Выждав, Рози тоже ставит вторую переднюю ногу на мяч. Публика взрывается громом аплодисментов. Оглянувшись, Марлена осторожно поворачивается к Рози лицом и упирает руки в боки. Сильно нахмурившись, недовольно качает головой. Поднимает палец и грозит Рози. И вдруг замирает. Лицо ее светлеет. Идея! Марлена высоко поднимает палец, чтобы зрители поняли, что уж сейчас-то она одолеет слониху раз и навсегда.

Уставившись на свои атласные туфельки, она собирается с мыслями. И вот, под нарастающую барабанную дробь, начинает катить мяч вперед, перебирая ногами. Она движется все быстрее и быстрее, ноги в движении теряют четкость очертаний, и объезжает весь манеж под аплодисменты и свист публики. И вдруг со всех сторон раздаются радостные возгласы…

Марлена останавливается и оглядывается. Слишком уж погрузившись в свою нелегкую задачу, она и не заметила, что творится за ее спиной. А между тем слониха, выгнув спину дугой, забралась всеми четырьмя ногами на большой мяч. Вновь звучит барабанная дробь. Поначалу ничего не происходит, но в какой-то миг мяч медленно, медленно начинает вращаться под ступнями Рози.

Дирижер подает музыкантам знак, чтобы сыграли что-нибудь поживее, и Рози катит мяч с две дюжины футов. Марлена радостно улыбается, хлопает в ладоши, вытягивает обе руки в направлении Рози и призывает публику ею восхищаться. Спрыгнув с мяча, она подбегает к Рози, которая тем временем куда как более осторожно спускается со своего. Слониха опускает изогнутый хобот, и Марлена усаживается на него, обхватив его рукой и изящно вытянув носочки. Рози поднимает Марлену и, усадив к себе на голову, покидает шатер под аплодисменты восхищенных зрителей.

На манеж обрушивается дождь монет – о, этот сладостный, сладостный дождь! Дядюшка Эл стоит в забытьи в самой середине манежа, с наслаждением подставляя под него руки и голову. Он не отворачивает лица, даже когда монеты попадают ему по щекам, носу и лбу. Быть может, он даже плачет от счастья.

ГЛАВА 18

Когда я подбегаю к Марлене, она как раз спрыгивает с головы Рози.

– Ты была великолепна! Великолепна! – восклицает Август, целуя ее в щеку. – Видел, Якоб? Видел, как у них получилось?

– А то как же.

– Сделай одолжение, отведи Рози, а? Мне нужно вернуться, – он протягивает мне трость и, переведя взгляд на Марлену, глубоко вздыхает и прижимает к груди руку. – Великолепна. Просто великолепна. Да, не забудь, – добавляет он, развернувшись и отойдя на несколько шагов, – сразу после Лотти твой номер с лошадками.

– Сейчас за ними пойду, – отвечает она.

Август возвращается в шапито.

– Вы были восхитительны! – говорю я.

– Да уж, она была хороша, правда ведь? – Марлена запечатлевает на боку Рози звучный поцелуй, оставив на серой шкуре четкий отпечаток губ, который тут же стирает большим пальцем.

– Я имел в виду вас, Марлена, – уточняю я.

Она краснеет, не переставая тереть пальцем шкуру Рози.

Как же я устал ей об этом говорить. Да нет, конечно, она восхитительна – но ведь я имел в виду совсем другое, и она прекрасно понимает, что я имею в виду, так что я снова поставил ее в неловкое положение. В общем, я решаю сбежать.

– Chodz[24], Рози, – командую я, подталкивая слониху в спину. – Chodz, moj mqlutki paczuszek[25].

– Якоб, постой! – останавливает меня Марлена, кладя пальцы на сгиб моего локтя.

Вдали, у входа в шапито, появляется Август. Он останавливается и весь напрягается, как если бы чувствовал наше соприкосновение. Медленно, с мрачным видом, он поворачивается, наши глаза встречаются.

– Можно тебя попросить? – продолжает Марлена.

– Да, конечно, – отвечаю я, беспокойно поглядывая на Августа. Марлена, похоже, не заметила, что он за нами наблюдает. Я упираю руку в бедро, и пальцы ее тут же соскальзывают с моего локтя.

– Отведи Рози в мой костюмерный шатер, а? Я задумала сюрприз.

– Хорошо. Будет сделано, – отвечаю я. – А когда?

