На семинаре обсуждали Светлану Г… Много говорил о стилистике, а перед этим рассказывал о двух спектаклях, которые я посмотрел за воскресенье и понедельник. Только двое из всего семинара слышали фамилию Дягилева, двое — Кокто и человек пять-шесть слыхали о Стравинском.
Потом я поехал в райкинский театр на премьеру спектакля по пьесе А. Мердок «Слуги, снег». И опять, несмотря на высокие цены, театр был полон. Может быть, — вернее, в том числе — это зависит от того, что все почувствовали, что телевидение окончательно мертво и потянулись к чему-то живому. Эта единственная пьеса недавно скончавшейся английской писательницы — прекрасный путеводитель по всем ее профессорским романам. Новых особенно мыслей нет, пьеса растянута, но, как иллюстрация к сегодня, любопытно: стоящий на коленях и требующий власти народ, либерал, желающий устроить парламент слуг и не желающий поступиться властью. Хороша и картинка: этот же либерал, в своем поместье, «по необходимости» пользующийся правом первой ночи. Воистину влияние писателей на публику бессмертно.
Встретил в театре В. Маканина с женой. Поговорили без сердечности. Чего ему не хватает?
В театре холодно: из-за аварии отключено отопление.
Поздно вечером по РТР шла передача, посвященная 70-летию Егора Яковлева. Участвовал весь совершенно определенный политический бомонд: Юр. Любимов, В. Молчанов, Каданников, В. Славкин, Ю. Гусман, Л. Дуров и даже М.С. Горбачев. Как быстро оперился после трагической смерти жены! Все это политические единомышленники и люди близкого к Яковлеву возраста. Вся ситуация показалась мне достаточно нескромной. Кто такой Яковлев, чтобы устраивать из его частного юбилея общенациональный праздник? Это в тот момент, когда гибнут тысячи людей в стране. Кто такой Яковлев, когда почти от голода погибают его сверстники, проработавшие весь свой век у станков и в поле? Разрушитель их обеспеченной старости? Я полагаю, что мы, старики, не умеем взглянуть на себя, на свои вторичные лица и все жмемся к живительной телекамере. Я-то уже начал себя стесняться.
ФСБ взяло и уже перевезло в Москву Салмана Радуева. Чего это он стал такой легкодоступный? Опять по ТВ показали похороны псковских десантников. Служил патриарх, на службе присутствовал Путин. Его предвыборная кампания режиссируется прекрасно.
16 марта, четверг. Звонил А.С. Вартанов, постоянный редактор телевизионной странички из «Труда». Жаловался, что без меня в его страничке не хватает перца. «Конечно, в редакции иногда не понимают, о чем вы пишете, но когда понимают…». Обещал в субботу что-нибудь сделать.
Наши мальчики и девочки довольно быстро ассимилируются в Москве, когда приезжают. И не имеют никаких моральных обязательств. Когда им представляется возможность зацепиться здесь поплотнее. Валера Беляров, наш заочник, которого я устроил в Москве у нас в институте охранником, привез в столицу жену и ребенка. У них в провинциальном городе нет ни работы, ни возможности жить. Он сам работал охранником в банке. Жена, молодая красивая женщина, очень хорошо работала в общежитии горничной сразу на двух ставках. Мы ему дали комнату в общежитии иностранцев на З-м этаже. Но вот теперь жена вдруг устраивается, еще не проработав и полгода, в рекламное агентство. Что же, будет теперь жить по коммерческой цене!
В институте в четверг прочли лекцию по авторству Шекспира. Все достаточно убедительно и даже романтично — драматург — сводный брат и племянник Елизаветы, его авторство — «государственная тайна» королевства, Шекспир — «живой псевдоним», Бен Джонс — агент английской разведки. Конечно, ничего от этого не изменится, в авторах будет состоять все тот же миф о Шекспире. Но многое в драматургии Шекспира стало понятнее. Автор лекции очень верно подметил: надо признаться в том, что мы имеем дело с гениальным трагиком, плохим комедиографом, с вымученными ухмылками и средним поэтом — «Лукреция», «Венера и Адонис». Студентов мы отпустили с плановой лекции. Чтобы они послушали что-то сенсационное. Но в зале сидел ректор, декан и пять студенток.
