Через несколько часов наши бойцы нашли бездыханное тело Блюмина. В левой руке его был зажат блокнот. В нем большими неровными буквами было написано: «Приказ выполнен. Да здравствует Родина!»»

25 октября 1941 г.

Здравствуй, моя Варя!

Нет, не встретимся мы с тобой.

Вчера мы в полдень громили еще одну гитлеровскую колонну. Фашистский снаряд пробил боковую броню и разорвался внутри. Пока уводил я машину в лес, Василий умер. Рана моя жестока.

Похоронил я Василия Орлова в березовой роще. В ней было светло. Василий умер, не успев сказать мне ни единого слова, ничего не передал своей красивой Зое и беловолосой Машеньке, похожей на одуванчик в пуху.

Вот так из трех танкистов остался один.

В сутемени въехал я в лес. Ночь прошла в муках, потеряно много крови. Сейчас почему-то боль, прожигающая всю грудь, улеглась и на душе тихо.

Очень обидно, что мы не все сделали. Но мы сделали все, что смогли. Наши товарищи погонят врага, который не должен ходить по нашим полям и лесам.

Никогда я не прожил бы жизнь так, если бы не ты, Варя. Ты помогала мне всегда: на Халхин-Голе и здесь. Наверное, все-таки, кто любит, тот добрее к людям. Спасибо тебе, родная! Человек стареет, а небо вечно молодое, как твои глаза, в которые только смотреть да любоваться. Они никогда не постареют, не поблекнут.

Пройдет время, люди залечат раны, люди построят новые города, вырастят новые сады. Наступит другая жизнь, другие песни будут петь. Но никогда не забывайте песню про нас, про трех танкистов.

У тебя будут расти красивые дети, ты еще будешь любить.

А я счастлив, что ухожу от вас с великой любовью к тебе.

Твой Иван Колосов

На Смоленщине, у одной из дорог, на постаменте возвышается советский танк с бортовым номером 12. На этой машине все первые месяцы войны воевал младший лейтенант Иван Сидорович Колосов — кадровый танкист, начавший свой боевой путь еще от Халхин-Гола.

Экипаж — командир Иван Колосов, механик Павел Рудов и заряжающий Василий Орлов — как нельзя лучше походил на персонажей популярной в довоенное время песни о трех танкистах:

Бои с гитлеровцами были жестокими. Враг за каждый километр советской земли платил сотнями трупов своих солдат и офицеров, десятками уничтоженных танков, пушек, пулеметов. Но таяли ряды и наших бойцов. В начале октября 1941 года на подступах к Вязьме замерли сразу восемь наших танков. Получил повреждение и танк Ивана Колосова. Погиб Павел Рудов, был контужен сам Колосов. Но врага остановили.

С наступлением темноты удалось завести мотор, и танк с номером 12 скрылся в лесу. Собрали с подбитых танков снаряды, приготовились к новому бою. Утром узнали, что фашисты, обогнув этот участок фронта, все же продвинулись на восток.

Что делать? Воевать в одиночку? Или бросить подбитую машину и пробираться к своим? Посоветовался командир с заряжающим и решил выжать из танка все, что возможно, и воевать тут, уже в тылу, до последнего снаряда, до последней капли горючего.

12 октября танк с номером 12 вырвался из засады, неожиданно на полной скорости налетел на вражескую колонну и разметал ее. В тот день было уничтожено около сотни гитлеровцев.

Затем с боями двинулись на восток. По дороге танкисты не раз нападали на колонны и обозы врага, а однажды раздавили «опель-капитан», в котором ехало какое-то фашистское начальство.

