Прошло около часа, но ожидавшему юноше это время показалось пятьюдесятью годами. Наконец хозяйка Серого дома появилась вновь.

— Бодритесь, — ответила она на немой вопрос Жоэля. — Мадемуазель дю Трамбле — свое имя она сообщила в бреду — спит. Я дала ей успокаивающее средство. Но она, по-видимому, перенесла страшный испуг и…

— Это действительно так.

Наш герой вкратце рассказал гувернантке о событиях, которые мы только что описали. Когда он поведал о беге в грозу по темным улицам, она заявила:

— Поистине странное приключение! Теперь мне ясна причина обморока бедной девушки. Не бойтесь — она успокоится, проснувшись в безопасном месте и увидев рядом с собой своего защитника. А если понадобится медицинская помощь, я обращусь к Фагону.

— Фагону? Он врач?

— Да, новый королевский лекарь.

— О, тогда мы спасем ее! Если это ему не удастся, сударыня, мне будет незачем жить и останется только молить вас указать ближайшую дорогу к реке.

Королевская гувернантка ласково погрозила ему пальцем.

— Повторяю: жизнь молодой дамы вне опасности — по крайней мере, таково мое мнение. Ее нынешнее состояние — следствие чрезмерной возбудимости, очевидно, присущей ее характеру.

— Не сомневаюсь, что вы правы, — сказал бретонец. — Я уже и раньше видел ее в подобном положении.

— Тогда, думаю, что телесный отдых исцелит расстройство ума. В таких случаях сон — лучшее лекарство.

— Да услышит вас небо — вы даруете мне надежду, а ей выздоровление.

Жоэль попытался поцеловать ей руку, но гувернантка, отступив назад, уклонилась от этого выражения признательности. Когда юноша удивленно посмотрел на нее, она вновь заговорила, сменив тему беседы:

— В настоящее время, господин Жоэль, вам, как мне кажется, следует подумать о себе.

— Вы назвали меня Жоэлем? — обрадованно переспросил бретонец. — Значит, вы меня знаете?

— Разве вы не сообщили ваше имя одной из моих спутниц?

— И вы его не забыли?

— Ни его, ни вашу любезную помощь.

— О, пустяки! Это я должен благодарить вас. К тому же вы оказываете мне честь, проявляя интерес к моей особе.

— Я просто хотела сказать, что ваша одежда — промокшая и грязная…

— Вполне вероятно. Это из-за дождя — я и не заметил.

— Вы не можете оставаться в таком виде…

— Конечно — ведь я могу испортить ваши ковры. Сейчас мое присутствие в этом доме не слишком уместно — я словно в реке побывал.

— Нет-нет, — запротестовала дама. — Я имела в виду не ковры, а то, что вам нужно переодеться в сухое.

— Что вы, мне достаточно немного посушиться у огня и выпить стакан вина — я тут же снова стану самим собой.

— Какая забывчивость с моей стороны, — улыбаясь, сказала гувернантка. — Будьте любезны следовать за мной. Мы можем продолжить разговор за бокалом вина — вы мне напомнили предложить его вам.

Вскоре Жоэль уже сидел в столовой между камином, где сверкало пламя, и столом, который Онорен щедро уставил яствами. Однако сытный ужин не прояснил чела юноши, обычно веселого и благодушного. Покуда он удовлетворял аппетит, хозяйка заговорила холодным, ясным и рассудительным тоном:

— Итак, вы влюблены в мадемуазель дю Трамбле? Это не причуда молодости — вы любите ее глубоко, искренне и готовы, если понадобится, пожертвовать ради нее всем, что имеете?

— Не только всем, что имею, но даже будущим пребыванием в раю!

— Чисто бретонская болтовня о торговле спасением души — усмехнулась дама. — Боже праведный, это становится серьезным! А мадемуазель дю Трамбле отвечает на ваши чувства?

— Она подарила мне великую радость, позволив это предполагать.

Облачко досады затуманило чело гувернантки.

— Честное слово, это походит на роман, — заметила она. — Но на пути к счастливой развязке вас ожидает немало препятствий и разочарований. Во-первых, у вас есть соперник.

— Соперник?

