– Поразительно, – вымолвил Рабиноу с хитрой улыбкой на лице. – Поразительно. Щелкнув пальцами, они в момент свалили главаря гангстеров своих соперников, которого охраняла целая армия умненьких ребят, а до Кастро не сумели добраться. Почему же он так удачно избегал все опасности?

Скотто перевела взгляд с Рабиноу на надгробный камень и обратно, обдумывая детали и составляя в уме единую картину. Получалось одно:

– Видимо, Лански предупреждал Кастро о готовящихся покушениях?

Рабиноу чуть-чуть улыбнулся и кивнул.

– Не сочтите меня за хвастуна, но идею подал ему я.

– Уж не за нее ли вас исключили из гильдии адвокатов и дисквалифицировали?

– Давайте об этом не будем, – отрезал Рабиноу, которого перекосило от одного только напоминания об этом эпизоде. – Сначала Мейер воспротивился моей идее и не принимал ее, но когда понял, что с Кастро придется считаться, то начал действовать, чтобы спасти «Ривьеру».

– Вот как? Он мог бы стать гением, – нараспев произнесла Скотто, – но на этот раз не прислушался к своей интуиции.

Рабиноу лишь махнул рукой:

– Гостиницу «Ривьера» действительно вновь открыли, но вскоре Кастро снюхался с Кремлем и ее национализировали, как и собственность «Кодака», «Вестингауза», «Вулворта», – добавил я. – Но, черт побери, «Ривьера» теперь опять в строю. В течение ряда лет все русские шишки останавливались непременно в ней: политики, генералы, инженеры. Казино они превратили в место собраний и совещаний. Однако парадокс в том, что теперь играть в карты и рулетку можно в Москве, но не в Гаване.

– За нее тогда никакой компенсации не выплатили? – спросила Скотто, стремясь завести его.

– Компенсацию действительно не выплатили… тогда, – подтвердил Рабиноу, в глазах его так и плясали озорные огоньки. Медленно подойдя к ближайшему дереву, он сорвал с нижнего сучка веточку с пышными цветками и протянул ее Скотто. – Но зато ее выплатили сейчас.

У Скотто глаза засверкали, совсем как у Рабиноу. Наконец последний фрагмент занял место в загадочной мозаике.

– Это ответ на мой вопрос, не так ли? – умиротворенно заключила она.

Рабиноу кивнул и продолжал рассказывать:

– Тридцать лет назад Кастро разрушил туристский бизнес, а доходы от него стала замещать помощь Советов. Теперь это ушло в прошлое. Экономика свалилась под откос, и он предпринимает отчаянные усилия, чтобы вновь поставить ее на рельсы. Единственный путь – возродить на Кубе туризм и сделать из нее туристскую Мекку. Ключом к возрождению может стать легализация шорного бизнеса. Я же тот человек, которого он подрядил осуществить эту затею.

– Так сказать, благодарность по-кастровски.

– Один из видов благодарности, если быть точным. Он улаживал долг не просто его погашением. Мне доподлинно известно, что о моей честности и надежности он запрашивал руководителей из компании «Рэдиссон и Хатт». Конечно, они и сами могли бы взяться за это дело и выполнить его в лучшем виде, но все же похуже Рабиноу. Варадеро уже приносит прибыль. Гостиницы работают с 86-процентной загрузкой. Этот район становится местом отдыха и развлечений для многих канадцев, итальянцев и русских.

Скотто недоверчиво покачала головой:

– Мне все же не верится, что государственный департамент согласился иметь с вами дела.

– А почему бы и нет? Они же не погнушались действовать рука об руку с итальянскими мафиози, чтобы только дать Кастро под зад коленом. Почему бы не разрешить какому-то еврейскому антрепренеру вытаскивать Кубу из горящего дома?

– Не какому-то антрепренеру, а пользующемуся доверием Кастро.

– Очень хорошее уточнение, Катков. Если учесть все то, что в последнее время натворили некоторые наши финансовые умники, то по сравнению с ними в своих делах с правительством США я выгляжу, как мистер Клин. По-русски это господин Незапятнанный.

– Пожалуйста, не трубите о своих добродетелях слишком громко, мистер Рабиноу, – предостерегла его Скотто. – Вы пока еще не отмылись от тех двух миллиардов наркодолларов, которые переправляются для компании «Туристика интернасиональ».

