Советский юрист И. С. Кондурушкин, участвовавший в судебных процессах 20-х годов по должностным и хозяйственным преступлениям, отмечал, что в 1921–1923 гг. из всех государственных служащих, признанных судом виновными, имели высшее образование — 25 %, среднее — более 50 % и менее 25 % имели только низшее образование, были самоучками или безграмотными. Это, по его мнению, свидетельствовало, что «около 2/3 тех гослужащих, которые были активными организаторами частных предприятий и перекачки в них государственных средств, были интеллигенцией…»[186]
Из лиц, которые были государственными служащими в 1921–1923 гг. и организовали все эти параллельные конторы, ко времени суда были самостоятельными предпринимателями — 53 %, хозяйственными агентами, совмещавшими по прежнему государственную службу с предпринимательством и получавшими за это проценты от сделок — 8 %, канцелярскими служащими — 12 %, счетоводами — 10 % и техническим инженерным персоналом — 17 %. Таким образом, из лиц, которые в качестве государственных служащих совершили крупные злоупотребления в первые годы НЭПа, свыше 60 % превратились в самостоятельных частных предпринимателей. До 90 % частных предпринимателей, дела которых слушались судом в 1924–1926 гг., до 1921 г. состояли на государственной службе. И. С. Кондурушкин обращает внимание, что к 1928 г. почти все крупные предприниматели состояли под судом или высылались административно по хозяйственным делам. Его вывод: каждое хозяйственное преступление в условиях НЭПа — «это есть преступление в пользу частника».
В подавляющем большинстве они были людьми, которые только при НЭПе стали предпринимателями. При этом начало их негласной коммерческой деятельности сопровождалось различными правонарушениями с использованием в корыстных целях своего служебного положения путем создания ими частных предприятий на подставных лиц, родственников и т. п. Лишь только спустя годы они официально стали возглавлять эти предприятия.
Другая особенность коррупционеров — их способность быть двуличными, умение показать себя с положительной, деловой стороны, сыграть роль вполне порядочного интеллигентного человека, достойного доверия, которое оказало ему государство и общество. И в этом была особая общественная опасность этих лиц. В отличие от обычных преступников их можно сравнить с «чужими среди своих», попросту говоря, с предателями, которые значительно опаснее любого открытого врага. Все это властью расценивалось, как деятельность «капиталистического подполья, ведущего… подрывную работу в Советском хозяйственном строительстве… представляющего из себя организующие центры экономической контрреволюции».[187]
Наконец, надо особо подчеркнуть и такую отличительную черту этих лиц, как их приспосабливаемость к любой обстановке. При жестком режиме и контроле такие лица вполне могут быть добросовестными работниками, но при отсутствии контроля тут же могут вновь включиться в сферу преступной деятельности. Это со всей убедительностью подтверждает в своем исследовании И. С. Кондурушкин, отмечая при этом, что «та часть преступников (из числа должностных лиц и государственных служащих), которая не превратилась в частных предпринимателей, снова и снова в 1924–1926 гг. нередко попадалась в подобные хозяйственные преступления». Это было присуще и сфере исполнительной власти, и сфере организации общественного порядка, и сфере торговли, и многим другим сферам общественной жизни и производства.[188] При назначении на определенные должности таких лиц было трудно охарактеризовать в плане их внутреннего содержания, так как они всячески скрывали свое истинное мировоззрение, истинное отношение к поведению безнравственного порядка, и это, подчас, заставляло допускать ошибки ответственными представителями государства при их назначениях.
Кроме того, существовала и еще и другая категория должностных лиц, которые назначались на должности независимо от их нравственного содержания, по так называемому «кумовству», «блату», «протекции» и т. п.