— А как иначе вы объясните попытку похищения, которого прекрасная Аврора избежала лишь благодаря вашему вмешательству? Могу поклясться, что на горизонте возник еще один обожатель — несомненно, весьма опасный субъект, который не остановится перед решительными действиями. — Она серьезно взглянула на Жоэля. — Первая его попытка сорвалась, но где гарантия, что следующая не увенчается успехом?

Наш герой уронил косточку — все что осталось от весьма упитанной птицы.

— Вы полагаете, эти негодяи наняты кем-то, занимающим более высокое положение?

— Подумайте, — с горечью промолвила гувернантка. — Неужели вы считаете, что этот человек так легко откажется от намерения соблазнить девушку столь совершенной красоты, что вы стали поклоняться ей, как идолу?

— Будь он проклят! — вскричал юноша, наклонив голову, словно бык перед нападением. — Я убью этого мерзавца!

— Вы знаете его?

— Я буду его искать, покуда не найду!

— Это весьма проблематично. Очевидно, у него имеются такие же весомые причины скрываться, какие у вас — искать его. Не сомневаюсь, что у таинственного незнакомца есть немало способов не попадаться вам на глаза. Кроме того, чего вы можете добиться? Он, безусловно, богатый и могущественный человек, у которого под рукой армия головорезов, а у вас есть только ваша шпага.

От этой логики у Жоэля слова застряли в горле. Он выпил бокал вина, чтобы обрести дар речи.

— В то же время, — продолжала дама, стараясь убедить своего слушателя в том, что положение создалось отчаянное, — по-моему, мадемуазель дю Трамбле уже не может ощущать себя в безопасности в своем жилище на улице Турнель, так как таинственный похититель, несомненно, знает о нем и станет плести вокруг него паутину заговоров, покуда добыча в нее не попадется. Ведь вы же не всегда будете рядом, подобно почетному караулу, а прикованная к постели родственница, давшая мадемуазель приют, не кажется мне способной ей помочь.

— Но, — возразил юноша, — над богатыми и могущественными стоит закон, защищающий слабых и угнетенных.

— Молодой человек, — с ироническим сочувствием промолвила гувернантка, — сразу видно, что вы недавно прибыли из сельской местности, ибо здесь законы создаются министром полиции Ларейни. Правда, о нем говорят, как о честном человеке, но неужели вы полагаете, что он станет на сторону вас и вашей Авроры — двух юных провинциалов, не имеющих никакого влияния, — против вашего соперника? Ведь этот человек, судя по его действиям, знатный вельможа и в состоянии бросить вызов правосудию или же подкупить его.

Сбитый с толку Жоэль поднялся со стула.

— Горе мне! — вздохнул он. — Неужели мне вместе с Авророй остается только броситься в реку с ближайшего моста?

Этот крик отчаяния потряс гувернантку до глубины души.

«Он обожает мадемуазель дю Трамбле, — подумала она, — и никому не отдаст свою возлюбленную — скорее убьет ее, а потом расправится с негодяем, какое бы высокое положение тот ни занимал. В любом случае ему грозит смерть. Но этот юноша не должен умереть — он ведь еще так молод, и у него, впрочем, как и у меня, все впереди».

— Господин Жоэль, — позвала она, когда гость двинулся к двери, — вернитесь и сядьте.

Так как единственным ответом был бешеный взмах рукой, хозяйка подошла к молодому человеку, вернула его и заставила сесть.

— Не ведите себя, как мальчишка, бросаясь собственной жизнью. Если вы считаете меня своим другом, то мы вместе найдем выход из этого затруднительного положения. Когда есть воля к спасению, всегда можно обрести к нему путь. Вы помните даму — одну из моих спутниц, при которой исполняли роль кавалера?

— Маркизу? — машинально переспросил бретонец.

— Да, маркизу де Монтеспан. — Она внимательно смотрела в лицо Жоэля, пытаясь обнаружить впечатление от произнесенного ею имени, но не увидела ничего, кроме отражения его собственных горестей.

— Неужели этот титул ни о чем вам не говорит?

— Честное слово, нет. А в нем есть что-нибудь особенное?

— Разве вы не знаете, кто такая маркиза?

— Я только заметил, что она любезна и очаровательна.