4 июля суда прошли мимо Обдорска, пополнив там свои запасы.

14 июля, идя по Оби отряд настиг дрейфующую на север полосу сплошного льда, преодолев которую, он проследовал к острову Белому в густом тумане.

По проливу Малыгина и вдоль западного берега Ямала суда вел кормщик Юшков, зело искусный и опытный, который уже принимал участие и в прошлых плаваниях.

5 августа отряд достиг реки Китовки, а на другой день — устья реки Моржовки и взял курс на Югорский Шар. Ошибочно принятая за открытое море обширная прибрежная полоса воды, свободная ото льда, вскоре окончилась, и боты очутились во льдах.

Наседали льдины, скрипели-тужились боты. Положение было весьма опасным.

Чтобы не погубить корабли, Скуратов поспешно вернулся к устью реки Моржовки, оттуда снова пошел вдоль берега Ямала на юг и затем на запад через Байдарацкую губу.

Плавание оказалось трудным и опасным. Сквозь льды приходилось идти на шестах и завозах, кое-где прокладывая путь пешнями.

Вот уже завиднелось устье Кары, но и там лежали сплошные, невзломанные льды. Кормщик Юшков и матрос Сидоров, ходившие по заданию командира в устье реки Кары, сообщили, что этим летом льды вообще не отходили от берега. Боты продвигались по узким прогалинам между льдами — "завитухам", то и дело приходилось разламывать и разбивать перемычки.

Но даже в эти трудные дни Скуратов продолжал вести наблюдения за состоянием погоды и морскими течениями. У него сложилось убеждение, что в Карском море ветры, дующие "с обоих концов того моря", "причиняют течение моря по ветрам в параллель берегов".

ПОСЛЕДНИЙ ПОХОД

7 мая 1739 года Скуратов вернулся в лагерь, к ботам. В июне отряд закончил ремонт судов, и 4 июля они вышли в плавание. Из-за скопления льдов боты только 8-го смогли подойти к устью реки Кары, где продолжали выжидать освобождения моря ото льда; 13-го числа, подгоняемые попутным ветром, они направились к Югорскому Шару и 25-го миновали остров Местный.

После долгой, суровой зимовки экипаж с радостью приближался к родным берегам.

Еще не доходя до пролива, 29 июля путешественники встретили мезенских промышленников, рассказавших, что путь на запад свободен ото льда. 7 августа отряд миновал остров Колгуев, где повстречал судно кормщика Осипа Одинцова. Этот кормщик был послан архангельским купцом Федором Коральковым на Новую Землю, но вблизи Гусиного Носа потерпел крушение и теперь возвращался домой на плохоньком карбасе.

12 августа боты миновали двинский бар, а 14-го бросили якоря против Соломбальской верфи, со стапелей которой они сошли четыре года тому назад.

В ПЕТЕРБУРГЕ

Алексей Иванович задержался в Архангельске, собирая весь материал по экспедиции воедино. Но его ждал Петербург.

17 сентября 1740 года Скуратов доложил о своем плавании Адмиралтейств-коллегии, которая признала работу отряда полезной и приказала Скуратову "учинить... общую карту" берега от Архангельска до Березова.

Он трудился над ней тщательно. Впервые составлялась карта по всем законам науки, со всеми данными обсервации, проделанной им со своими товарищами. Как будто заново прошел Скуратов весь путь на своем судне. Закрыв глаза, он снова видел седой непомерный вал, накатывавший на бот, крушащиеся льдины сдавливали его суденышко, северное сияние мертвой красотой давило на сердце. Но труд надобно было закончить. Дело сделано и сделано славно.

Первые морские карты юго-восточной части Баренцева и Приобской части Карского морей, составленные отрядом, заложили прочную основу для дальнейшего успешного картирования западного района Северного морского пути. Отныне Северному морскому пути открывалась долгая жизнь, закрытая лишь в наши дни беспамятными. Но есть надежда, что опять оживет север, что пойдут корабли по этому великому русскому Северному арктическому пути.

Да и само название "Карское море" впервые появилось на картах Двинско-Обского отряда. Бесспорно, оно заимствовано от поморов, ходивших по Карскому морю на кочах с незапамятных времен.

На иностранных картах XVI-XVII веков Карское море обычно сливалось с другими морями в один океан.

Это была первая карта северного берега России от Архангельска до устья Оби, которая впервые была основана на инструментальных определениях.

Мало кому что-то говорит сегодня имя Алексея Ивановича Скуратова, а вот великий полярный исследователь Ф. П. Литке писал: "Управлявшие экспедицией исполнили все, что им было возможно. Из них наипаче Малыгин и Скуратов отличались всеми достоинствами, коим мы удивляемся в первейших и наиболее славимых мореходцах: решительностью, осторожностью, неутомимостью. Но препятствия физические были столь велики, а напротив средства, им данные, столь недостаточны, что более должно удивляться, что совершено ими, нежели тому, что не сделано".

Русский морской офицер А.И. Скуратов с когортой других мореходов создал славу нашему Отечеству как великой державе-первооткрывательнице. Петровское дело не прошло даром — колумбы российские навсегда вписали свои имена в географию России. Именем Скуратова названы мыс на северном берегу Ямала, полуостров, мыс и пролив около острова Диксон.

***

Его круг, его компас показывал на строгий север. Чего же еще ждать от жизни. Дети взрослые. С Марфой Петровной в ладу и согласии прожили они на чернской земле, в родимой стороне. Построили три храма, один другого украснее, заложили четвертый. Не каждому в жизни пришлось так совершить все задуманное и чаемое. Даст Бог и легкой смерти.

Илья Кириллов В ПЕТРОГРАДЕ БУЗИНА, В КРЫМУ ДЯДЬКА О романе Дм. Быкова "Орфография"

Распространено мнение, будто журналисту заведомо отказано в написании талантливой художественной прозы. Думаю, это заблуждение; если же это правило, то первый роман известного журналиста Дмитрия Быкова "Оправдание", опубликованный два года назад, подтвердил истину уже непреложную: нет правил без исключения. Литературное исполнение, мягко говоря, оставляло желать лучшего, но замысел был необычен, глубок и возбуждал надежды на будущие успехи автора. Стоит ли говорить, что его следующее произведение, загодя широко анонсируемое, ожидалась с нетерпением. Нынешней весной роман "Орфография" вышел в издательстве "Вагриус".

Непросто передать его содержание.

Событием, от которого отталкивается повествование, является реформа русского правописания в 1918 году, правда, хронологические рамки в романе сдвинуты. По решению большевистского правительства реформа осуществляется уже в декабре 1917 года и ее смысл заключается в полном, революционном упразднении орфографии. Орфография рассматривается большевиками как одно из цементирующих звеньев старого мироустройства, в жизни обыденной она ставит барьеры малограмотному крестьянству и рабочему классу при изъяснении на бумаге.