– Кто ты? – Ники схватил поводья Трояна, пытаясь защитить коня.

Мальчик хмуро посмотрел на него. Лицо оборванца было удивительно грязным. Ники не сомневался, что тот не расчёсывал волосы уже несколько недель. Незнакомец был бос, штаны его изодраны в клочья, но сам он ни капельки этого не стыдился.

– Я тебя первый спросил! И чё ты тут делаешь с Трояном?

Тон мальчика покоробил Ники, вынуждая его ответить тому, кто, как он знал, был ниже его по происхождению.

– Я его охраняю, – ответил малыш в той уничтожающей манере, которой научил его отец.

– От кого?

– От похитителей лошадей.

– Похитителей лошадей? – презрительно повторил мальчик. – Будто кто-нибудь в округе такой глупый, что решится стибрить и заныкать Трояна у мистера Гэйба!

– Заникать? – Ники ничего не понимал.

– Заныкать – ты чё, не знаешь, чё это означает? Щипнуть, стырить, стянуть, украсть…

– О, – малыш на мгновение задумался. – Значит, ты полагаешь, что здесь нет никаких похитителей лошадей?

Оборванец сплюнул.

– Не-а. Никогда о них не слышал, а я тут всю свою жизнь живу. А даже если бы и нашёлся такой, то далеко он бы не ушёл. Все в этих краях знают мистера Гэйба и Трояна.

Задумавшись, Ники выпустил поводья. Всё оказалось именно так, как он думал: мистер Ренфру просто хотел, чтобы он не путался у него под ногами. Как и папа, новый знакомый мальчика думал, что Ники ни на что не годен.

– Ну и на что ты там смотрел? – потребовал ответа грязнуля с едва различимой враждебностью в голосе.

Малыш показал пальцем.

– На ту туфлю – вон она, голубая, там внизу.

Оборванец недоверчиво посмотрел вниз, а затем кивнул.

– Значит, на туфлю? Тогда лады, можешь взять её себе. А я подумал, что ты пришёл за моими яйцами и вещами.

– Яйцами и вещами?

Неряха сделал движение подбородком, указывая на скалы.

– Я собираю яйца из гнёзд на этих скалах. Хорошая еда – эти яйца.

– О, – яйца диких морских птиц?

«Наверное, это английский деликатес», – подумал Ники.

Оборванец посмотрел вниз со скалы и сморщил нос.

– И чё ты буишь делать с этой туфлей?

– Это моё дело, – ответил малыш. Ники подумал, что не следует объяснять этому странному грязному мальчику, что его мама осталась без туфель.

– И ты буишь её доставать? – тон неряхи был слегка скептическим.

– Возможно.

– Не в таких ботинках, я бы в таких не полез.

Ники посмотрел на свою обувь.

– Почему?

Незнакомый мальчик снова сплюнул.

– Да ты убьёшься до смерти, вот почему. Такие странные кожаные подошвы будут скользить на камнях и в грязи. Те не за что буит зацепиться.

– О.

– Так сними их.

– Ты имеешь в виду, что я должен спуститься туда без обуви?

– Я так и делаю. Лучше всего цепляться пальцами ног. Никогда ещё не срывался. Ты чё, раньше никогда не лазил по скалам?

– Нет, – признался Ники. Также он никогда не выходил на улицу босоногим, но малыш не собирался говорить и об этом.

– Тогда поверь мне – я об этом всё знаю, – заявил оборванец. – Некоторые зовут меня Обезьяной, намекая на то, как я здорово умею лазитьпо скалам, но моё настоящее имя – Джим.

– Приятно познакомиться, Джим. Меня зовут Ники, – тут малыш сделал лёгкий поклон.

– Вот и ладненько, да? – произнёс Джим с ухмылкой. Он вытянул испачканную руку – под ногтями у него скопилась грязь, – и Ники робко пожал её. – Рад знакомству, Ники. Ну, давай, снимай свои ботинки.

Малыш сел на землю, чтобы снять обувь. Джим с любопытством наблюдал за ним.

– Калека, да?

Ники не ответил, но почувствовал, как ему снова становится стыдно.

– Мой папаша тоже был хромоногий. Акула откусила ему полноги. Но папашу это не остановило. Он сделал себе культю, во как! – охотно объяснил Джим. – Ну, ты давай, доставай свою туфлю. Я тоже займусь делом. Утром я нашёл кое-что стоящее, – он скрылся за кустом с редкой листвой и вновь появился, волоча за собой помятый и грязный чемодан.

