Считается, что этого брака добилась обладавшая сильной волей Арсиноя. Греки были шокированы, сохранились едкие комментарии поэтов и рассказчиков,[664] которых Птолемей наказывал, если добирался до них. Но чтобы вступить в брак, требуется два человека, и Птолемей знал, что он делает. Его сестра в результате предыдущих браков обладала гораздо большими познаниями о современном мире, чем он. Она могла дать свежий взгляд на события, взгляд, незамутненный лестью, которой уже были окружены Птолемеи, и которая неизбежно искажала их представление о происходящем вне страны. Прежде всего Арсиноя могла дать советы по поводу событий в Македонии.

Брак также был связан с проблемой престолонаследия. Военная и семейная карьера Птолемея I предопределила сложную семейную ситуацию: три вдовы и множество детей. Птолемей II был сыном третьей жены, и его сводные братья могли посчитать, что у них больше прав на трон. Керавн был мертв, но Магас был независимым правителем в Киренаике. Птолемей II должен был объединить семью. Он предоставил убежище сыну Арсинои Птолемею, но держал его под контролем. Он предоставил убежище самой Арсиное и поставил ее под контроль, вступив с ней в брак, который, в данной интерпретации, был его идеей. Двое из его сводных братьев или родных братьев были казнены в 270 гг. до н. э. У него были свои дети от первого брака, и Арсиноя II усыновила их, когда вступила в брак со своим братом. У Птолемея была и другая сестра Филотера, которая, по-видимому, не выходила замуж, она была полностью интегрирована в семейную систему и дала свое имя по меньшей мере трем городам царства.[665]

Брак брата и сестры рассматривался как скандал, но его также широко рекламировали и отмечали. Арсиноя появилась на монетах или сама или со своим братом-мужем. Оба взяли одну фамилию Филадельф, и в Александрии, Афинах и других местах были построены посвященные им храмы. После смерти Арсиноя была увековечена и ей были отданы почести, но Филодора получила такие же почести. Весь процесс был осознанным возвеличиванием Птолемеем II своей основной семьи по сравнению с боковыми ветвями, чтобы другие ветви не могли достаточно убедительно претендовать на трон. Это было еще одним решением вопроса о престолонаследии, помимо тех, что использовали Селевк I, Кассандр и Аргеады.

Антигон Гонат получил власть над Македонией и Фессалией — всем царством своего отца, но сделал это с помощью греческих и галатских наемников. Его претензии на власть были основаны на наследственных правах и, что еще более убедительно, на мире, который он принес на разоренную землю. Провозглашение его македонской армией было невозможно и, вероятно, не имело места, и македонцы некоторое время не оказывали ему формальной поддержки. Антигону приходилось зарабатывать свое царство, но чем дольше он оставался царем, тем прочнее становился его трон.

Краткосрочная опасность возникла в 274 г. до н. э. Пирр возвратился из своей экспедиции на запад и был решительно настроен на восстановлении своих прежних позиций в Эпире и Греции. Он предъявил претензии на трон Македонии, имевшие место еще после свержения Деметрия, и вторгся в Македонию. Между ним и царем состоялась одна битва в месте, называвшемся «Теснины», расположение которого неясно: войска Пирра победили галатов Антигона, а затем македонская фаланга распалась и бежала. Пирр дошел до Эги, древней столицы царства.[666] Цари ждали реакции македонцев, македонцы тем временем ожидали, кто одержит победу. Антигон удерживал прибрежные поселения, включая основные города, и свой флот. Тупиковая ситуация разрешилась, когда Пирр позволил своим галатским наемникам разграбить царские гробницы в Эги, поплатившись за это расположением македонцев. У него не было желания осаждать города, которые могли легко снабжаться с моря, и он отступил, оставив командовать своего сына Птолемея. Антигон, стараясь вести как можно меньше боевых действий, спокойно возвратил все, что потерял. Во второй раз царство спасли города, а не сельские аристократы. Македонское общество совершенно явно изменилось после событий 270-х гг. до н. э.

