Говорят погибшие герои

Предсмертные письма борцов с фашизмом

БЕССМЕРТИЕ

Трудно рассказывать об этой книге.

Трудно потому, что она потрясает до глубины души, и руки тянутся сразу ко всем ее страницам, и страницы кажутся не просто квадратами бумаги с оттиснутыми типографскими знаками, а теми вырванными из школьных тетрадей листками, теми страничками из комсомольских билетов, теми досками лагерных нар и даже шероховатыми кирпичами, на которых герои оставляли свои последние слова, обращенные к тем, кто останется жить.

В этой книге все значительно. Здесь великое равенство мысли и дела, равенство идеала и мужественного подвига, подвига очень личного, в каждом случае индивидуального. Эту книгу невозможно читать как повесть о чужих судьбах. Десятки раз мысленно пробегаешь и собственную жизнь, чтобы еще и еще раз проверить, что же в ней было достойного, заслуживающего человеческого уважения, что было отдано людям, отдано самоотверженно, без тайного расчета на воздаяние и славу. Вероятно, так и должна действовать на читателей книга, рожденная не прихотью и даже не литературным талантом, а высшим мужеством и ценою всей жизни.

Листаешь страницы этой удивительной книги, и перед глазами проходят письма, дневники, обращения, записки. Одни из них написаны перед смертью людьми, попавшими в фашистские застенки, другие — солдатами в огне сражений, третьи — партизанами во вражеском тылу. Бесценные документы, собранные в книге, являют собой как бы завещание погибших героев. Его не прочтешь равнодушно.

На западной границе возле украинского села Парипсы пали смертью храбрых 136 пограничников. Полтора часа они сдерживали натиск 16 гитлеровских танков. Один из героев, младший лейтенант Н. Д. Синокоп, написал на клочке бумаги: «Погибну за Родину, но живым врагу не сдамся». Вот краткая запись защитников Брестской крепости: «Нас было пятеро: Седов, Грутов И., Боголюб, Михайлов, Селиванов В. Мы приняли первый бой 22.VI.1941-3.15 ч. Умрем, но не уйдем!» И далее: «Умрем, но из крепости не уйдем», «Я умираю, но не сдаюсь! Прощай, Родина. 20. VII. 41 г.»

Страница за страницей, полные отваги и беспредельного героизма. «Не надо слез, — пишет в своем письме незадолго до казни молодой коммунист, активный участник белорусского подполья Иван Козлов. — Не надо отчаяния. Наша кровь не прольется даром.

Крепитесь, крепитесь, не бойтесь и не отчаивайтесь. Эх! Жить чертовски хочется! Мстить этим варварам — вот что нужно делать». В книге собраны документы многих героев Великой Отечественной войны. Среди них — разведчик Николай Кузнецов, генерал-майор Иван Панфилов, комсомолка-подпольщица города Полтавы Е. К. Убийвовк, белорусская партизанка В. 3. Хоружая, члены известной подпольной комсомольской организации в Краснодоне «Молодая гвардия» и многие другие.

К чести нашей литературы, надо сказать, что многих героев мы давно знали по талантливым и зрелым книгам. По свежему следу шли Александр Фадеев и Александр Бек. Еще в годы войны написала поэму о Зое Космодемьянской Маргарита Алигер. Мы прочли уже не одну яркую книгу, написанную бывшими узниками гитлеровских концлагерей. Можно не сомневаться, что впереди нас еще ждут новые весомые книги о подвигах советских людей в годы Великой Отечественной войны.

Но — пусть не посетуют на меня товарищи писатели — есть род литературы, который потрясает непосредственнее и даже сильнее повествовательных или поэтических версий. Это — литература документов. Это — обжигающие, набатные свидетельства самой жизни. Это — следы крови на камнях, живое, опаляющее дыхание жизни.

