Вечером был в театре Калягина «Эт сетера» на представлении «Лица» по Чехову. Как мне надоел Чехов на театре! Это даже не любовь зрителя к Чехову, а простая лень завлитов и руководителей театров что-либо читать новое. Вспомнил «Театральный роман» Булгакова: а зачем надо писать новые пьесы? Пять известных рассказов Чехова. Сыграно неровно. Иногда или сам Калягин или его партнер форсируют образ.
Прочитал книжку, которую по моей просьбе подарила мне Олеся Николаева. Честно говоря, ожидал скорее отрицательного удовольствия в духе ее довольно многозначительных речений. Меня всегда смущала ее преподавательская практика, со слишком необязательными и приблизительными требованиями. Но книжка оказалась классная. Это разговор о постмодернизме в разрезе христианства, и здесь довольно точно вскрыта антигуманная и вторичная сущность этого направления, подмена веры — ну, не рискну сказать «в Бога», но во что-то святое, чему всегда поклонялась литература, верой в какие-то мелкие плюралистические божества. У нас — один труд, одна совесть, одна этика, это те права, которые христианская религия, в первую очередь, отвоевала для человека у разума и природы.
В книжке много дополнительного материала, интересных исследований, я даже полагаю, что Олеся Александровна по ней может защищаться. Не смутило меня и благословение книжки Патриархом, хотя сначала могло показаться, что и это «блатная», «общественная» часть связей Николаевой.
У меня поменялась психология, т. е. практически я начал жить, как когда-то мне рекомендовала моя бабушка — не думай о завтрашнем дне, Бог даст. Это, в основном, относится к жизни истинной. Я всегда чрезвычайно нервничал, если реально не мог представить себе — чем заплачу через месяц зарплату, если в январе уже не высчитаю отпускные на июль и август. Но сейчас это становится невозможным. Остро чувствуется отсутствие денег не только у населения, но и у предпринимателей. Практически уже несколько месяцев не платят арендаторы-угольщики, расторгнут договор с магазином. Институту давно не платит Шапиро. Я все время пытаюсь устроить с ним хотя бы какой-нибудь бартер. Недавно привез бумагу для ксерокса, которую он выменял на какое-то свое вино, и на этом прекратилось все. К счастью, пока оплатил телефон вплоть до февраля. Наше платное обучение также не в полном порядке: одни ребята расторгают договор, другие требуют скидку. До 30 %, разрешенных законом, я даю. Вывозит все ведомство Толкачева. Репутация, которую мы нарабатывали за последние 8 лет, начала действовать. Есть два потока: ирландский и корейский. Сейчас, может быть, возникнут некие тайванский и китайский проекты.
Тем не менее эта проблема заставляет меня дергаться, отсюда плохо со здоровьем. Я грешу на аллергию, на простуду, но заметил, что все ухудшается, как только я понервничаю.
В политике некая зыбь перед выборами президента. Мне иногда кажется, что большинство кандидатов в президенты затеяли свою заранее проигранную кампанию, чтобы просто поудачнее сдаться Путину. Нашего президента окружает все та же тусовка искусства. Мне иногда кажется: Марк Анатольевич Захаров сожалеет, что у него нет второго партбилета, который он мог бы сжечь. Вообще тоска и сумерки.
Сегодня у нас семинар, разбираем Пашу, который невероятно вырос за два года. Я отчетливо сознаю, что это не только мои усилия, но, тем не менее.
На 8 Марта мы всем нашим женщинам выдали по тысяче рублей.
8 марта, среда. Спокойно и тихо прошел этот несчастный и нелепый праздник.
Вечером звонил Илья Кириллов. Поговорили с ним о судьбе его товарищей — выпускников литинститута. Любопытно, что именно ребята, заканчивавшие институт с особыми претензиями, отошли потихоньку от литературы. Назаретян живет на компьютерно-програмном бизнесе, Грачев держит какой-то киоск с дисками, Арсений Конецкий развелся с Мариной Ровнер, и имя его в прессе не встречается. Олег Коростылев, с которым Марина была дружна, сейчас работает ответственным секретарем журнала «ХL». Олег ушел из института, где преподавал, в коммерческое дело. Перед этим институт оплачивал какие-то счета из больницы за лечение его артритов. Марина вышла замуж за владельца какого-то крупного частного сыскного агентства, и теперь главный редактор того самого журнала, куда ее привел Олег Коростылев, Виталий Амутных ничего не пишет и занялся телевидением, один несчастный Илья Кириллов, «пасынок природы», сочиняет свои упорные статьи в «Завтра литературы».
