Глава 5

Когда группа взобралась на последний большой холм и рухнувшая пятидесятиэтажная громада предстала перед ней; подобно лежащей на земле обсидианово-черной змее с картины какого-нибудь кубиста, первая алая дымка рассвета уже застелила горизонт.

Горячий будет денек. Себастьян ощущал обжигающий поцелуй солнца на своем лице. Пока не вернутся муссоны, все дни будут такими.

Высоко над головой звезды еще царили во тьме ночи, а ветер из Санта-Аны, гуляющий по пустыне, уже выбрал всю влагу из воздуха.

Три огненные полосы, на одинаковом расстоянии друг от друга, прорезали небо. Обернувшись, Себастьян проследил за удаляющимися челноками. Интересно, черт возьми, кто в них? Какая-нибудь важная шишка, наверное. А ладно, не его это дело… Восстанавливая истощенные силы, Себастьян положил руку на голову Пушистика.

Добравшись до дома, он оставил двух приятелей ждать в коридоре, а сам пополз через перекошенный дверной проем квартиры, старательно проталкивая тело вперед при помощи единственной руки.

— Эй, Прис! Любимая! У меня кое-что для тебя есть.

На веревочке, обвязанной вокруг запястья, Себастьян тащил за собой коробку конфет с благотворительной раздачи.

— Где ты, милая?

Глаза долго привыкали к темноте: на окнах, включая то, которое с падением здания превратилось в стеклянный потолок, были закреплены металлические шторы, пропускавшие лишь узенькую полоску скользящего света. В углу зашуршали волосы. Лицо, изможденное и сморщенное сильнее, чем даже древнее лицо Себастьяна, приподнялось с коленей, поджатых к плоской девичьей груди. Глазницы, слепые, но способные еще улавливать тепло, повернулись к безногому однорукому посетителю.

— Взгляни.

Он знал, что Прис — или то, что от нее осталось, — на самом деле не могла ничего увидеть. Но притворяться, будто она — или оно — могла, было истинным благом в данных обстоятельствах.

Себастьян намотал веревочку на руку и протянул коробку.

— Я принес тебе вот это.

Беззвучный крик. То, что осталось от Прис, вскочило, широко распахнув обтянутые дряблой кожей челюсти. Костлявая рука вырвала у Себастьяна коробку; вишни в шоколаде брызнули липкими ранами на перевернутые стены и потолок. Хрипящий свист — вместо крика — вылетел из горла, когда существо дотянулось до него, сгребло и швырнуло через комнату.

— Да… — Слезы боли и радости наполнили глаза Себастьяна. С места падения он наблюдал, как то, что он когда-то любил, судорожно дергалось, беспорядочно молотя руками. — Да… Я тоже люблю тебя.

Плюшевый медвежонок и Гусарик украдкой заглянули через порог. Затем, карабкаясь, поднялись и направились к старому, искалеченному телу.

— Знаю я эти сказки. — Декард явно сочувствовал маленькому человеку, сидящему с другой стороны стола. Еще один кот выпросил местечко у Исидора на коленях; у этого на стальных костях не было плоти. — Сара Тирелл привела меня сюда только для того, чтобы вы могли рассказывать старые байки?

Исидор погладил механического кота, будто не сознавал разницы между ним и полосатой кошечкой, которую гладил до того. Хитроумное создание замурлыкало и зажмурилось от удовольствия, или, может быть, полиэтиленовые мембраны скользнули вдоль стеклянных заменителей глаз. Исидор пальцем почесал место, где у кота должны были находиться уши.

— Я не рассказываю б-баек. Никому.

— Да, верно. — Декард с отвращением покачал головой. — Тогда к чему все эти грубые намеки? Мол, как я удивлюсь, узнав, кто на самом деле репликант, выдающий себя за человека. Выдающий, потому что сам даже не знает, что он на самом деле репликант… И не надо так многозначительно смотреть на меня! — Декард зафиксировал свой гневный взгляд на собеседнике. — Полагаете, не об этом прежде всего начинает думать блейдранер? Эй, а вдруг я один из репликантов?.. Быть может, копы выпустили механических кошек, чтобы поймать механических мышек. Это было бы на них похоже. Блейдранеры знают, как работают мозги в полицейском Управлении Лос-Анджелеса, лучше, чем вы, гражданские. А поскольку мы не можем проверить себя с помощью тестов на сострадание — они нам слишком хорошо известны, приходится выдумать какой-то иной способ убедиться в том, что мы не репликанты.