Протекционизм тем и опасен, что позволяет проникать в структуры власти и управления людям недостойным, некомпетентным, часто заведомо преследующим корыстные цели, стремясь занять ту или иную должность любым путем. Такие должностные лица опасны были еще и тем, что имели, как правило, постоянную поддержку вышестоящего звена власти, что позволяло им осуществлять преступную деятельность более смело и в большом масштабе. Имеются многочисленные примеры того, как нечестность или неподобающее поведение руководителей стали для подчиненных своего рода образцом для подражания. Неправильное поведение руководителей дает возможность подчиненным оправдать пренебрежение или игнорирование мер контроля.
Изучение художественной и публицистической литературы, мемуаров участников тех событий показывает, что в большинстве государственных структур имелось подавляющее число честных сотрудников и других лиц, которые о чем-то подозревали или что-то знали, но не сообщали об этом. Это объясняется рядом причин.
Во-первых, обычно никогда нельзя со стопроцентной уверенностью сказать, что имеет место какое-либо коррупционное преступление. Эти деяния не похожи на убийство, где наличие трупа бесспорно указывает на состав преступления. Все, что видят свидетели, — это только некоторые симптомы. Они могут обратить внимание на изменение чьего-либо образа жизни, странности в поведении, но поскольку они осознают, что наблюдают только симптомы, им не хочется понапрасну кого-нибудь обвинять. Даже с ростом своих подозрений они понимают, что всему может быть дано вполне законное объяснение.
Вторая причина заключается в том, что большинство свидетелей боялись потерять в результате своих действий работу или подвергнуться иным преследованиям, так как зачастую они находились в определенной зависимости от этих правонарушителей, особенно, если подчинялись им по службе.
В-третьих, большинство из людей считают, что нехорошо доносить на других, даже когда они нарушают закон.
Четвертой причиной, по которой сотрудники и другие граждане не спешили рассказывать о своих подозрениях, являлось то, что сама обстановка в учреждении или на предприятии не способствовала этому. Эти сотрудники, в особенности до начала кампании по борьбе со взяточничеством 1922–1923 гг., просто не знали, к кому им обратиться при определенных подозрениях, каким образом это можно сделать и какие будут последствия от этих действий. Кроме того, они не были уверены будет ли сохранена их анонимность, или то, что они «доносчики», сразу же станет известно.
Анализ специальной литературы, архивных материалов и пр. показывает, что накопление материальных ценностей дельцами от экономики и расхитителями государственной собственности не могло оставаться незамеченным для представителей традиционной общеуголовной профессиональной преступности. Уголовные элементы стали обворовывать и грабить тех, кто обогащается. Таким образом, началось вторичное перераспределение преступно нажитых средств. Резко возросли различные виды игорного мошенничества,[189] похищения людей, появился рэкет. Характерным является пример о преступной деятельности первого советского рэкетира М. Культяпного, который «экспроприировал» капитал артельщиков и кооператоров «гаданием на ромашке»: раскладывал заложников кругом и рубил головы до тех пор, пока они не выкладывали требуемую сумму добровольно. Можно привести ряд примеров о банде Леньки Пантелеева и многих других.[190]
Победа РСФСР в Гражданской войне кардинально изменила политическую и социально-экономическую структуру общества и соотношение классовых сил в стране. Важнейшее значение имел тот факт, что основные так называемые эксплуататорские классы — помещики и капиталисты — были ликвидированы. Значительная часть бывших помещиков и капиталистов погибла в сражениях Гражданской войны или эмигрировала за границу. Хотя до революции их численность составляла 3,6 % населения страны, они, в силу накопленных ими богатств, образования, навыков управления, связи с международным капиталом, пользовались весьма значительным влиянием и составляли наиболее активную и организованную часть, противостоящую новой власти.
186
Кондурушкин И. С. Частный капитал перед советским судом: Пути и методы накопления по судебным и ревизионным делам 1918–1926 гг. / М.; Л., 1927. 240 с.
187
ЦА ФСБ России. Ф. 2. Оп. 1. Д. 1. Л. 17 об.