9 марта, четверг. Состоялось заседание государственной комиссии по защите дипломов. Поэзия: Лисковая О., Марголина И, Полубота А, Серединцева Е. и Федя Черепанов. Федя получил отлично, Полубота свои твердые «успешно», а девочки были невероятно слабы. Девочек представляла Олеся Николаева. Можно было бы упрекать и ее, но Марголина и Лисковая это «отходы» от семинара Ю.П. Кузнецова. Тем не менее я не утерпел и, выступая по поводу диплома своего ученика Юры Роговцева съязвил, что наши защиты похожи на выступление Дэвида Копперфильда или другого какого-то мага. Какую-нибудь гадость маг накрывает своей шляпой, и под шляпой оказывается цветок. Тем не менее никто, кроме Цибина и Кузнецова, не дает нашим студентам твердой поэтической школы. Теперь я возлагаю особые надежды на Лешу Тиматкова. Сегодня он очень точно и непримиримо выступил как рецензент по поводу диплома Оксаны Лисковой. Вот цитаты из Леши, который еще так недавно был нашим студентом. Как хорошо я помню милого хипповатого мальчика с ленточкой на лбу, который пришел проситься у меня перевести его с заочного на очное отделение. «Истинная поэтическая речь всегда поляризована, она, как прут средневекового золотоискателя, сама тянет автора к тому месту, где лежит клад. В стихах О. Лисковой я не чувствую этой намагниченности. Силового поля, которое одно только способно обеспечить единство художественного мира». И вторая цитата, еще более жесткая: «Если с неуверенностью в нашу рефлектирующую эпоху бороться действительно трудно, то формой за пять лет учебы в Литературном институте можно было овладеть». Мне очень нравится, что идет новое «негибкое» поколение.
Особый эпизод — защита Юры Роговцева. К счастью, я давно приучил себя к предательству учеников. Я сочинил довольно точную, как мне кажется, и объективную рецензию-представление. Из недостатков указал на крайний субъективизм и вследствие этого неумение структуризировать тексты. В общем, Юра меня не послушал и сдал огромную работу, в которой прекрасные куски перемежались с невнятицей.
Самое любопытное, что С.Р. Федякин повторил все мои доводы по общей организации повести Юры. В конце защиты, когда соискателю предоставляют слово, Юра вспомнил мне все, а особенно то место в моей статье, когда я представлял его рассказы в «Домашнем чтении». Там я рассказывал, что взял его в институт практически из жалости. И это действительно было так, потому что я не имел права брать абитуриента с Украины. Потом я его перевел на очное отделение, потом он попросил отдельную комнату, привезя справку из психдиспансера. Во всей его путаной речи было стремление во что бы то ни стало уязвить меня. Но я его, бедного, понимаю.
Днем занимался организацией ломоносовской конференции и бумагами. В Москве метель, зима компенсирует упущенное. По телевидению передают о взрыве самолета ЯК-40 в Шереметьеве. На его борту погиб Артем Боровик. В прессе поднялся невероятный шум. Потому что предполагается теракт. Показали плачущую мать Артема и отца, Генриха Боровика. Почему-то мне не жаль этих людей, т. е. нет особой человеческой жалости, но есть понимание катастрофичности для отца и матери этой утраты и сочувствие. Богатые гибнут в наше время первые. Генрих Аевизерович заплатил за ранний старт сына, за те возможности, которые не имели его сверстники. Возможности рождали чувство исключительности. Помню еще совсем молодого Артема, которого отправили служить в американские войска. Его прекрасные статьи, отзыв Грехама Грина об одаренности этого мальчика. Где здесь одаренность, а где мощная подпитка клана. Жаль. Я плавал с ним в бассейне «Москва», на месте которого сейчас храм Христа Спасителя. А в общем, конечно, лучше бы ничего подобного не происходило.