– Да, но ты позволила мне верить лжи.

Он медленно отпустил ее, понимая, что пришло время услышать ответы на новые вопросы – казалось, им не будет конца.

Силк подняла голову и заглянула ему в глаза.

– Еще одно признание, Киллиан?

– А по-твоему, я не заслуживаю того, чтобы это знать?

Он прикоснулся к ее лицу, пытаясь увидеть на нем то, чего до этой минуты не замечал. Темнота скрывала очень многое, но он не нуждался в свете, чтобы знать: ни в ее глазах, ни в выражении ее лица он не увидит ничего, что выдало бы ее физическую невинность. Она слишком хорошо выучила уроки.

Силк обдумывала свои возможности. Она ненавидит ложь. Киллиан действительно имеет право требовать от нее большего. Она дала ему это право, отдав не тронутое никем тело. Но, с другой стороны, ей надо было оберегать других.

– Кое-что я могу тебе рассказать, – предложила она наконец.

Киллиан нахмурился на такой полуответ. За ее словами скрывалось нечто большее, чем привычное недоверие к другим.

– Почему?

– Это касается не только меня. И этим людям может грозить опасность. Киллиан напрягся.

– Твои родители знают?

Она кивнула.

Киллиан давно привык доверять своим инстинктам. Дважды два в данной ситуации давало гораздо больше, чем четыре. Джеффри ему солгал. Вот и все. Никакого отвергнутого поклонника-преследователя не существовало. Эта уверенность камнем легла ему на сердце.

– Начинай с начала, – сказал он наконец очень тихо.

Его невыразительный голос заставил Силк нахмуриться. Тепло, которое все время присутствовало в его словах, вдруг исчезло, сменившись сосредоточенностью и хладнокровием. Эта перемена заставила ее содрогнуться: она почувствовала, что происшедшее между ними перестало касаться только наслаждения и доверия между двумя друзьями.

– Что случилось?

– А ты думала, я не моргнув глазом приму известие о том, что тебе угрожает опасность? – спросил он, вместо того, чтобы ответить ей прямо.

Силк облегченно вздохнула, успокаиваясь. Ей вдруг стало не так холодно, не так страшно. Ему не безразлично! На ее губах задрожала улыбка.

Впервые в жизни Киллиан мысленно проклинал свою профессию. Ее улыбка была опаснее ножа в руке опытного убийцы. Но чтобы уберечь ее, он готов выдержать даже прикосновение этого острого лезвия.

10

Силк свернулась калачиком рядом с ним. Ей будет легче, если она не станет смотреть на него, пока будет рассказывать о том, что сделала.

– Я уже говорила тебе, что мои мать и сестры были наркоманками. Но я не сказала, что выросла, ненавидя то, что уколы и таблетки делали с ними и с другими, кого я видела каждый день. С детьми, которые были слишком малы, чтобы видеть в этом опасность. Со стариками, потерявшими надежду выправить свою жизнь. С моими близкими, которые вели такую жизнь, что хватало денег только на наркотики. С моей матерью, готовой продать своего ребенка в настоящий ад на земле. Я могла бы стать такой, как они. Я могла бы стать одной из тех безумных, кто готов сделать все и стать чем угодно ради одной только дозы. Но я вырвалась. Благосклонная судьба помогла ребенку, который не должен был бы выжить. Почему-то мне было от этого не легче, а тяжелее. Я испытывала чувство вины за то, что выдержала там, где другие не смогли. Я была в долгу. Мне надо было расплатиться. И в один прекрасный день я получила возможность это сделать. Я случайно услышала информацию, не предназначавшуюся для моих ушей. Я наблюдала. Ждала. Собирала факты по крупицам. И я нашла источник наркотиков, ходивших даже в том возвышенном мире, который я считала свободным от этой грязи. Одного анонимного звонка оказалось достаточно, чтобы этого продавца взяли. Но вместо него появился другой. Его я тоже заложила. А потом еще одного. К этому моменту я поняла, что мои звонки ничего не дадут, покуда существует сеть. И начала копать глубже. Попасть в среду молодежи, одурманенную недавно полученными деньгами, оказалось очень легко. Достаточно было покачивать бедрами, появляться с истекающим слюной спутником и не выпускать из руки рюмку. Никого не удивило то, что подобранная на улице приемная дочка Сент-Джеймсов ведет себя соответственно своему происхождению.