Рабиноу кивнул и, положив руку на надгробный камень на могиле Лански, задумчиво произнес:

– Вы что, дарите мне привилегию на то, чтобы высказать сомнение по этому поводу?

– Уточните.

– Пусть тот контейнер плывет на Кубу. Я имею в виду следующее: если кто-то использует меня втемную, я хотел бы выяснить, кто этот скверный человек, даже вам не уступающий в своих пакостях.

– Ну что ж, здесь есть над чем подумать, пробормотала в раздумье Скотто, искоса наблюдая за ним. – Если кто-то использует вас, мистер Рабиноу, действуя за вашей спиной, мы отыщем его. А если никто вас не использует, то выясним и этот факт.

33

В номере Скотто в гостинице на телефоне мигала лампочка вызова – звонил Банзер. Он и Краусс уже поселились на нашем этаже. Мы тотчас поспешили к ним. Номер у Банзера оказался обычным, практически ничем не отличаясь от наших номеров. Впрочем, и сам он особо не выделялся. Надел рубашку навыпуск, с короткими рукавами, расписанную узорами на морскую тематику, брюки с эластичным поясом, легкие сандалеты и, хотя по своей комплекции директор СБФиНП был весьма представителен, сейчас ничем не напоминал высокопоставленного чиновника. Не то что Краусс. Этот соответствовал своему положению чиновника средней руки – джинсовый костюм «Левайс», удобная тенниска со свободным воротником, спортивные кроссовки.

Скотто, едва взглянув на своего начальника, тут же прикусила губу, чтобы не рассмеяться.

– Эй, вашим домашним следовало бы запретить вам надевать эту хламиду, – шумно затараторила она. – А если вдруг на Майами-Бич разразятся суровые зимние холода со снегом и льдом?

– Да ладно вам, – смутился Банзер. – Я все искал предлога надеть этот наряд с самого Рождества.

– Семьдесят третьего года, – сострил Краусс. Скотто как прорвало. Я тоже больше не мог сдерживаться. Комната затряслась от нашего хохота.

– И что же у нас? – спросила она наконец, отсмеявшись.

– Рассчитываю, вы поправите меня, если я ошибусь, Гэбби. – Банзер добродушно улыбнулся. – Но вообще-то я из породы тех, кто первым задает вопросы.

Он откинулся на спинку стула и внимательно выслушал все, что Скотто рассказала о встрече с Рабиноу.

– Если этот человек замаран, – заключил он, – то играет он так, будто наделен этим даром от природы.

– Да и ставка тут немалая, – быстренько добавила Скотто и обратилась к Крауссу:

– Есть ли новости о «Коппелии»? Они ведь могут стать для Рабиноу вроде удавки.

– Ничего нового нет, – доложил шеф оперативного центра. – Нет никаких связей ни с одной из его компаний. По сути дела, как вы, может, и думаете. – Он не докончил и жестом предложил Скотто досказать за него.

–.. «Коппелия пейпер продактс» в природе не существует, – выпалила она, – а числится лишь на бумаге.

– А как же ее банковский счет, на который перечисляются все переводы? – недовольно проворчал Банзер.

– Откуда перечисляются-то?

– Мы пока продолжаем выяснять.

– И неудивительно, что продолжаете. – Скотто произнесла это по слогам и уселась напротив Банзера.

Я же занял место неподалеку от шкафчика со всякими спиртными напитками. Краусс прошел мимо него как-то незаинтересованно и открыл дверцу небольшого холодильника.

– Может, кому-то хочется прохладительных напитков?

– Давай, что поближе, – поддержал его Банзер.

– И мне того же, – прощебетала Скотто.

– Катков, а вам что?

– Кока-колу, пожалуйста.

С ловкостью циркового фокусника Краусс принялся расставлять банки с напитками.

– Что же вы все-таки предпочитаете? – спросил он, выстроив их в два ряда на столе.

– Одну из ряда А, а другую тоже из ряда А, – бойко ответила Скотто. – Мы либо застукаем Рабиноу с поличным, либо… – Она подцепила пальцем кольцо на крышке банки с пивом и с громким хлопком оторвала заглушку. – …поймаем его, но непременно с поличным.