Концессия обслуживалась Особым отделом ОГПУ. После проверки по оперативным учетам было установлено, что на должность технического директора был назначен фон Шуберт, проходящий по материалам царской контрразведки как начальник разведотдела командования Восточной армии.

В ходе дальнейшей разработки концессии удалось выяснить также, что начальник концессионного отдела Управления Военных Воздушных Сил Г. К. Линно закупал за границей бракованное авиационное имущество, переплачивая вдобавок за него от 30 до 50 %, за что получал от иностранных фирм взятки.

Линно занимался и составлением договора с фирмой «Юнкерс», который давал концессионеру широкую возможность толкования положений договора в свою пользу.

Им были установлены близкие отношения с представителями фирмы, они часто приходили к нему на квартиру и получали исчерпывающую информацию о состоянии авиапромышленности страны.

Были выявлены факты приема самолетов, не соответствующих техническим условиям. Кроме того, он способствовал передаче заказов на изготовление самолетов, которые по своим характеристикам не могли быть использованы в той области, для которой они предназначались, и т. д.

6 марта 1927 г. Линно был арестован, предварительное следствие подтвердило его преступную деятельность. Было выяснено, что, кроме Линно, еще ряд лиц за взятки способствовали закупкам за границей недоброкачественной продукции. При этом отмечались случаи, когда продукция закупалась по цене, в десять раз превышавшей ее реальную стоимость.

При непосредственном содействии Линно концессионеру Юнкерсу удалось сдать 100 небоеспособных самолетов по цене выше их стоимости. Совместно с юрисконсультом Перетерским он способствовал заключению с Юнкерсом договора на поставку бомбовозов по цене, в 2,5 раза превышающей их стоимость. Линно получил взятку в размере полпроцента со всего оборота и еще отдельное вознаграждение.

Таким образом, из-за преступной деятельности этой группы лиц государство понесло огромные материальные потери. Была закуплена ненужная и недоброкачественная техника, нанесен ущерб обороноспособности Вооруженных сил СССР.

9 мая 1927 г. решением Коллегии ОГПУ Г. К. Линно и его сообщники были приговорены к расстрелу.[359]

Органы государственной безопасности активно вели наблюдение за иностранными концессиями на Сахалине.

Нефтяные и угольные месторождения на Сахалине начали привлекать русских и, главным образом, японских горнопромышленников с 1914 г. Так, фирма товарищества «Ивана Стахеева» только в геологоразведку нефтяных месторождений и угольных залежей вложила 4 млн. рублей.

С момента оккупации Сахалина Японией товарищество «Иван Стахеев» было вынуждено создать совместно с японцами акционерное общество. В период оккупации японское военное министерство совместно с японской горнопромышленной фирмой «Мицубиши» провело дополнительные изыскания нефтяных и угольных залежей. Результаты их были положительны.

После освобождения Сахалина товарищество «Иван Стахеев» получило от Дальревкома разрешение производить работы в том же порядке, в каком они велись ранее. В это же время Япония, учитывая, что Советская Россия закрепилась на территории Сахалина, стала прорабатывать варианты на получение концессий. В это время Япония испытывала большие затруднения в ввозе заграничного коксующегося угля из Англии и Америки. Это и толкало ее на получение концессий на Сахалине. И она их получила. По сведениям ЭКУ ОГПУ, этому за взятку в большом размере активно содействовал заведующий геологическим комитетом на Дальнем Востоке инженер Полевой.

После подписания концессионного договора японцы получили право разработки угольных и нефтяных залежей. Они выехали в Берлин с целью покупки сахалинских концессий у германского подданного Куне-Альберса и присоединения их к своим.

В силу того, что Япония получала право на сахалинский уголь и нефть за счет бывших стахеевских разработок, это товарищество через своего представителя инженера Кашина предлагало Концесскому разные условия, чтобы сохранить лучшие месторождения угля и нефти за собой. При этом выдвигалась идея создания акционерного общества с участием американцев. Получив отказ, Кашин выдвинул новое предложение о создании акционерного общества совместно с японцами, но и оно не прошло.

