Впрочем, Солженицын и сейчас полагает, что в еврейском вопросе ему приходится "идти по лезвию ножа", и он старается не выходить за пределы «академических» границ. Учитывая табуированность темы, он предпочитает в основном использовать еврейские энциклопедии и работы еврейских ученых, откуда приводит много цитат. Но даже в этих границах сам цитируемый материал делает его во многих еврейских глазах «антисемитом», ибо развенчивает еврейские самооправдательные мифы о дореволюционной России как стране, где евреев мучили в черте оседлости, не давали работать на земле, сотнями тысяч уничтожали в погромах, устраиваемых царским правительством… Неудивительно, что за этот первый том его вновь обозвали антисемитом и в американской печати, и в российской.

Перескажем ниже в нескольких абзацах его основное содержание.

Пользуясь общедоступными еврейскими источниками, Солженицын показывает, как безуспешно пыталась Россия ассимилировать евреев — этот абсолютно чужеродный подарочек, который она приобрела, вернув себе свои западные земли при так называемых "разделах Польши". Эти земли не были исконно польскими, это были русские земли, но когда Россия их вернула, там уже жил почти миллион евреев. И занимались они нетрадиционными занятиями, отказываясь от земледелия; как ни пыталось российское правительство посадить их на землю: давали субсидии, бесплатный инвентарь, освобождали от налогов — ничего не получалось. Они занимались посредничеством, ростовщичеством, винокурением и шинкарством — примерно треть всех евреев зависела от этого промысла, и брали на откуп разные аренды и доходы у помещиков, которые в таких активных посредниках нуждались. "Евреи стали незаменимым, деятельным и находчивым звеном в этой эксплуатации бесправных, неграмотных и изнуренных крестьян", — констатирует Солженицын. Нередко евреи арендовали даже православные храмы, взимая деньги за их посещение…

То есть пришлые евреи, уклоняясь от несения всех тягот общегосударственной жизни и даже скрывая свою действительную численность, имели свое кагальное управление ("государство в государстве") и жили за счет окружающего их местного народа — отсюда такая ненависть к ним была у простых крестьян: они видели, кто их конкретно угнетает. Это достаточно отражено и в малороссийских песнях, и в русской литературе…

Чтобы переломить эту ситуацию, исправить евреев, российское правительство предприняло множество утопических проектов по их ассимиляции, которые ничего не дали. Переходящим в православие евреям давали огромные льготы и деньги, даже освобождали из под стражи под следствием, значительно смягчали наказание преступникам… Но за весь ХIХ век перешло в христианство около 80 тысяч, в православие около 60 тысяч, то есть 600 евреев в год. Было ясно, что эта политика не удалась. При этом нередко правительственные мероприятия, не выгодные евреям, срывались вследствие подкупа кагалами российских чиновников, а иногда, возможно, и более бесцеремонными средствами: "Внезапная смерть Императора [Николая I] также вызволила евреев в тяжелую пору, как через столетие — смерть Сталина", — многозначительно отмечает Солженицын…

Поэтому не русское правительство следует винить в тех ограничительных мерах, которое оно должно было время от времени предпринимать, чтобы ограничить шинкарство и другие подобные занятия еврейства, влияние которого росло также в торговле и финансах (а численность евреев в России за ХIХ век, несмотря на большую эмиграцию в США, увеличилась в 5 раз!). Ограничительные же меры вызывали противодействие в виде борьбы за "еврейское равноправие", смысл которой Солженицын определяет так: "Все настоятельнее сталкивались две национальные нужды. Нужда евреев… как можно шире расселиться среди иноплеменников, чтобы как можно большему числу евреев было бы доступно заниматься торговлей, посредничеством… А нужда русских, в оценке правительства, была: удержать нерв своей хозяйственной (затем — и культурной) жизни, развивать ее самим". Ибо "евреи стремятся совсем не к слиянию с гражданами страны, а к получению всех гражданских прав при сохранении своей обособленности и спаянности, какой нет между русских". (К тому же, добавим, учитывая еврейский контроль над мировыми финансами: обретение ими равноправия, как это тогда уже было достигнуто на Западе в ходе буржуазных революций, автоматически вело к огромному финансовому неравноправию в пользу еврейства и к дехристианизации целых государств.)