Пирр двинулся на Пелопоннес, чтобы напасть на Спарту в поддержку своего друга Клеонима, претендента на спартанский трон. Царь Арей и спартанская армия вели кампанию на Крите, и, без сомнения, Пирр знал об этом. И все же нападение Пирра на город Спарту потерпело поражение в результате решимости тех спартанцев, кто оставался там: стариков, женщин и мальчиков в решающем сражении. Гонат двинул свои подкрепления по морю, чтобы блокировать отступление Пирра. Отброшенный от Спарты македонскими войсками и прибытием Арея и его армии, он попытался захватить Аргос. Один из его слонов застрял в узких воротах и протрубил тревогу, а во время уличных боев на следующий день он был сбит с коня черепицей, брошенной в него сидевшей на крыше старой женщиной, один из воинов Антигона добил его.[667] Пирр был противоположностью Антигона, бросаясь из одной битвы в другую, в то время как Антигон умышленно избегал сражений; он создавал врагов со всех сторон, в то время как Антигон упорно стремился только к Македонии и добившись цели держался за нее.

Это был последний серьезный противник Антигона в борьбе за Македонию. Антигон набрал наемников, чтобы изгнать галатов, и избегал сражаться с Пирром, когда это было возможно, избавив таким образом Македонию от дальнейшего напряжения. Его союз с царством Селевкидов защищал его на международной арене, а его флот дал ему частичный контроль над Эгейским морем. Его политические интересы были ограничены Македонией и ее ближайшими соседями, и он действовал как традиционный македонский царь, а не стал, как могли опасаться некоторые, еще одним Деметрием. Антигон был скорее политическим наследником Кассандра, чем своих отца или деда — он был внуком Антипатра по матери.

Антигон смог восстановить свое доминирующее положение в Греции на основе контроля над Коринфом, Пиреем, Халкидой и Деметрией, но уменьшил гарнизоны и предпочитал поддерживать дружественные режимы в городах, а не размещать непопулярные гарнизоны. Он оставил в покое Беотию и воздерживался от противостояния с этолийцами.

Этолийский союз, бывший средством спасения святилища в Дельфах от галатов, получил контроль над Амфиктионией. Это было средство, с помощью которого многие, включая Филиппа II, пытались доминировать в Центральной Греции. Собрав множество мелких имевших право голоса сообществ в собственный союз, этолийцам удалось это лучше, чем Филиппу. Их экспансия была осторожной, относительно медленной и осуществлялась средствами убеждения и согласия, но к 250 г. до н. э. привела к образованию компактного государства. Они преуспели в этом благодаря истощению Македонии, и со временем двум государствам пришлось бы столкнуться. До восстановления Македонии оба относились друг к другу настороженно.[668]

Более отдаленным противником Антигона был Птолемей II, который мог финансировать нападение на него Пирра в 274.[669] Враждебность Птолемея была основана на морском соперничестве в Эгейском море и на союзе Антигона с Антиохом. Женитьба Антигона на Филе и предшествующее соглашение, по которому между территориями и зонами влияния двух царств была установлена четкая граница, решила все их взаимные проблемы, что было важной основой продолжения союза, поскольку ни у одной стороны не было планов захвата земель другой.[670] В дополнение оба царя в 270-х гг. до н. э. были заняты другими проблемами, Антигон в Македонии с Пирром и в Греции, а Антиох в Малой Азии.

Антиоху приходилось сражаться с отрядами галатов повсюду, где он только мог их найти. Требовалось время, чтобы найти и поймать их, а одержать победу над ними было нелегко. Иногда он сталкивался со значительными силами галатов в битвах, в которых основным победоносным оружием были слоны. Это могло быть уже в 275 или в конце 270-х гг. до н. э.[671]Принятие ответственности за борьбу с этими отрядами царем династии Селевкидов интересно: он унаследовал Малую Азию от своего отца, который овладел ею всего за несколько месяцев до смерти. Антиох был решительно настроен удержать эту часть своего наследства, но задача была нелегкой и стоила неоправданно дорого.