Конечно, придуманный маскарад сыскари легко разгадают, но для этого им понадобится немалое время. К тому же, если судить по многозначительным намекам вербовщика, правоохранительные органы особо стараться не станут — спустят расследование под откос.

Проходя мимо толстой дежурной, Александр заботливо проговорил.

— Господин Грей просит его не тревожить. Занемог — похоже на радикулит. Сейчас я пришлю к нему опытную массажистку.

— Стоит ли тратиться, — проворковала жирная сводня. — Наша горничная охотно поработала бы над спинкой болящего. Кстати, я тоже училась на курсах массажисток…

Собков представил себе «сеанс массажа» и едва не расхохотался. Две туши станут тереться друг о друга, пытаясь достичь «возгорания». Несмотря на тройное убийство, киллер чувствовал себя превосходно…

Глава 7

Благополучно добравшись до Куликово и войдя в пустую квартиру, Александр почувствовал неожиданную слабость: закружилась голова, ослабли руки и ноги. Неужели сорвалась у вербовщика задуманная операция по освобождению девушки? Вдруг поднялось на дыбы МВД, или вмешалась некая третяя сила, в виде свободной прессы? Или — передумало начальство, посчитало невыгодным подкармливать обычного наемного убийцу, нашли ему более достойную замену?

Охваченный недобрыми предчувствиями, Собков решил покончить с ними одним махом. Сбросив пиджак, присел к телефонному аппарату. Набрал знакомый номер. Затаив дыхание, вслушивался в протяжные гудки, которые то успокаивали его, то пробуждали еще большую тревогу.

— Вас слушают.

— Мне нужен мененджер, — по слогам продекламировал киллер. — Ме-нен-джер! Срочно нужен.

— Одну минуту.

Как и в прошлый раз, минута растянулась на добрые четверть часа.

— Почему вы не выполняете условий заключенного между нами договора? — заорал Александр, едва услышав в трубке спокойный голос очкарика.

— Разговор — не телефонный. Через два часа — на старом месте…

Последнюю фразу Голубев не услышал — ее заглушило поскрипывание ключа в замке.

На пороге стояла Ксана…

Александру не довелось побеседовать с любимой девушкой. Они ограничились об"ятиями и поцелуями. Кажется, Ксана ожидала большего — обиженно поморщилась.

— Ты не соскучился?

— Еще как соскучился! Просто тороплюсь. К вечеру буду дома, тогда поговорим. Отдыхай, любимая, все горести уже позади, — бестолково, как и все мужчины в такой обстановке, Собков выгрузил набитый продуктами холодильник, разогрел стоящий невесть с какого времени борщ. — Поешь и усни. Приеду — разбужу.

— Ладно… Спасибо, милый… Постарайся вернуться пораньше.

После приезда Ксаны разговор с «мененджером» уже не нужен, но не откажешься же. Сам напросился. Придется признаться в нестерпимом желании немедленно приступить к «работе».

Приблизительно так же думал и Баянов.

По пути на конспиративную квартиру он вспомнил вербовку Баниной. По сложности — почти такую же, как и ее невенчанного супруга. Тогда он ожидал легкой победы над излишне наивной телкой, уже подготовленной пребыванием на зоне.

И… ошибся.

По хитроумному замыслу генерала Рогова, дополненному отделом полковника Фломина, девушка не просто отдается завербованному российскому терминатору в уплату за его согласие руководить группой киллеров. Она будет следить за любимым человеком, докладывать Баянову не только о поступках «мужа», но даже об изменениях в его настроении.

Именно эта обязанность и встретила вначале непонимающее пожимание плечиками, потом — резкий отказ. Непонятно. Ведь ей предлагают не только отмену сурового приговора, но и счастливую семейную жизнь. Что же касается слежки за мужем, то это обычное задание, которое для стажера Высшей школы милиции не должно представляться позорным.

Капитан так и высказался. Прямо и веско.

Ксана не плакала, в сощуренных глазах, окаймленных синевой, Баянов увидел нескрываемую неприязнь.

