонт.
В помолодевшей заимке поселился лесник с семейством и со всем своим хозяйством.
Два года тому назад неподалеку от лесникового жилища — с километр, не больше, военные строители поставили сборно-щитовую казарму, ещё одну — под штаб роты, столовую, конторку прораба и медпункт. Над входом в штаб вывесили выцветший красный флажок, который тогдашний упрямый комроты так и не удосужился заменить на трехцветный.
Именно возле казармы со старомодным флагом и остановилась покрытая толстым слоем грязи легковушка командира военно-строительного отряда. Водитель вытер со лба обильную испарину, врио зама по тылу колобком выкатился из «газона».
Увидев начальство, из штаба выбежали несколько офицеров. Впереди с непокрытой головой, невзрачный, худющий — ходячая скелетина — старший лейтенант Сомов. За ним — два молоденьких лейтенанта, командиры взводов. Из окна с любопытством выглядывает сержант-писарь. Возле входа в штаб вытянулся хилый, узкоплечий дневальный.
— Спасибо, паникер, хотя бы встретил, — проворчал Парамонов, выбираясь из тесного салона машины. И тут же покраснел от гнева. — Докладывать на улице без головного убора — новая уставная мода, что ли? Забыл, бездельник, в армии служишь, не в дерьмовом колхозе-совхозе!