— Я не пойду! Мало мне одного раза?!

— Ну, хоть один здравомыслящий нашёлся. — Выдохнул Лаварион.

— А мы пойдём! — Сказала как отрезала Мариа и посмотрев с призрением на Ентри, добавила:- Мне одного раза было мало, я ещё хочу. — Ентри стыдливо спрятал взгляд от глаз Мариа. — Я думаю, так будет лучше для всех, или вы снова продолжите жить в страхе перед той комнатой?

— Ладно! — Сдался, наконец, Семион. — Мы сходим туда. В последний раз. После я прикажу замуровать вход и тогда, никто не сможет не зайти, не выйти оттуда.

— Договорились! — Улыбнулась Мариа, ощущая свою победу. — Ну что, тогда пойдём?

— Ну ладно, пойдём. — Ответил Семион и направился к выходу. Остальные двинулись за ним.

Оказавшись плечом к плечу с Ентри, Мариа толкнула его в бок, ещё раз злобно посмотрела на него и шепнула:

— Трус… — На что юноша, не задумываясь, выпалил:

— Сама такая!

По мере приближения к злосчастной комнате, героические настроения Мариа постепенно улетучивались и это несмотря на то, что Ентри захватил свой Лентибр, а Орион псевдоАкинак. К тому же сопровождать их взялись вооружённый, в прямом смысле "до зубов", Дикин, так как, застёгивая на ходу портупейный ремень, держал в зубах небольшой кинжал и Элифер с парой своих незаменимых мечей.

Лаварион шёл первым, сжимая в руке горящий факел. Его лицо было сосредоточенным, выражающее уверенность, но внутри всё клокотало и кипело от нерешимости. Несколько раз он хотел остановиться, развернуться и уйти назад, но собрав все силы в кулак, он продолжал идти и идти к тайной комнате, правда, дойдя до её двери, первым зайти так и не решился. Это сделал Дикин. Он с противным скрипом, от которого у Ентри холодок прошёл по телу, открыл дверь и гуляющий там ветер обдал его своей прохладой.

— Начало не впечатлило. — Сказал Дик и зашёл в комнату, остальные, гурьбой, ринулись за ним.

Солнечные лучи, пробиваясь сквозь доски на окнах, достаточно хорошо могли осветить комнату. Краска на стенах давно пожухла, потрескалась, местами отвалилась, оголив под собой серую штукатурку. Несколько разбитых стульев валялись на полу, вместе с перевёрнутым, без двух ножек столом и парой кресел с порванной на них кожей. Меж них валялись порванные листы бумаги, щепки и хлебные крошки. И всё это было приправлено густым слоем пыли.

— Жутко как-то. — Прошептал Орион. Говорить в полный голос он почему-то боялся.

На противоположной от входа стене, покосившаяся, белая дверь с облупившейся на ней краской, была сейчас плотно закрыта. Мариа смотрела на неё и чувствовала, как её начинает бить озноб. Как холодеют пальцы, а перед глазами встала пелена.

— Мариа, тебе плохо? — Увидев бледное лицо девушки, забеспокоился Ентри.

— Нет, всё хорошо. — Ответила та и сделала неуверенный шаг к двери.

Дик, шедший впереди, остановился у белой двери, посмотрел на присутствующих, словно ожидая от них приказа войти и резко дёрнул за ручку. Мариа, сама того не желая, взвизгнула и дёрнулась назад. Дверь открылась.

Некогда хорошо освещенное помещение, было погружено в кромешную темноту. За дверью буквально ничего не было видно и Дику пришлось, выставив вперёд факел, зайти внутрь. Остальные, жавшись к друг другу, испуганно зашли за ним.

Свет от факела скользнул по стенам, на которых уже пустовали некогда заставленные черепами полки, окутанные вездесущей пылью. Факел осветил другую стену, но и на ней ничего не оказалось, лишь на полу всё также были сложены гробы, среди которых выделялся резной из дуба, тот самый, что некогда стоял у стены.

Дальше нервы у Мариа не выдержали. Завопив во всё горло, она выскочила из комнаты и убежала в коридор, где ещё некоторое время её крик отдавался эхом.

В гробу, крышку которого глазами найти не удалось, лежала Омовелия. Её бледное, холодное лицо ещё больше посинело, кожа на лице сморщилось и состарилась, волосы значительно поредели, превратив тем самым молодую женщину в старуху.

— Омовелия! — Воскликнул Семион и припал к гробу.