— И ч-что это за способ?

— Кривая, это всегда Кривая. Показатель самоотвращения. — Декард чувствовал, как его глаза прищуриваются, будто созерцая душу, сокрытую в глубине грудной клетки. — В конце концов блейдранеры надоели сами себе до такой степени, что осознать себя репликантами стало бы для нас облегчением. Но этого так и не случилось. Питай отвращение к самому себе — вот итог самопознания блейдранера. Так что не трудитесь, испытывая на мне одну из этих заштатных игрушек для ума.

— Ну… н-не важно, в любом случае, — Исидор пожал плечами, — человек вы или нет… Сейчас вам не об этом стоит беспокоиться.

— В настоящий момент я беспокоюсь лишь о том, чтобы отправить на покой некоего сбежавшего репликанта. А потом я хочу вернуться в то место, откуда вы меня выдернули. На севере. Там меня ждут. — Все время, пока странный старик, сидящий напротив, вел душеспасительные разговоры, в каком-то дальнем уголке мозга Декард видел картину: черный гроб, в котором он оставил Рейчел спящей, умирающей. Там все могло идти своим чередом, по крайней мере, еще некоторое время. Но довольно скоро потребуются его любящие руки, чтобы пройтись по панели управления. — Вы горазды морали читать, приятель, но, скажем прямо, зря стараетесь. Я сам крупный специалист по этой части. Почему бы не сказать без обиняков, о чем я должен так беспокоиться? — Он кивнул в сторону двери. — Или, может, вы не будете возражать, если я просто выйду отсюда?

— Знаете, Д-декард, — стальной кот на коленях у Исидора поднял голову и посмотрел на него таким же пристальным, как у хозяина, взглядом, — как и почти все остальное, что касается вас, весь этот груз самоотвращения — сплошная ч-чушь. Пока ваша шкура в целости и сохранности, вы ничуть не заботитесь о том, что происходит с другими людьми. Поэтому я уверен, что мое предложение как раз для вас. — Он наклонился вперед, кот плотнее прижался к груди. — Работа, за которую вы взялись, — ведь всегда найдется еще одна «последняя» работа, правда? — будет весьма не простой.

— Давайте без предостережений. Одно я уже получил.

Исидор продолжал:

— Вам не удастся просто в-выйти отсюда. Вы облажались, Декард. Здорово облажались. Но вернемся к делу. Скажите мне: какой самый последний и окончательный, абсолютно непогрешимый способ определить, человек перед тобой или репликант?

От железного спокойствия в голосе собеседника Декард забился поглубже в кресло.

— Вскрытие, — произнес он. — Анализ костного мозга. Это займет некоторое время…

— Я знаю, сколько это з-займет. Потому что я видел результаты анализа костного мозга после вскрытия. Вы отправили на покой одного репликанта… который не был репликантом. А лишить жизни человека не есть «отправить его на покой», Декард. Это называется «убийство».

— Чушь!. — Он выдержал жесткий взгляд собеседника, но тонюсенькая, толщиной в молекулу, пленочка влаги пролегла между его ладонями и подлокотниками кресла. — О чем вы говорите?

— Не о чем, Декард, а о ком. М-мы сейчас говорим о человеческих существах, давайте без увиливаний. Девушка, которая называла себя Прис. Помните ее? Блондинка спортивного сложения, возможно, ч-чуточку сумасшедшая. — Исидор задумчиво кивнул, лаская механического кота. — Видит Бог, не без своих проблем… но она была человеком. Живым человеком. Анализ костного мозга подтвердил это. Конечно, уже после того, как вы ее убили.

— Это невозможно. — Декард плотнее обхватил вспотевшие подлокотники кресла. — Она наверняка была репликантом. Мне даже не требовалось подвергать ее тестированию. Прис… — на мгновение он отвлекся от рук, сжимающих кресло; пульс бешено колотился в горле. — Прис полностью соответствовала описанию, которое мне дали. И она была… сильная. Как все репликанты. Она чуть не убила меня.