Наступило 24 октября — день последнего боя. О нем рассказал своей невесте Иван Колосов. У него была привычка регулярно писать письма Варе Журавлевой, что жила в деревне Ивановке, недалеко от Смоленска. Жила до войны…

В глухом и отдаленном от селений бору-верещатнике однажды наткнулись на поржавевший танк, укрытый густыми лапами ели и наполовину ушедший в землю. Три вмятины на лобовой броне, рваная дыра на боку, заметный номер 12. Люк плотно задраен. Когда танк открыли, то увидели у рычагов останки человека — это и был Иван Сидорович Колосов, с револьвером при одном патроне и планшетом, в котором лежали карта, фотография любимой и несколько писем к ней…

Эту историю на страницах газеты «Правда» рассказал Е. Максимов 23 февраля 1971 года. Нашли Варвару Петровну Журавлеву и вручили ей письма, написанные Иваном Сидоровичем Колосовым в октябре 1941 года.

21–28 октября 1941 г.

Сегодня 21 октября 1941 г. Районное село Всходы, Смоленской области.

Поздняя осень, грачи улетели, Лес обнажился, поля опустели…

Пасмурно, ветрено, дождливо! Снег стаял, трепещут оставшиеся на деревьях листья и летят в одиночку по воздуху. В селе безлюдно, люди прячутся в немногих пригодных для жилья зданиях. Оживлен лишь тракт, по которому движутся немецкие машины всех видов и размеров, иногда длинные эшелоны пленных.

Горе осенило своим крылом Родину.

Кто же я и что же я?

Сейчас я прежде всего раненый. Рана на ноге улучшается, но медленно, так как я растравляю ее: толкусь с утра и до вечера, ибо я, во-вторых, санинструктор. А проще говоря, санитар при временном лазарете для советских раненых в селе Всходы.

Сперва я был на перевязках и операциях и по уходу без прикрепления к палатам. Теперь за мной сохранили на операциях общий наркоз и прикрепили детскую палату. В ней 6 пациентов: Маня, Нина, Паня (3–5 лет), Ваня (12 лет), Дуся и Поля (17 лет). 28 октября 1941 г.

…Глухая полночь. Густой трупный смрад от загнивших ран… Плотный, тягучий, липкий воздух насыщен стонами, животным воем, дикими выкриками… Нестерпимо душно. В тусклом полумраке от коптилки страдальчески светится голубой глаз (другой выбит) мальчика, хорошего мальчика с разорванным осколком животом.

Конец октября 1941 г.

Тов[1] краснофлотцы!

Мы, моряки Балтийского флота, находящиеся на о[2] Даго, в этот грозный час клянемся нашему правительству и партии, что мы лучше все погибнем до одного, чем сдадим наш остров.

Мы докажем всему миру, что советские моряки умеют умирать, с честью выполнив свой долг перед Родиной.

Прощайте, тов.[3]

Мстите фашистским извергам за нашу смерть.

Центр. остр[4] Даго, полуостр[5] Тахкуна.

По поручению подписали] Курочкин, Орлов, Конкин.

В течение двух месяцев в тылу врага небольшой гарнизон Моонзундского архипелага оборонял острова Советской Эстонии. Оттягивая на себя значительные силы немецко-фашистских захватчиков, горстка храбрецов уничтожала живую силу врага, топила его боевые корабли и транспорты, сбивала самолеты.

Последние бои произошли на мысе Тахкуна — самой северной части острова Хиума (Даго). На острове Хиума находился северный укрепленный сектор с небольшим гарнизоном моряков. 12 октября 1941 года, сосредоточив крупные силы, фашисты начали высадку десанта на остров. На западе, в районе Нурсте, на 30 катерах подошел усиленный батальон гитлеровцев, на юге, в районе Теркма, на 15 самоходных баржах было доставлено до полка пехоты. Десант поддерживался огнем батарей с острова Саарема, с вражеского крейсера и четырех миноносцев. Защитники острова Хиума открыли огонь по десантным судам противника, орудия береговой батареи в упор расстреливали наседавших врагов и потопили около двух десятков барж и катеров с войсками и техникой противника, но фашисты подбрасывали все новые и новые силы. Пользуясь темнотой, они высадились на берег и начали наступление.