— Не пойму, — глядя мимо собеседника, на зарешеченное окно, негромко говорила она. — Значит, ночью обнимет меня муж, приласкает, а я должна, отвечая на его ласки, выпытывать, что он замыслил против вас, да? Будет разговаривать по телефону — подслушивать и записывать: когда, с кем, по какому поводу?… До чего же мерзко, так и отдает тухлятиной. Неужели вы, капитан, не понимаете всей гнусности своего предложения?

Говорит спокойно, но Баянов чувствует — девушка на пределе срыва, спокойствие нелегко ей дается. Удерживает стажера от более крепких выражений одна только сила воли, сжавшаяся в тугую пружину.

— Вы утрируете, Банина, — ласково проговорил капитан. — Никто не заставляет вас превращаться в агента уголовки, внедренного в банду преступников. Собков — сейчас он зовется Голубевым, Владимиром Сергеевичем Голубевым — еще не заслужил полного доверия. Вы обязаны помочь ему, убедить в необходимости вести достойную жизнь…

— И что же подразумевается под понятием «достойной» жизни?

Баянов помедлил, походил по комнате, еще и еще раз протер стекла пенсне. Нелегко давался ему этот разговор. Нелегко потому, что он не имел права открываться полностью, а девушка настойчиво требовала откровенного разговора.

— Видите ли, Ксана, вы отлично знаете, что любимый вами человек — примитивный наемный убийца, киллер. Есть такая гнусная профессия — зарабатывать деньги на крови людей… Часто — неповинных…

— Слищком сильно сказано. Или вы считаете ликвидированного бандита по кличке Ганс святым человеком? А так называемого народного избранника, по сути примитивного ворюгу — чуть ли не Исусом Христом? В таком случае, у нас разные оценки. Прошу отправить меня в барак.

Есть от чего прийти в отчаяние! Сейчас от этой упрямой девчонки с гордо поднятой черноволосой головой зависит успех порученной Баянову операции. А она выпустила иголки, смотрит на собеседника, как на палача.

Допрос превратился в кошмар. Два часа капитан бродил вокруг да около, изощрялся в намеках, обволакивал фразы густым слоем тумана. Вспотел, голова кружится. А Банина так и сверлит его подозрительным взглядом, задает острые, режущие до крови, вопросы, скептически выслушивает уклончивые, мало что поясняющие ответы.

Пришлось открыться еще больше. Почти до полной наготы.

— Политику в белых перчатках не делают — старая истина. Кстати, об

этом вы должны знать. Все же — курсант Высшей Школы милиции. А

госбезопасность создана для выполнения заказов политиков. Мы обязаны

прислушиваться к желанию властных структур и поступать соответственно. Но

сами по себе сотрудники госбезопасности ничего сделать не могут. Ваш

Собков избавлен от преследования за прошлые преступления, обеспечен приличным жильем, возможностью создать семью. В обмен на прощение он обязался выполнять некоторые… щепетильные поручения.

— Те же убийства? — «уточнила» настырная особа.

— В самых серьезных ситуациях, когда стране будет угрожать опасность — да, — высокопарно продекламировал Баянов. Даже подтянулся, встал по стойке смирно. — Вы видите в этом что-то предосудительное?

— Нет, не вижу, — впервые растерялась девушка. — Но мне бы хотелось…

Обрадованный успехом капитан принялся настойчиво внедрять в сознание заключенной истертые до ветхости истины, ссылаться на опыт прошлых операций НКВД и КГБ. В конце концов, Банина сдалась — согласилась сыграть роль агента. С одним непременным условием: при малейшем намеке на вред, который ее донесения могут нанести мужу, «соглашение» будет расторгнуто. На предательство она не пойдет.

Пришлось принять требование упрямой девчонки. А что прикажете делать? Возвратить осужденную на зону, тем самым потерять Собкова? Не получив Банину, тот быстро слиняет за рубеж, не остановят его никакие шлагбаумы и проверки. Лопнет задуманный план, соответственно даст трещины карьера капитана.

Или — что еще хуже! — знаменитый киллер ожесточится и примется мстить обманувшим его людям. При снайперском искусстве российского терминатора, его молненосной реакции и хладнокровии не один сотрудник ФСБ может потерять голову.