– Можно прямо сейчас. Я скоро буду. Да, и надень что-нибудь приличное – хочу, чтобы все было по первому разряду.

– Кто, я?

– Ну да. У меня сейчас номер, но я не задержусь. И ни слова Августу, если вы вдруг встретитесь, ладно?

Я киваю. А когда вновь оглядываюсь на шапито, Августа там уже нет.

Несмотря на необычность просьбы, Рози ведет себя крайне послушно. Идет рядом со мной к костюмерной Марлены и терпеливо ждет, пока Грейди с Биллом отстегнут крыло шатра.

– Слушай, а как там Верблюд? – интересуется Грейди, согнувшись в три погибели и отвязывая веревку от колышка. Рози за ним внимательно следит.

– Да все так же, – отвечаю я. – Ему кажется, что получше, но я бы так не сказал. Может, он просто не замечает, поскольку ему не нужно ничего делать. Ну, и к тому же он обычно пьян.

– Очень на него похоже, – вставляет Билл. – А где он берет выпивку? Надеюсь, это настоящая выпивка? А не то дерьмо, что он пил прежде?

– Нет-нет, настоящая. Мой сосед о нем заботится, как о родном.

– Кто? Этот Кинко? – удивляется Грейди.

– Он самый.

– А я думал, он ненавидит рабочих.

Рози вытягивает хобот и снимает с Грейди шляпу. Тот поворачивается и пытается ее сшибить, но она держит шляпу слишком высоко.

– Эй, следи за своим слоном!

Я гляжу ей прямо в глаза, она невинно моргает.

– Poloz![26] – говорю я как можно строже, хотя на самом деле с трудом сдерживаю смех. Махнув ушами, она роняет шляпу на землю, и я наклоняюсь, чтобы ее поднять.

– Уолтеру – ну, то есть Кинко – не помешало бы порой сглаживать острые углы, – поясняю я, возвращая Грейди шляпу. – Но с Верблюдом он ведет себя просто безупречно. Уступил ему свою постель. И даже отыскал его сына. Уговорил встретить нас в Провиденсе и забрать Верблюда.

– Да ну! – Грейди перестает работать и бросает на меня удивленный взгляд. – А Верблюд знает?

– Ну… знает.

– И что он сказал?

Я корчу рожу и втягиваю воздух сквозь сжатые зубы.

– Что, прямо вот так?

– Все равно у нас не было выбора.

– Понятное дело, что не было, – отвечает Грейди и умолкает. – Но они расстались не по его вине. Может, родные уже и поняли. От войны у многих крышу снесло. А он ведь был артиллеристом – знаешь эту историю?

– Нет, он не рассказывал.

– Послушай, ты ведь не думаешь, что Верблюд был способен остаться в строю?

– Да уж, едва ли, – отвечаю я. – И что»?

– Кстати, ходят слухи, что наконец дадут денег – может, даже рабочим. Как-то не верилось, но после сегодняшнего представления даже у меня появилась надежда.

Крыло наконец отстегивается. Когда Билл и Грейди его поднимают, я обнаруживаю, что у Марлены в шатре все иначе. В углу – накрытый толстой льняной скатертью стол с тремя приборами. А в остальном шатер совершенно пуст.

– И куда вам вбить кол? Сюда? – спрашивает Грейди, указывая на пустое пространство.

– Да, пожалуй, – отвечаю я.

– Сейчас вернусь. – Он исчезает и миг спустя возвращается с двумя шестнадцатифунтовыми кувалдами, по штуке в каждой руке. Одну он швыряет Биллу, тот совершенно невозмутимо ее ловит и вслед за Грейди заходит в шатер. На удивление ритмичными ударами они вколачивают кол в землю.

Я завожу Рози в шатер и, присев на корточки, привязываю за ногу к колу. Не отрывая этой ноги от земли, она почему-то переносит вес на остальные. Встав, я замечаю, что она тянется к наваленной в углу груде арбузов.

– Закрепить обратно? – спрашивает Грейди, указывая на крыло шатра.

– Да, если не трудно. Едва ли Марлена хочет, чтобы Август увидел Рози до того, как зайдет в шатер.

Грейди пожимает плечами:

– Да ради бога.

– Слушай, Грейди, а можешь чуточку последить за Рози? Я бы сбегал переоделся.

– Ну, не знаю… – прищурившись, оглядывает он Рози. – Если только она не выдернет свой кол или еще чего-нибудь не учудит.