Грилелави Вольдемар

Ежик с иголками

1

Жили-были, не тужили, а жили даже очень неплохо, поскольку были молоды, полны энергии и собой хороши, а в таком возрасте всегда кажется солнце светлее и вода мокрее, не говоря уже о лучшем качестве голосовых связок у соловья. А еще добавим такой немаловажный факт, что их славный город Витебск, в котором они успели родиться и прожить свое младенчество с юностью (хотя, про юность погорячился: она в самом зените), был и есть большой по размерам и красив по архитектуре. И весьма комфортабелен, поскольку развалился так этак вальяжно, но компактно на берегу большой, немного глубокой, так как по ней ходили теплоходы и катера таскали длинные вереницы плотов из связок разнообразных деревьев, с крутыми берегами реки по имени Западная Двина.

Так, все, забыл совершенно о ком и о чем начинал. Из-за реки и ее красот по берегам. Вспомнил — это все про четверых друзей. Это они жили-были в славном граде на берегу реки Витьба. Ты о чем? Пять минут назад в тексте проскочила иная река. Или с географией, или со склерозом не в ладах? Нет, прав я сто раз. Это он развалился по берегам Западной Двины, а самого его пересекает тонкой нитью мелкая и кошмарно узкая речушка Витьба. Кстати, в честь ее и град так именовали. Есть еще Лучеса. Она шире Витьбы, но ее именем лишь район в самом Витебске решили назвать. Да и тот самый захудалый и отдаленный от центра. Вот такая речная судьба. Самая мелкая и худая она стала главной для большого города. Именно ее зачем-то древние Россияне использовали в названии города. Хотя Луческ или Западнодвинск звучало бы глупо и неэффектно. Тогда о нем и рассказывать не хотелось бы. Безобразное название вышло бы.

Опять отвлекся. Начнем о наших друзьях. Это они жили, и по сей день живут в нашем славном городе Витебске. А не тужили, поскольку, как я и упоминал, молоды и красивы были, отсутствием аппетита не страдали, здоровьем недюжинным обладали, да к тому же им настроение прибавляло, и радость вселяло такое немаловажное в жизни событие, как успешное окончание средней школы. То есть, как любили высказываться многие из выпускников: срок десятилетней отсидки остался позади. А впереди маячили радужные и заоблачные перспективы, вроде таких, как поспать допоздна и не делать уроки.

— Позволь с тобой не согласиться, — возмущенно воскликнул один из четырех друзей Михаил Вихров. — А не слишком ты торопишь события. Так обобществлять я бы не стал, хотя по той причине, что еще не все со школьной отсидкой покончили. Лично я, такие факты мог бы знать наизусть, лишь пока в восьмом классе учусь. А ты так высоко сразу берешь и за всех отвечаешь. Давай — каждый за себя. Похвастать учебой ни желания, ни возможностей нет, но искажать действительность считаю недопустимым. Повторись и доложи истину.

Прошу прощения. Махонькая неувязочка вышла. Миша и в самом деле перешел в восьмой класс. Но в этом не совсем моя вина. Моя, но частично. Миша также с нами всеми все десять лет отходил в нашу любимую школу. Да все дело в том, что из всех популярных пословиц и поговорок он хорошо усвоил и поставил во главе угла такую крылатую и всеми известную, высказанную некогда каким-то популярным классиком: "Повторение — мать учения". Он и повторяет свое образование по нескольку раз. Повторял пятый класс, седьмой. Вот теперь пошел вторично в восьмой класс. Говорит, что кое-какие моменты слабо усвоил. Или в его классе науки были намного сложнее, или они не желали так охотно вмещаться в его большой и умной голове. Не считали необходимым.

А так-то все четверо друзей ровесники. И родились поочередно, начиная с января и заканчивая апрелем. То есть, в каждом месяце получалось по одному другу. И дружить начали, чуть ли не с самого рождения. Как только мамы вынесли их в одну песочницу, так они сразу там и встретились. Они-то вынесли, выпустили, да заболтались и забыли совершенно про своих чад. А друзья за это время успели перезнакомиться, пару раз подраться, помириться и в заключение поклялись дружить долго и нудно, пока не состарятся и не отправятся на вечный покой в Ореховку. Или, если такое допустимо, то и после нее.