— Чары чёрного мага оставили её. — Сказал Дик. — Кажется, он действительно покинул это место.

Семион резко посмотрел на Дикина.

— Он оставил её мне!

— Семион, она мертва! Её надо придать земле.

— Да… Земле… — Лаварион снова посмотрел на мёртвое лицо жены. — Я хочу побыть с ней.

Повторять более не надо было. Орион, Ентри, Элифер и Дикин, один за одним покинули комнату, оставив с Лаварионом факел, который освещал его и дубовый гроб Омовелии.

Семион долго смотрел на бело-синее лицо женщины, гладил её холодное тело и молчал. Так он просидел с полчаса, пока Дикин снова не потревожил их уединение.

— Семион! Нам пора уходить!

Лаварион поцеловал жену в лоб и встал, держа её за руку.

— Прощай Омовелия! Надеюсь тебе сейчас легче чем мне.

Он аккуратно сложил её руки на груди и быстро, чтобы не поддаться желанию остаться, вышел. Дик снял со стены факел и закрыл дверь, оставив за ней гроб Омовелии и кромешную тьму.

— Дик! О похоронах распорядись немедленно! — Приказным тоном сказал Семион, быстро преодолевая первую комнату и выходя за дверь в коридор. Его голос сейчас звучал как и прежде- решительно, требовательно, без всякого шанса на возражения. Дик хотел было ему напомнить, что он у него, уже или пока, не работает и распоряжения давать не в его компетенции, но решил промолчать.

Лаварион быстро спускался по ступеням на нижние этажи, так, что остальные за ним еле поспевали и вскоре, ни сказал никому ни слова, закрылся у себя в кабинете.

— Вот так, так. — Протяжно произнёс Дик. — Что ж, надо бы похоронами заняться, а вы, — он посмотрел на ребят и Элифер — найдите Мариа, успокойте её и отдохните сами. — С этими словами Сараллон поспешил на поиски Парилика, оставив гостей одних.

Выскочив из комнаты, Мариа промчалась по коридорам, крича и заливаясь слезами. Перед глазами стояло бледное лицо Омовелии. Оно то старело, то вновь молодело, то сменялось багровыми глазами чёрного мага. От страха она бежала, не разбирая дороги, но путь её к основной лестнице, на удивление, был скоротечен, словно какая-то светлая сила вела её.

Оказавшись, наконец, в знакомом для себя месте, девушка остановилась и отдышалась. Она уже немного смогла успокоиться, прекратила кричать и плакать, только глубокие всхлипывания, да красные от слёз глаза, выдавали недавнюю истерику.

— Ты чего так орёшь? — Услышала Мариа с нижнего пролёта голос Арубатура. Она очень обрадовалась, услышав знакомый голос, пусть и Фука. Девушка сделала несколько глубоких вздохов, чтобы выровнять дыхание. — Я уж думал, что случилось? Сам испугался. — Арубатур поднялся на полпролёта к Мариа. — Где все? Опять вино пьют? Да, этот алкоголь до добра не доведёт. Не гоже молодым людям столько пить. — Фук поднялся ещё выше, не обращая внимания на заплаканное лицо Мариа, продолжал:- Вспомни бедного Сайморола. До чего его черудея довела? Парень вообще сбрендил, спятил, съехал с катушек, умом чиканулся. Вот, не надо с него пример брать. Берите хотя бы с меня! А что? Красив, умен, не пью, между прочим. Мечта, а не мужчина. Ты это…Подумай, Мариа!..

— Фук! — Злобно крикнула Мариа и Арубатур резко замолчал. — Мы были в тайной комнате.

— В тайной комнате? — Фук быстро преодолел последние ступени, разделяющие его с Мариа. — Что вас туда понесло? Вы что, пьяны были? Вы как и Сай, чиканулись от черудеи? Вы отдавали себе отчёт, что вы могли погибнуть? Вы поступили неосмотрительно и безрассудно! А почему меня не позвали? А, ещё друзья называются! Я думал…

— Фук! — Ещё громче крикнула Мариа и имя мельника долго эхом пошло бродить по коридорам замка. — Она там!

— Кто она?

— Омовелия!

Фук сделал непонимающую гримасу на лице и осторожно, чтоб не вызвать новый крик Мариа, спросил:

— Ну и что?

Осторожность не помогла. Мариа снова крикнула, сильнее прежнего, отправив снова эхо гулять по замку.

— Фук! — И тут же замолчала.