Ники не составило труда узнать эту вещь.

– Это наш чемодан!

– Он мой. Я первым его увидел. Правила спасённого имущества, – заявил Джим и положил чемодан в тележку.

– Но он принадлежит мне.

Оборванец нагло фыркнул.

– Ври больше! Я нашёл этот чемодан на берегу сегодня утром и тащил его сюда всю дорогу, значит, он мой!

– Но в нём все вещи, которые есть у нас с мамой!

– Хорошая попытка, но я не вчерась родился. Что с возу упало… Тебе достанется туфля, а мне – чемодан, – Джим вынул кусок верёвки, чтобы привязать чемодан к тележке.

Ники подбежал к нему и попытался отобрать свою вещь.

– Нет! Он не твой. Ты не можешь его забрать!

Оборванец резко оттолкнул Ники и теперь возвышался над ним, сжав кулаки.

– Попробуй остановить меня.

– Ну ладно, – малыш вскочил на ноги и поднял кулаки, приготовившись драться с мальчиком, который был старше него. Ники учился искусству кулачного боя. Он приблизился к оборванцу и ударил его. В ответ Джим размахнулся и тоже стукнул Ники, а затем сильно пнул малыша по искривлённой ноге. Закричав от боли, Ники неуклюже распластался в грязи.

Пока он пытался снова встать на ноги, пальцы его наткнулись на камушек, и Ники вспомнил, какой совет мистер Ренфру дал его маме. Схватив камень, малыш подбежал к оборванцу, пронзительно крича, и изо всех сил ударил того в нос.

Раздался ужасный звук, по грязному лицу Джима потекла кровь, и он упал на землю. Ники в ужасе уставился на мальчика, а затем выронил камень. Он не собирался причинять Джиму боль, просто хотел остановить его и не дать украсть чемодан.

– Что, чёрт возьми, здесь происходит? – воскликнул мистер Ренфру, подходя сзади. – Кто это?

Нижняя губа Ники задрожала.

– Этого мальчика зовут Джим, и я думаю, что убил его!

Глава 4

Калли просыпалась медленно, возвращаясь к осознанию реального мира, словно постепенно всплывая на поверхность очень глубокого озера. Она проснулась, чувствуя, что находится в безопасности… и что о ней заботятся.

Глупо. Снова эти глупые мечты. Они причиняют боль. Мечты, от которых у неё внутри всё болезненно сжималось. Мечты для девушек, а не для женщин, как Калли. Она уже давно перестала думать о таких вещах. Сейчас Калли лучше знала окружающий мир...

У неё была любовь её сына. Ей должно было этого хватить. А ещё она знала, что Тибби тоже её любит. «Сын и подруга – это больше, чем есть у многих людей», – так Калли говорила сама себе.

Она потянулась, чтобы проверить состояние Ники, так же, как делала это бесчисленное количество раз за ночь. Последнее время Калли всегда спала с сыном, на расстоянии вытянутой руки от него. Она не могла рисковать и позволить сыну спать одному.

Пальцы её коснулись только простыней, холодных и пустых.

Ники! Глаза Калли мгновенно открылись, и она вскочила с постели. Едва остановившись, чтобы набросить на плечи плед из соображений приличия, с босыми ногами, «миссис Принн» побежала вниз по лестнице.

– Где мой сын? – с таким вопросом Калли ворвалась в кухню. – Что вы с ним сделали?

– Ваш мальчик? – миссис Барроу посмотрела на неё, оторвавшись от котелка, в котором что-то помешивала. – Полагаю, он в конюшне или где-то неподалёку, – она улыбнулась Калли. – Нет нужды спрашивать, как вам спалось. Вчера вы выглядели ужасно, а теперь – посмотрите-ка – похорошели и…

– Куда его увезли? – потребовала ответа Калли.

– Кто? – миссис Барроу нахмурилась. – Никто никуда вашего сыночка не увозил, не волнуйтесь так. Он вернётся, когда его желудок напомнит о себе. Мальчишки всегда так делают.

Калли смотрела на широкое, румяное лицо женщины, пытаясь распознать обман, но не увидела ничего, кроме спокойной честности.

– Ники не такой мальчик, чтобы убегать куда-то.

– Я тут стряпаю с самого рассвета, – миссис Барроу кивнула на блюдо с яблоками, стоящее в буфете. – Кто-то взял несколько яблок. И, когда я сюда спустилась, входная дверь была не на засове. Он точно в конюшне. Туда обычно все мальчишки ходят.