ОДУВАНЧИК

Внешность всякая обманчива, —

взять хотя бы облик мой:

стал я "божьим одуванчиком",

но в душе, как штык, — прямой!

— "Штык? В душе? Дедуля — шутите:

одуванчик вы, увы.

И стихи, как парашютики,

облетают с головы..."

Ну и ладно, себе думаю:

отслужил, но — не залёг.

И торчит мой — "божьей дудкою" —

из-под снега — стебелёк!

АУТОДАФЕ

Истлевает костёр на снегу,

провалился до самой землицы.

Я на нём свои вымыслы жгу:

брать в дорогу сей хлам — не годится.

Я сижу — подо мной чемодан.

Вьюга пепел бумажный уносит...

Мне на сборы Спасителем дан

срок — с весны по уютную осень.

Прогорело... Остался дымок.

Он витает над спёкшейся лункой.

...Не шутейную жизнь превозмог

в этом мире холодном, подлунном.

АНТИУТОПИЯ

Нет, в Гефсиманском не был я саду.

Ни в ад, ни в рай — наверняка не попаду,

В Создателя сей жизни на земле

я — верю... Но барахтаюсь во зле.

И хоть прослушал проповедь Добра, —

опять рычал в троллейбусе вчера.

Проснулся на земле...

Спросил её: "Ты — кто?"

— "Я — ваше кладбище по имени Ничто.

Я ваших вер и чаяний приют.

Здесь на деревьях птички Божии поют.

Здесь! Только здесь —

и смрад, и благодать.

А за чертой Земли

вам Бога — не видать."

ВАЛУН

На дне распадка, где ручей,

лежал валун. Он был ничей.

На нем порой сидела птица,

что из ручья могла напиться.

По вечерам туман ему —

как бы набрасывал чалму.

И что-то было в его лике

от слов: задумчивый, великий...

Вне времени, как Божий дар,

он был не молод и не стар.

Он спал. Что делать валуну? —

Возник и отошёл ко сну.

И не его, пардон, вина,

что — не любил, не пил вина,

не щебетал, как Божья пташка,

И лишь — вздыхал порою тяжко,

когда сходились две эпохи.

...На днях я слышал эти вздохи.

"ДЕЖУРНЫЙ ПО СТРАНЕ"

Единокровен сатане, —

такой же древний,

теперь дежурит по стране,

не спит, не дремлет.

Не заскорузлый бутерброд,

жабоподобен,

тот юморист куснёт народ, —

и кайф — в утробе!

На Красной площади, как прыщ,

налитый гноем,

вещает, что теперь он — нищ,

помят разбоем;

но Запад Мойше — до звезды:

он занят делом.

Он из России борозды

ещё не сделал.

А мог бы запросто слинять,

пока — не жмурик...

Но хочет он пообвинять

и — подежурить!

Душевный теребит покой...

Друг? Враг народа?

Простить? Или — под зад ногой

урода?