— Весьма сожалею, миссис Дин, у меня очень срочное дело. Даже если бы я хотел помочь, боюсь, мы мало что смогли бы сделать.

Значит, каменная стена.

— Не могли бы вы просто справиться? Провести расследование? Все, чего я хочу, это установить истину.

— Боюсь, пропавшие дети — не наша тематика.

— Пожалуйста…

— Понимаете, мне очень неприятно признаваться в этом другому журналисту, но я должен быть с вами откровенен, — люди покупают нашу газету не ради новостей или сенсации. Они ищут в ней рекламные объявления, сообщения о распродажах, о репертуаре кинотеатров, кого арестовали и кто умер. Только похороны, свадьбы и аресты, вот что мы такое. Мы тут не склонны к журналистским расследованиям. — Он широко развел руками. — Посмотрите на мой кабинет. Похоже это на штаб по расследованию интриг и заговоров?

Он плюхнулся в свое кресло, рубашка у него на животе натянулась, причем один конец высовывался из брюк. Заталкивая ручку обратно в карман рубашки, он посадил свежее пятно. Иза понимала, что имеет в виду этот человек.

— Ваша история трогает меня больше, чем я могу выразить. У меня самого есть дети. Четверо. Я понимаю, что вы должны сейчас чувствовать.

Иза ждала чего-нибудь подобного. Ей хотелось закричать.

— Всем сердцем я хотел бы помочь вам, но… это не дело нашей газеты. Надеюсь, вы поймете.

И вот Изу уже подталкивают к двери, секретарша ведет ее через лабиринт столов в редакции новостей, к выходу. Прежде чем дверь закрылась, она обернулась, чтобы бросить последний взгляд. За стеклянной перегородкой редактор, пряча свою подлость и предательство их профессии, отпустил какую-то шутку, и его толстый живот тяжело заколыхался.

В тот вечер, возвращаясь на автобусе в Бауминстер, Иза с силой прижимала к себе Бенджи, уткнувшись лицом в его волосы и притворяясь, что спит. Она не хотела, чтобы кто-нибудь видел ее слезы.

— Вы ее видели? Она почти вываливалась из платья. С вырезом почти до пупка. Шлюха! — Премьер-министр, сэр Ричард Флад, как всегда, выпив лишнюю кружку пива, болтал глупости и становился агрессивным. Перетасовки в кабинете, рост безработицы, выборы в Шотландии, обескровившие страну, сессия парламента, длившаяся меньше месяца, но оказавшаяся очень трудной, — все это заставляло ждать Рождества с нетерпением. А Рождество с каждым годом наступало все раньше. Его собеседники кивнули, соглашаясь.

— Я застал ее несколько лет назад, — продолжал премьер-министр, — когда она была… кем? Лидером оппозиции, много говорила о бедности, упадке морали и о другой подобной чепухе. Застал в ее маленьком кабинете в палате общин с парнем вдвое моложе нее. Не знаю, что уж там он исследовал, но она не оказывала ему «оппозиции»!

Шутка была грубой. Деверье подумал о том, что сам премьер-министр — в ту пору мелкий клерк в правительстве — делал поздно вечером в длинных коридорах парламента, где находились крошечные кабинеты министров теневого кабинета, и как он оказался в кабинете женщины, чья парламентская и постельная репутация были общеизвестны. Он попытался, развлечения ради, придумать какое-нибудь невинное объяснение, но ему это так и не удалось.

— Должен признать, сегодня вечером она представляла собой замечательное зрелище, — отозвался американский посол. — Это алое платье, тени под глазами. Удивительные желтые волосы.

— Попугаиха, — отпарировал Деверье. — В Зеленой комнате, на фоне великолепного японского рисунка на стене — пышные листья и бамбук… — я сразу же подумал именно о попугае.

— В свое время была райской птичкой, — пробормотал Флад.

— Руины, — посол был загадочен. — Я имею в виду стены. Не женщину.