Село прямо за городом такое: Ореховка. Само оно красивое и маленькое, но на самом его краю расположилось городское кладбище. И поскольку вся четверка проживала в одном дворе и на окраине города, то и хоронили всех, рядом проживающих, на этом кладбище, которое в местном разговоре среди народа называлось Ореховском. Ну, разумеется, что в день своего знакомства такой информацией они пока не обладали, но в момент клятвы подразумевали нечто подобное. А поскольку такое знакомство происходило летом следующего года после рождения, то неким словарным запасом они уже обладали.

— И мне позвольте немного возмутиться и выматерить некоторые ваши неточности, — теперь кипятился Женя Лакис. Второй друг из четверки. Он считался самым старшим в компании. Не по годам и месяцам. Как раз он родился в феврале. А вот по солидности и житейскому опыту, так ему самому казалось, он самый и есть, поскольку трудового стажа побольше, чем у остальных. — С окончанием школы некоторые погорячились. Если уж решил представить всех поименно, то постарайся без отклонений от фактов. Да, мы уже на производстве планы перевыполняем и берем повышенные социалистические обязательства, но школу пока еще посещаем.

Вот те раз. А думалось иначе. Поскольку всем четверым еще зимой и весной исполнилось по семнадцать лет, а нынче на дворе сентябрь, а Вася Лебедев и Володя Гришкевич уже получили свои аттестаты, то и с вами всеми такая же метаморфоза обязаны была приключиться. Женя, объясни народу: что случилось? У Миши с этими повторялками загвоздки и заморочки, но ты всегда с первого раза усваивал?

— Да, и попрошу на умственные способности не намекать, — саркастично и ядовито процедил сквозь зубы Женя. — Но я-то в нормальной школе кончил лишь восемь классов. А теперь учусь в вечерней, и собираюсь одиннадцатый заканчивать. Вернее, начал в одиннадцатом. Но уж закончу его, так и к бабке не ходи.

Вот скажи мне на милость, а в нормальной школе нельзя было со всеми вместе десятилетку закончить? Оно вот тебе надо было с этим лишним годом заморочки устраивать? Только народ вводишь в заблуждение и толкаешь на обман общественности.

— Сам хоть понял, чего сказал? — сердито спросил Женя. — Так ведь поработать захотелось, а папка с мамкой не справляются с обеспечением продуктами и одежками всех короедов. Нарожали на мою голову, а кормить и одевать мне приходится.

Хорошо, вернемся к истокам. Все четыре друга дружат уже шестнадцать лет. Полтора года сбрасываем на возраст молокососов. Тогда дружили лишь с маменькиной сисей. А то опять некоторые полезут с конкретизацией. Однако со школой покончили лишь пока двое. А эти двоечники, как Миша с Женей, еще на один годик подписались. Этот, который Миша, повторялками увлекся, словно такие понятные истины того требуют. Если так судить, так ему еще не меряно лет учиться. Уж девятый с десятым он с первого раза, как пить дать, не закончит. Однако директор школы N14 категорично заявил, что из восьмого класса он его вытолкнет без всякого экзамена. Повторения для Миши он не обещал. Ему даже в военкомате пообещали, что сразу после выпуска скоренько призовут к себе. Сам военком личную машину прислать обещал. А в армии за два года уму разуму учат без повторения и с первого раза. Попробуй только забыть чего. Там прикажут запомнить, а коль не сумеешь с первого раза, так повторять будешь на камбузе или во время чистки общественного сортира.

— А лично я вовсе не двоечник, — опять тут Женя Лакис возмущается. И чего парню тихо не сидится. Вообще-то в своем повествовании вовсе не собирался я акцентироваться на умственных способностях. Абсолютно иные цели преследовал, да разве они могут молча усидеть и выслушать. Вот от того в школе и проблема с усвояемостью. — С вечерней школой не моя вина. Просто у родителей еще мелких, кроме меня, навалом. Им учеба поважней моего образования. Вот и пришлось совмещать производственный процесс с учебой. А так-то у меня в дневниках и тетрадках сплошные государственные положительные отметки. Удовлетворительно называются.