При этом установленная вскоре черта оседлости, включавшая в себя 15 губерний, не была чем-то особо унизительным, учитывая, что огромная часть народа, крепостные крестьяне, вообще не имели и малой доли тех свобод и привилегий, которыми пользовались евреи.

Да и как можно было дать равноправие еврейской религии, — а неравноправие было только на религиозной основе, если еврей переходил в православие, моментально отпадали все ограничения — как можно было дать равноправие в государстве христианском, где Царь — Помазанник Божий, где все призваны служить Христу… Как можно было дать равноправие религии, которая все это отрицала, которая была антихристианской!

И вот эта основная проблема у Александра Исаевича осталась в книге, к сожалению, не освещена. Он пишет во вступлении: "Говорят даже, еврейскую проблему можно понять только в исключительно религиозном и мистическом плане. Наличие такого плана я несомненно признаю, но, хотя о том написаны уже многие книги, — думаю, он скрыт от людей и принципиально недоступен даже знатокам".

Это значит, Александр Исаевич полагает, что никто в мире, в написанных "многих книгах", до сих пор ничего убедительного об этом не сказал? В конце своего тома он вновь утверждает, что судьба и история еврейского народа, хотя он сыграл огромную роль в истории, "остается исторической загадкой для всех нас. И для евреев тоже".

На это можно напомнить и разгадку, которая давно и очень логично раскрыта в Евангелии. Будучи инструментом, избранным для передачи народам мира Божией Истины, соблазненное сатаной иудейство в своей гордыне отвергло Христа из неверия в Его Царство Божие и вознамерилось с помощью "своего бога" покорить только себе, евреям, конкретный земной мир, для чего ждет "земного мессию" — антихриста. Об этом предупредил их и Сам Христос: "Я пришел во имя Отца Моего, и не принимаете Меня; а если иной придет во имя свое, его примете" (Ин. 5:43); "Вы не знаете ни Меня, ни Отца Моего; если бы вы знали Меня, то знали бы и Отца Моего… Ваш отец диавол, и вы хотите исполнять похоти отца вашего" (Ин. 8:19, 44). Поэтому "оставляется дом ваш пуст", а избранничество передается христианам (Мф. 23:38; Лк. 13:35; Гал. 3:28–29). И в Апокалипсисе о евреях сказано: "говорят о себе, что они Иудеи, а они не таковы, но — сборище сатанинское" (Откр. 2:9). Напоминая эти слова Христа и апостолов, свят. Иоанн Златоуст восклицал: "Кто не может смело сказать, что место то [синагога] есть жилище демонов?" ("Творения". СПб. 1898, т. 1). То есть все это общепринятая часть учения Церкви.

И само еврейство этого не скрывает. Процитируем из той же дореволюционной "Еврейской энциклопедии" (т. Х, с. 908): "В талмудической литературе господствует представление о земном Мессии, а начиная с конца первого столетия христианской эры оно является официально признанным в иудаизме… Его [мессии] назначение — избавить евреев от власти языческого мира, низвергнуть правителей язычников и основать собственное царство". Под «язычниками» здесь, разумеется, понимаются и христиане…

Так иудеи, ждущие своего земного израильского царя, стали оплотом "тайны беззакония" и готовящегося ею царства антихриста. Поэтому, по словам прот. Сергия Булгакова (совсем не антисемита), антихристианское еврейство "представляет собой лабораторию всяких духовных пороков, отравляющих мир и в особенности христианское человечество" ("Гонения на Израиль"). И то, что Александр Исаевич, странным образом, не хочет учесть это духовное измерение в столь важной книге, конечно же, ослабляет ее. Можно привести немало и современных православных авторов, которые совсем не в жидоедском стиле пишут о еврейском вопросе, а именно в русле православной традиции (см., например, работу братьев-священников Алферовых "Христофагия"). И поскольку эту традицию Александр Исаевич, наверное, принципиально проигнорирует и во втором томе, позволим себе вкратце напомнить духовную суть еврейского вопроса с православной точки зрения.