Было выяснено, что японцы в первую очередь будут стремиться получить в концессию район Мачи, который залежами угля не богат, но в экономическом и практическом отношении имеет для японцев колоссальную важность: они будут иметь легкий и свободный выход с восточного берега Сахалина на западный и возможность прокладки нефтепровода через реку Теш и постройки железной дороги. Другие же месторождения угля окружены горами.

Органы ЭКУ стали собирать сведения об интересах японцев в этом регионе. Удалось выяснить, что советским правительством до заключения договора уже было много обещано. Было выяснено, что Иоффе благожелательно отнесется к японцам, так как в бытность т. Иоффе в Токио японцы ему оказывали хороший прием, угощали и устраивали интимные прогулки, что он и по сие время ценит.

10 ноября 1925 г. группа фирмы «Мицубиши», находившаяся в Москве, достигла с технической комиссией Главконцесскома соглашения о получении угольного рудника «Мачи».

Экономическим управлением ОГПУ было установлено, что под видом дипломатического багажа японцы привезли с собой чемодан наличных денег червонцами (примерно тысяч двадцать). Предполагалось, что эти деньги предназначались для дачи взяток, так как провозились они контрабандным путем и в крупных купюрах. Это предположение подтвердилось. После заключения договора инженер Полевой получил от японцев вознаграждение.

28 ноября на заседании Главконцесскома японцы хотели выторговать уступки, но им было заявлено, что если до 30 ноября от них не будет письма о полном согласии на все условия, то все обещания, данные Концесскомом, аннулируются, в том числе и обещания относительно объекта концессий. К условленному сроку такое письмо было японцами подготовлено.

После подписания концессий с правительством СССР в начале 1926 г. японцы стали стремиться под всякого рода предлогами прибрать весь Сахалин к рукам в экономическом отношении.

Отмечалось стремление Японии получить от правительства СССР под видом подряда все нефтяные площади Сахалина для того, чтобы вся нефть поступала японцам. Для этого они хотели использовать опыт, полученный во время Первой мировой войны, когда во время оккупации они беззастенчиво грабили Сахалин.

В связи с этим представленный ГКК 14 июля 1927 г. в СНК СССР уже утвержденный проект концессионного договора с японской фирмой «Кунст и Альберс» на право разведки и разработки каменного угля на западном побережье Северного Сахалина был отменен в связи с информацией о возможной японской колонизации Сахалина. Политбюро, отменив решение СНК, изменило и свое прежнее решение от 23 июня, признав нецелесообразным предоставление концессии на Сахалине фирме «Кунст и Альберс».

Была создана комиссия для выработки проекта общих директив как о концессионной политике на Дальнем Востоке, так и о порядке и районах организации хозяйственных предприятий в местах, наиболее уязвимых с точки зрения японской колонизации.

19 июля СНК продублировал решение, Политбюро отменило свое Постановление от 14 июля, признав предоставление концессии на Сахалине фирме «Кунст и Альберс» нецелесообразным.

Из различных сообщений следовало, что инженер Полевой, имевший большое влияние на заместителя Главконцесскома А. А. Иоффе, который ничего не делает без совета с ним по концессионным вопросам, касающимся Востока, продолжал подыгрывать японцам. Он выдвигал идею, что на Сахалине русским делать нечего и надо весь Сахалин отдать японцам под разведку.

Но правительство СССР строго придерживалось своих решений 1927 г. 4 апреля 1929 г. Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение о строгом надзоре за исполнением японцами концессионных договоров, требуя выполнения всех обязательств по платежам, добиваясь, по возможности, перевода всех платежей со стороны японских концессионеров советскому правительству на иностранную валюту там, где платежи обусловлены в червонцах.