188
Известный советский юрист М. Н. Гернет заметил, что уже в 1926–1928 гг. процент судившихся дважды среди всех осужденных вырос с 12,2 до 17,8, трижды — с 3,2 до 5,6, а четырежды и более — с 1,9 до 4,2. Вывод был неизбежен. «Группа профессиональных преступников увеличивается более, чем какая либо другая категория, преступность становится уделом более или менее стойкой группы деклассированных элементов. Наибольшее количество профессиональных преступников обнаруживается среди имущественных правонарушителей». (Гернет М. Н. Преступность за границей и в СССР. С. 85, 160.).
189
Так, например, в 1922 г. Моссовет дал разрешение на открытие клубов для азартных игр на деньги. К декабрю 1922 г. в производстве ЭКУ находилось до десятка уголовных дел на советских служащих, обвинявшихся в крупных растратах или хищениях денег, проигранных в этих заведениях. Значительная часть накопленных средств была собрана благодаря ростовщичеству и мошенничеству, а также путем шантажа компаньонов для сбора денег якобы для передачи «кому-то в Моссовете» за получение договоров. Следствие выявило, что выручка от работы клубов шла на приобретение их руководством в личных целях антиквариата, ювелирных изделий и иностранной валюты. (Ф. Э. Дзержинский — председатель ВЧК — ОГПУ… М., 1977. С. 399–400).
190
См.: Леденков В. Л. Организованная преступность (ее характеристика и некоторые вопросы борьбы с ней): Науч. — практ. пос. Новосибирск, 1990.
Подобная деятельность имела весьма широкое распространение в конце 80-х годов. Достаточно вспомнить многочисленные публикации СМИ о рэкете предпринимателей со стороны различных организованных преступных групп (далее — ОПГ). В последующие годы отечественными криминологами отмечались качественные изменения характеристик организованной преступности, определяемых тесной взаимосвязью ОПГ с коррумпированными государственными служащими. Показательно, что по данным МВД России в 1993 г. из известных 2600 ОПГ, 485 обладали коррумпированными связями, а из числа выявленных организованных формирований коррупционные связи имели в 1991 г. — 65, в 1992 — 635, в 1993 — 801, в 1994 — 1037, в 1995 — 857.
Выступая 23.03.2005 г. на «Правительственном часе» в Совете Федерации Федерального Собрания Российской Федерации (далее — Совет Федерации) глава МВД России Рашид Нургалиев заявил, что «организованная преступность наряду с наркоманией и терроризмом является одной из основных угроз национальной безопасности страны». По его сообщению, в настоящее время в стране действуют 116 преступных сообществ, насчитывающие в своих рядах более 4000 активных участников. Под их контролем находится не менее 500 крупных хозяйствующих субъектов практически во всех отраслях экономики страны (ТЭК, металлургия, минерально-сырьевой комплекс и др.). По заявлению министра МВД, особая опасность состоит в том, что «криминал использует в своих целях структуры самого общества и государства. В его природе лежат две основные причины: высокий уровень коррупции и возможность легализации доходов от преступной деятельности».
Организованный криминалитет «проявляет повышенный интерес к установлению коррупционных отношений и проникновению в органы власти и управления» для лоббирования выгодных для себя экономических и социально-политических решений, осуществления контроля за распределением бюджетных средств и приватизацией государственного имущества. По данным Департамента экономической безопасности МВД России, в 2004 г. в государственных органах власти было выявлено более 33 тыс. должностных преступлений, 82 % материалов направлены в суд. Анализ ситуации показывает, что в большинстве субъектов РФ не зарегистрировано ни одного факта получения взятки в крупном размере. В общей массе этих преступлений доля взяточничества в крупном и особо крупном размерах не превышает и 2 %. В целом по стране средний размер взяток составляет около 3 тыс. руб., а сумма так называемой совокупной взятки за год — чуть больше 21 млн. руб. И это не потому, что перевелись крупные взяточники. Просто преступники стали хитрее и изворотливее.