Из твоих когтистых, цепких лап

Сколько раз спасался я!.. Бывало,

Чуть скажу: «Всё кончено… я слаб!» —

Жизнь мне тотчас руку подавала.

Нет, отказываться никогда

Я не думал от борьбы с тобою:

Побежденным смертью нет стыда,

Стыдно тем, кто сдался ей без боя.

Ты ворчала: «Ну, теперь держись,

Хватит мне играть с тобой, строптивец!»

Я же все упрямее за жизнь

Драться продолжал, тебе противясь.

Знаю, знаю, смерть, с тобой игра

Вовсе не веселая забава.

Только не пришла еще пора

На земной покой иметь нам право.

Иль мне жизнь пришлась не по плечу?

Иль так сладок смертный риск бунтарства?

Нет, не умирать — я жить хочу,

Всё пройдя: тревоги и мытарства.

Стать бы в стороне от бурь и гроз —

Можно тихо жить, не зная горя.

Я шагал сквозь грозы, в бурях рос,

В них с тобой за жизнь, за счастье споря…

Но теперь, надежда, не маячь —

Не помогут прошлые уроки.

В кандалы уж заковал палач

Руки, пишущие эти строки.

Скоро, скоро, может быть к утру,

Смерть навек уймет мою строптивость.

Я умру — за наш народ умру

За святую правду, справедливость.

Иль не ради них я столько раз

Был уже тобой, костлявой, мечен?

Словно сам я — что ни день и час —

Роковой искал с тобою встречи.

Путь великой правды труден, крут,

Но борца на путь иной не тянет.

Иль с победой встретится он тут,

Или смерть в попутчицы нагрянет.

Скоро, как звезда, угасну я…

Силы жизни я совсем теряю…

За тебя, о родина моя,

За большую правду умираю!

Нагрянул Иоганн — и, клокоча,

Суровый гнев вскипел в душе народа.

Лиши нас солнце своего луча, —

И то бы большей не было невзгоды!

Громя невежества и варварства оплот.

Идя к победе трудною стезею,

Спас солнце человечества народ —

Он это солнце заслонил собою!

Когда с победой мы придем домой,

Изведаем почет и славу,

И, ношу горя сбросив со спины,

Мы радость обретем по праву.

О нашей трудной, длительной борьбе

Живую быль расскажем детям,

И мы, волнуя юные сердца,

Сочувствие и пониманье встретим.

Мы скажем: «Ни подарков, ни цветов,

Ни славословий нам не надо.

Победы всенародной светлый день —

Вот наша общая награда».

Когда домой вернемся мы, друзья, —

Как прежде, для беседы жаркой

Мы встретимся, и будем пить кумыс,

И наши песни петь за чаркой.

Друг, не печалься, этот день взойдет,

Должны надежды наши сбыться,

Увидим мы казанский кремль, когда

Падет германская темница.

Придет Москва и нас освободит,

Казань избавит нас от муки,

Мы выйдем, как «Челюскин» изо льда,

Пожмем протянутые руки.

Победу мы отпразднуем, друзья,

Мы это право заслужили, —

До смерти — твердостью и чистотой

Священной клятвы дорожили…

Взыграла буря, нам глаза слепя;

С дороги сбившись, кони стали.

За снежной пеленой, невдалеке,

Огни деревни засверкали.

Застыли ноги. Средь сугробов нас

Жестокий ветер гнал с налета,

И, до избы какой-то добредя,

Мы принялись стучать в ворота.

Казалось: не согреться нам. И вот

избе гостеприимной этой

Теплом нежданным нас встречает печь

И лампа — целым морем света!

Хотелось нам добраться через час

До станции, но вьюга в поле

Дорогу мигом замела, а мы

Сюда попали поневоле.

В избу мы вносим холод, и в сердцах

Мы проклинаем ветер жгучий.

И тут, улыбку нам даря, она

Выходит, как луна из тучи.

Взглянул и замер я. Глаз отвести

Не в состоянье. Что со мною?

Казалось мне: я встретился с Зухрой.

Казалось мне: я встретился с Лейлою.

Не описать мне красоты такой.

Что стройный тополь перед нею?

А брови серповидные ее?

А губы — лепестков нежнее?

Не описать мне этих нежных щек,

Ни этих ямок, ни румянца,

Ни темно-карих глаз… Не описать

Ресниц порхающего танца.