И потом, я же знала все приемы. Мне надо было только вспомнить, что делали в подобных случаях мать и сестры. Никто не обращал внимания на то, о чем говорили в моем присутствии. Думаю, они считали, что я тоже накачалась и ничего не воспринимаю. – Она подняла голову, до этого лежавшую у него на плече. – А самое смешное в том, что спиртное я ненавижу почти так же сильно, как и наркотики. Мне не нужна эйфория, и, уж конечно, я не хочу терять контроль над собой.

Киллиан прикоснулся к ее губам.

– Я тебе верю, – тихо сказал он. Она слабо улыбнулась и призналась:

– Мне необходимо было услышать это от тебя.

Он снова притянул ее голову к себе на плечо.

– Знаю. – Он крепче обнял ее. – Заканчивай свой рассказ, Силк.

– Короче, когда я сделала очередной звонок, несмотря на все мои предосторожности, меня вычислили. – Она почувствовала, что Киллиан напрягся. – Не наркодельцы, – поспешила она добавить, – человек из отдела по борьбе с наркотиками, Холландер. Он связался со мной через одного из своих людей, некоего Дэвида. Холландер хотел, чтобы я помогла им уничтожить всю сеть разом. К этому моменту я уже вложила в это так много собственных чувств, что сразу согласилась. Дэвид был моим связным и постоянным спутником, а позже – женихом. Всего я была помолвлена с тремя агентами Холландера. Он старался менять своих людей как можно чаще – ради всех нас. Несколько недель назад мы получили последнюю недостававшую часть информации относительно всей сети. Холландер уже совсем был готов завершать операцию, но наш объект встревожился и начал задавать такие вопросы, которые не должны были даже приходить ему в голову. Мне стало опасно действовать, да и Холландеру не больно-то хотелось объясняться по поводу трупа дочери Сент-Джеймсов. И тут моя мать объявила о своем плане, вырвать меня из той непутевой жизни, которую я, по ее мнению, вела. Я согласилась бы и ради нее одной. Но это оказался и готовый путь к отступлению. А потом я встретилась с тобой.

Она глубоко вздохнула, радуясь тому, что теперь Киллиан все знает. До этой минуты она и не замечала, каким тяжелым грузом давили на нее тайны, которые она должна была хранить.

Киллиан молча смотрел в темноту, пытаясь справиться с гневом к этому Холландеру, подвергшему Силк неоправданному риску. И он даже не мог утешаться тем, что Силк проникла в этот темный мир, не отдавая себе отчета в том, чем это ей грозит. Она знала. И добровольно очутилась в ситуации, где смерть могла стать наилучшим выходом. Ему казалось, он уже немного научился ее понимать, но теперь он убедился в том, что едва коснулся самой поверхности того, что представляла собой эта женщина.

– Скажи что-нибудь! – прошептала Силк, не поднимая головы. – Даже если ты назовешь меня дурой за то, что я в это ввязалась, не молчи!

Киллиан взял ее за подбородок и повернул так, чтобы она встретилась с ним взглядом. Небо уже начало сереть, заполняя комнату тусклым светом раннего утра.

– Я не считаю тебя дурой. Но и не знаю, что я на самом деле о тебе думаю.

Силк всмотрелась в его лицо, прочла в нем с трудом сдерживаемый гнев, услышала искренность в его голосе. Она нахмурилась.

– Ты на меня сердишься?

– Может быть, немного. – Он беспокойно пошевелился. – Но больше – на обстоятельства и на того человека, который позволил тебе зайти так далеко.

Она покачала головой, испытывая облегчение, что его гнев не был направлен на нее.

– Он ничего мне не позволял. Если уж на то пошло, он был ужасно недоволен тем, что вообще вынужден иметь со мной дело. Он был уверен, что все закончится моей гибелью или я погублю кого-нибудь из его людей.

– Но ты из игры не вышла.

– Я его шантажировала, – открыто призналась Силк. – Я пригрозила, что обращусь к вышестоящим агентам. Моему отцу нетрудно было бы выяснить, кто его начальство. И я рассказала бы им, на что наткнулась и как Холландер готов рискнуть успехом дела ради того, чтобы не работать со мной.