Вновь раздался смех, такой характерный для мужской компании. Они сидели в апартаментах посла в Уинфилд-хаус, элегантном особняке в центре лондонского Риджент-парка. Полчаса назад они видели в окно, как лисица стелется по земле в поисках обеда, но после этого успели выпить по два виски. Премьер-министр увяз в посольском гостеприимстве, которого было слишком много на приеме. Сейчас он находился среди друзей, расслабился и стал весьма уязвим, наступил подходящий момент для нанесения удара.

— Итак, перейдем к делу, джентльмены. Господин премьер-министр, вы собираетесь помочь нам с «Дастером»?

— Этот человек не знает усталости! — В голосе английского премьера был легкий упрек. — Все не так уж и плохо.

— Но слишком зыбко, — решительно вмешался Деверье.

— Я думал, мы договорились во время вашего последнего визита в Вашингтон, Пол. Мы уступили вам на чертову уйму больше, чем это диктовалось прямой коммерческой выгодой, гарантировали долю в реконструировании компаний по проектированию и производству, вы получили те кредиты, о которых просили, все работает на вас. Черт, мы даже выкрутили руки саудовцам, заставив их заказать новый эскадренный миноносец на одной из ваших верфей. Я действительно не понимаю, чего еще вы можете требовать от нас, что такое, по-вашему, выгодное предложение?

Премьер-министр посмотрел на Деверье. Коллеги хвалили способность Флада слушать и его готовность внимательно относиться к чужой точке зрения, но то, что было источником силы во времена процветания, теперь, когда маятник качнулся в сторону спада и уныния, выглядело как нерешительность. Премьер-министр убедил себя, что держится твердо, всем остальным, в том числе коллегам, он все больше напоминал кролика, попавшего в луч прожектора. В данную минуту премьер был слишком расслаблен, чтобы вдумываться в вопросы посла, и предоставил возможность отвечать Деверье.

— Дело не только в деньгах, — начал министр. — Вы должны понять и наши политические проблемы.

Посол высоко поднял густые седеющие брови.

— Мы переживаем трудный период, — продолжал Деверье. — Рост безработицы, провальные — для нас — дополнительные выборы, бесконечное нытье в средствах массовой информации. Кто-нибудь наверняка заявит, что страна нуждается в новом бомбардировщике стоимостью в несколько миллиардов долларов так же сильно, как в соревнованиях по пинкам в задницу.

— Но вы же не позволите каким-то жалким писакам сбить вас с курса?

— Конечно, нет, — мгновенно отреагировал премьер-министр.

— Конечно, нет, — повторил Деверье, куда более сдержанно. — Мы можем не обращать внимание на газеты, но не станем игнорировать политические реалии.

Брови посла опустились, он нахмурился.

— Не нужно быть директором ЦРУ, чтобы знать о наших трудностях, — продолжал Деверье. — Перетасовка кабинета была не только желательна, но и абсолютно необходима. Некоторые министры просто подставляли премьера, — добавил он, чувствуя, что пора пролить бальзам на раны своего лидера, а не растравлять их. — Правительству необходимо было влить свежую кровь. Новый имидж не менее важен, чем финансовые соображения.

Премьер-министр явно не понимал, куда клонит его министр, — в отличие от посла. Он налил себе еще виски (Деверье отказался), прежде чем отбить подачу англичанина.

— Что вы имеете в виду, Пол?

— Если мы и включимся в разработку нового военного самолета… — (посол отметил про себя это «если»), — то только в обмен на поддержку нашего видения будущей роли Англии в мире — значительной, ведущей роли.

— Безусловно, — кивнул посол.

— Это только слова, — настаивал Деверье. Тон его был холодным, аргументы точно выверенными. — Иначе «Дастер» станет для моей страны дорогостоящей излишней роскошью.

Американец отставил свой стакан. Он начал эту игру и хотел сохранить ясную голову, чтобы успешно завершить ее.

Деверье наклонился вперед, всем своим видом подчеркивая, что эта беседа — не пустая светская формальность.

— В вашем государственном департаменте возникла идея, что Японию и Германию следует ввести в Совет Безопасности ООН. Это значит, что кому-то придется уступить свое место. И роль жертвы уготована Англии.

Последовало долгое молчание. Посол не хотел опровергать утверждения Деверье. Считается, что дипломаты обязаны врать ради своей страны, но тут явная ложь не пройдет.