Вечером ездил с С.П. и Барбарой на спектакль в театр А. Вилькина «Вишневый сад». Это два действия по Ионеско и Беккету. В этом и заключается единственный смысл нашего времени: за четыре дня я смотрю четвертый — и такие разные — спектакли. И ничего от этого не меняется. Опять спектакль превосходный. Мне иногда кажется, что Вилькин довольно крепко дописывает именитых авторов. В этом семейном предприятии очень хорошо играет и дочь, и мать О.А. Широкова. Обидно, что я приехал без цветов. Зал, как и на предыдущих спектаклях, полон. Я связываю это с постоянным враньем телевидения и усталостью от него.
Снился Сережа Кондратов. Надо ему позвонить, как он там? В «СК новости» написали, что «издательство «Терра» на этот раз не сопроводило Главный приз фестиваля денежным поощрением». Все помнят интеллигенты, когда дело касается денег.
Вечером поздно по ТВ шла передача о 93 годе. Самое любопытное в этом — формулировка Сатарова «О необходимости расстрела Белого дома и путча перед возникающей возможностью приватизировать многомиллиардную собственность Союза». По ТВ в открытую говорят о фальсификации референдума о конституции.
17 марта, пятница. На ночь глядя, просматривал прекрасный журнал «Новое литературное обозрение». Его редактирует Ирина Прохорова, говорят, что деньги на журнал дает ее брат, банкир. К сожалению, весь журнал прочесть не могу, хотя это увлекательнее, нежели читать какую-нибудь мелкую художку и уж тем более студентов. В 40-м номере заинтересовался статьей А.И. Рейтблата «Русские писатели и III отделение». Ничего нового здесь в тенденции, кроме массовости этой «писательской службы», для меня нет, но какие имена приводит автор.
«В середине 1840-х гг. Ф.И. Тютчев установил контакт с III отделением, пытался наладить систему русской контрпропаганды за рубежом, для чего подал через III отделение царю специальную записку». Опять цитата: «В июле 1831 г. Пушкин пишет Бенкендорфу следующее характерное прошение: «если государю императору угодно будет употребить перо мое, то буду стараться с точностью и усердием исполнять волю его величества и готов служить ему по мере способностей…» ничего не поделаешь, писатель всегда жмется к власти, к достатку. Был, оказывается, связан с третьим отделением Загоскин. Дальше я приведу еще одну занимательную цитату. Автор статьи говорит о неком Борисе Михайловиче Федорове, журналисте, поэте, прозаике и драматурге. Судя по всему, это старая модель какого-то жившего в наше время поэта-лизоблюда. Вот что автор о нем пишет: «Придерживался он и устаревшего понимания социальной роли писателя как клиента при патроне, меценате, обязанного воспевать своего покровителя и подносить ему плоды своей музы. Его формулярный список испещрен записями о поднесенных членам царской фамилии произведениях и полученных за это подарках. Так, за поднесенное императрице Александре Федоровне в 1826 г. сочинение «Чувства Россиянина при вести о кончине Александра I» он получил в подарок золотую табакерку, за представленную ей же в 1827 г. книгу «Детский цветник» был пожалован бриллиантовым перстнем, за стихотворение на рождение великого князя Николая Александровича в 1843 г. вновь получил бриллиантовый перстень, за стихотворение на рождение великого князя Владимира Александровича в 1847 г. — еще один, за стихотворение по случаю юбилея великого князя Михаила Павловича в 1848 г. — золотые часы и т. д. Но Б. Федоров не ограничивался императорской семьей. Точно так же он посвящал стихи сенатору, адмиралу Н.С. Мордвинову и брал деньги за подносимые экземпляры» (Нов. Литобозр. № 40, стр. 179). Здесь все можно транскрибировать по-другому. Заменить кольцо с бриллиантами на ордена и медальки, высочайшие благодарности на путевки в санаторий и безочередное получение машины «Жигули» и — вперед!
В старом 38-м номере я прочел прелестную рецензию О. Коростылева на книжку профессора Агоносова «Литература русского зарубежья». Это огромный том в 500 страниц. Я уже давно не читал ничего столь уничижительного. После такой критики надо собирать ученый совет и снимать с человека звание. С чувством глубокого удовлетворения позвонил Ю.И. Минералову и зачитал избранные цитаты. Теперь переношу их в дневник. Делаю это еще и оттого, что в свое время любезный профессор проехался по двум аспирантам, делавшим доклады о моих работах.