Мне думается, эта мысль справедлива не вообще, не применительно ко всей жизни, ко всем ее проявлениям. Образная сила «Фауста» и поэтическая фигура Фауста выше отдельного существования или примера жизни одного человека, который мог бы послужить отдаленным прототипом поэтического образа. И короли Шекспира, вероятно, умнее живых исторических королей. Если бы мы не верили в это, мы бы не писали книг, не тратили бы дни и месяцы на поиски единственных слов.

И все же есть живые, подлинные слова, звучащие с такой силой, что их, можно сказать, используя известный гоголевский оборот, не пересилит никакая сила. Это слова, сказанные перед казнью, это завещания погибших героев живым. Слова, протянувшиеся из прошлого в будущее и нерасторжимо спаявшие прошлое и будущее. Это голоса, которым никогда не умолкнуть, как бы далеко не отодвинулось время. Это великое свидетельство разумности жизни и борьбы, неиссякаемый источник мужества и веры в будущее. И убедительным подтверждением этого служит книга «Говорят погибшие герои».

Перед нами письма Героя Советского Союза Веры Хоружей из витебского подполья, письма исключительной ценности и интереса (как, впрочем, и все в прекрасной жизни этой женщины). Таких материалов в сборнике сравнительно немного, но они крайне необходимы, на мой взгляд. Именно соединение почти бытовых документов фронтовых будней со строками, написанными в момент величайшего душевного напряжения, на пороге смерти, создает удивительно цельный образ, характеры, обретающие духовную мощь не вдруг, не по чудесному наитию, а в силу идейной убежденности, преданности народу, в силу своей огромной нравственной высоты.

Есть книги, из которых даже рьяному педанту трудно делать выписки. В них каждая фраза — самой высокой духовной пробы. Каждая строка — оружие. И рука, нацелившаяся выписать цитату, рискует переписать всю книгу.

Уже не раз из глубины веков доносились до нас голоса героев прошлого — со времени восстания Спартака (и много раньше) и до эпохи народовольцев, до Александра Ульянова. Нам дороги их голоса, мы чтим имена этих героев. Мы знаем, как велика была их вера в торжество справедливости, в лучшее будущее человечества. И все же это были, как правило, великие и трагические голоса одиночек. Ненавистники тирании, они только после смерти, спустя годы, становились любимцами и кумирами народа.

Историческая борьба ленинской партии коммунистов за победу пролетарской революции явила миру железную когорту новых героев. Они не уступают в мужестве и благородстве никому из героев прошлого, но на их долю не выпала трагедия одиночества, отъединенность от народа. «Бабушкин пал жертвой зверской расправы царского опричника, — писал Ленин в декабре 1910 года, спустя годы узнав о кровавой расправе барона Меллера-Закомельского над Иваном Васильевичем Бабушкиным и его товарищами, — но, умирая, он знал, что дело, которому он отдал всю свою жизнь, не умрет, что его будут делать десятки, сотни тысяч, миллионы других рук, что за это дело будут умирать другие товарищи рабочие, что они будут бороться до тех пор, пока не победят…» Советская власть в высокой степени развила в народе и в каждом из нас ощущение общности, неразделимости человеческих судеб.

Одна из главных отличительных черт книги «Говорят погибшие герои» и, я думаю, своеобразие подвига советских людей (подвига, который, конечно, сродни мужественным подвигам героев-антифашистов других народов) — это неразрывная, нерасторжимая связь героя с народом, с борьбой и будущим народа. На редкость конкретное, почти материальное ощущение этой кровной связи самим героем, идущим на смерть с открытыми глазами. С этим ничего не могут поделать ни сдвоенные ряды колючей проволоки, ни метровая каменная толща казематов, ни надругательства, ни провокации, ни пытки, ни даже собственная истерзанная, уже умирающая плоть.

Это объясняет необыкновенное величие духа, нравственную красоту, нескрываемое презрение, с которым «жертва» смотрит на своего палача, беспримерное великодушие, с которым идущий на смерть человек думает не о себе, а о близких, жалеет их, а не себя и успокаивает их, остающихся жить!