Я вновь здоров. И мозг усталый мой

Очистился от мглы гнетущей.

Мой влажен лоб. Он будто бы росой

Покрылся в час зари цветущей.

Я вижу вновь, как светом мир богат,

Я слышу счастья веянья живые.

Так дивно мне и так я жизни рад,

Как будто в эту жизнь вхожу впервые.

И вижу я в чудесном полусне

Лучистой юности сиянье, —

Сиделка наклоняется ко мне,

И нежно рук ее касанье.

Горе, день окончился твой!

Не гости, порасти травой.

Как подумаю — никогда

Так не гнула меня беда.

Заслоняя в окошке свет,

Реял черный твой силуэт —

Ты мне душу терзало, зло,

Хищно дни мои стерегло.

Щеки впали. Счастье гоня,

Ты одело в траур меня…

Ныне ж — радость: любимый мой

Победил и пришел домой!

Это, верно, чудится мне:

Милый — в доме, солнце — в окне.

Отступили беда и тьма,

Тьма горюет теперь сама!

Я забыла боль и печаль.

Убрала я черную шаль.

На щеках — румянец зари,

Как я счастлива, посмотри!

Открываю окно: где тень?

Солнце — новое, новый — день.

Всюду радость не видно слез —

Ты, любимый, счастье принес!

В доме всюду цветы теперь!

Отворяем для счастья дверь.

Ты нам, горе, не засти свет —

Для тебя у нас места нет!

Взял милую я за руки и с ней

Пошел к реке, где так светла вода…

Теснее с каждым шагом и нежней

Друг к другу прижимались мы тогда.

Когда же ручкой пухленькой она

Вдруг обняла меня — попал я в рай!

Слепого счастья чаша, ты полна,

Оно вот-вот польется через край.

Лицом я груб, как скалка для белья,

Красавцем мне вовеки не бывать…

«Наверно, любит», — так подумал я

И девушку решил поцеловать.

Но вдруг укол, а может быть, щипок

Я ощутил… Прервался чудный сон.

Схватился я рукой за левый бок

В чудесный миг так горько потрясен.

«Но что же это?» — думаю.

Тиха, Рука моя за пазуху ползет.

Да это ведь проклятая блоха

Мне счастьем насладиться не дает!

Ну что тут скажешь? Грустные дела!

Раз в жизни сон увидел я такой —

И вот блоха несчастная со зла

Вдруг отнимает радость и покой!

Блоху ловлю, давлю, осатанев,

Ничто не помешает мне уже…

Мой понемногу испарился гнев,

Я даже каюсь чуточку в душе.

Слаба любовь такая и плоха,

Которую, про всё велев забыть,

Какая-то случайная блоха

Одним укусом может погубить!

Но если счастьем полнится душа —

Остерегись досадных мелочей:

Без них любовь светла и хороша,

Без них она прекрасней и полней.

Друг!

Не горюй, что рано умираем…

Мы не из тех, кто мог с пути свернуть!

Мы умираем — на переднем крае,

Нас перед смертью не в чем упрекнуть.

Ведь жизнь не измеряется годами,

А в списках смерти — мало ли имен?

Но, может быть, и нашей крови пламя

Еще взойдет бессмертием знамен.

Я клятву дал — служить своей Отчизне,

Пока живая кровь гудит во мне.

Да если б ты имел и сотню жизней,

Ты разве их не отдал бы стране!..

Когда сквозь гул фронтов доходят вести,

Ты знаешь, друг, я становлюсь сильней.

Как будто я дышу со всеми вместе

Могучей грудью Родины своей.

Но если, шкуру бренную спасая,

Я отступлю, когда земля в огне, —

Мне каждый будет вправе крикнуть:

«Каин» —

И пусть в лицо Отчизна плюнет мне.

Такой не надо «жизни» и вовеки,

Где под тобой огнем горят следы…

На всей земле ни родники, ни реки

Тебе ни капли не дадут воды…

Не хмурься, друг, — мы только искры жизни,

Мы звездочки, летящие во мгле…

Погаснем мы, но светлый день Отчизны

Взойдет на нашей солнечной земле.

И мужество, и верность — рядом с нами,

И всё — чем наша молодость сильна…

Ну что ж, мой друг, не робкими сердцами

Мы встретим смерть. Она нам не страшна.

Нет, без следа ничто не исчезает,

Не вечен мрак за стенами тюрьмы.

И юные — когда-нибудь — узнают,

Как жили мы И умирали мы!