Прежняя национал-социалистская партия, насчитывающая миллионы членов, со всеми ее разветвлениями и организациями, становится, таким образом, только зависимым вассальным движением, лишенным своей политической роли; фактически партия поглощается государством. Государственную власть олицетворяет узкая олигархическая группа — национал-социалистский орден, его «совет» и его вождь. Эта иерархия облекает властью сменяющих друг друга вождей ордена по принципу: «король умер, да здравствует король!»

Остается открытым только один вопрос, вопрос о том, будет ли преемник Гитлера назван им самим при жизни как его «представитель» или он будет избран советом ордена только после смерти Гитлера, согласно его завещанию. Возможно, что это будет позднее решено самим Гитлером. Это решение будет тогда иметь силу закона в течение столетий.

Это, однако, лишь второстепенный момент: непосредственной задачей нового режима и конституционной реформы в Германии остается только образование «ордена-государства».

В чем же заключается смысл всего этого чудовищного бреда, звучащего как эхо феодальной романтики или как вымысел Честертона,[7] этой невероятной фантазии, предлагающей ввести в Германии середины XX столетия конституцию государства раннего средневековья? Это — в высшей степени хитроумная политическая комбинация, это — большой маневр триумвирата. Триумвират должен был его сделать. Аристократическое кастовое государство, которое создавала эта группа, было уже почти готово. Но этому государству угрожали экспроприированные и угнетенные массы, и оно нуждалось теперь во что бы то ни стало в фиксации тем или иным путем внешней политической формы. Государству были необходимы: твердая структура, законность и вытекающие из них добавочные средства физического и идеологического господства.

Существовала только одна внешняя форма, в которую могла облечься система эксплоатирующей, деспотической аристократии; этой формой была империя. Существовал только один законный глава такого государства — самодержавный император, стоящий во главе привилегированных каст, олицетворяющий их своей персоной и правящий как их избранник низшей частью нации. Существовала также лишь одна форма политической исполнительной власти, административного управления в этом государстве — старая феодальная форма наследственной знати. Это рыцари, которые защищают интересы привилегированных каст и служат императору!

Таков невероятный проект «Германского ордена-государства», проект до мелочей разработанный Розенбергом и с энтузиазмом принятый Гитлером. Проект являлся строго логическим завершением пути, пройденного национал-социалистскими лидерами, которые, начав свою деятельность как ораторы лавочников, неизбежно должны были кончить объявлением империи. И вот почему попал в точку именно Розенберг, этот архаический гений, который мог бы выйти непосредственно из баронского замка XIV столетия. Розенберг происходит из Ревеля, старого города Ордена ливонских рыцарей, и «миф германской истории» для него то же самое, что воздушный флот для Геринга или пропаганда для Геббельса. Он придумал нечто такое, что было наиболее настоятельно необходимо в тот момент — новую законную форму, овеянную величественным и мистическим романтизмом, столь привлекательным для фашистских юнцов и простаков. Новые тевтонские рыцари — вот «историческое» название, найденное для образующейся в Германии гитлеровской аристократической касты. «Вождь» Розенберга это только синоним «фюрера», а фюрер это и есть новый император. План ордена добавлял последнее недостающее во всей системе звено — верхушку.

Этот план отметал раз навсегда идею государства СА и узаконивал одним росчерком пера социальный переворот против мелкой буржуазии и рабочего класса. Господин Розенберг оказался очень современным мыслителем. Фашизм, представлявший до сих пор плохо замаскированное смешение всевозможных трудно сочетаемых лоскутьев и отбросов корпоративизма, цезаризма, бонапартизма, монархизма, военной диктатуры и даже теократизма (в католических странах), нашел здесь, наконец, свою безукоризненно ему соответствующую фундаментальную форму государства — олигархический деспотизм.

Фашизм будет тяготеть к этой форме в Германии так же, как в Италии, в Юго-восточной Европе и за Ламаншем. Это лицо всего международного фашизма. Все прочие политические или «философские» концепции, предлагаемые различными фашистскими лидерами в различных странах, это только декоративная или демагогическая лакировка, которая со временем облезет. В центре — только эта идея. Это ее поддерживает Муссолини, когда он прославляет свою «систему», в которой аристократия (вожди чернорубашечников и их «великий фашистский совет») управляет народом, — ведь он, Муссолини, глава этой аристократии. Ей следует Шпенглер в своей программе «новой цивилизации». Именно ее подразумевает сэр Освальд Мосли, когда говорит о «возрожденной империи». Лидеры фашистов все идут по одной и той же дорожке. Это далеко не случайно.

Идея создания аристократических империй вводит вновь формы средних веков. Но эта идея воплощает на деле реальность современного олигархического монополистического капитализма; огромных концентрированных систем средств производства, находящихся в частной собственности; систем, которые управляют жизнью и богатством нации и могут продолжать свое существование только в том случае, если они свою монополию любой ценой обеспечат против восстания эксплоатируемых классов.

Действительным вдохновителем идеи нового тевтонского ордена, социальным двигателем всего происходящего была группа, представленная Тиссеном, императором Рура. Располагая обширными ресурсами, эта группа впервые сплотила силы реакции для штыковой атаки против германского рабочего класса, под командой Гитлера. Затем, после 30 января 1933 г. она сокрушила социальные позиции радикальной мелкой буржуазии. Теперь вместе со всем германским капиталом эта группа столкнулась лицом к лицу с опасностью нового массового штурма мелкой буржуазии и безработных, штурма, руководимого преторианцами фашизма. Этого нельзя было допустить.

Фашистская масса должна была теперь быть отброшена, парализована, убрана со сцены раз и навсегда; для нее должны быть закрыты все дороги не только к власти, но и вообще к политике. Те самые интересы, которые однажды развязали «революционный» демагогический национал-социализм масс, нуждались теперь также настоятельно в аристократическом, деспотическом национал-социализме, какой бы чудовищно нелепой ни представлялась его внешняя форма.

Было ясно, что проект иерархического ордена с самодержавным «государственным вождем» сделал бы положение клики Гитлер — Гесс — Геббельс — чернорубашечники — Гиммлер — Бломберг непоколебимым и положил бы конец всем сепаратистским расколам, которые могли бы вызвать лидеры оппозиции или недовольные вожди. Для этой цели Гитлер заручился чрезвычайно важной, действительно решающей поддержкой рейхсвера, на который Рем покушался больше, чем на что-либо другое.

Рейхсвер, а не СА, должен был занять в «ордене-государстве» положение великой официальной военной касты с Бломбергом, Рейхенау и Герингом в качестве военных паладинов фюрера. (Договор с рейхсвером, признанным «вторым оплотом национал-социалистского государства», был торжественно скреплен позже, вскоре после убийства Рема, на большом тайном собрании национал-социалистских вождей и генералов рейхсвера в здании Оперы Кроль[8] в Берлине.) Это определило соотношение сил.

Но это еще не все. Поддержку реакционных сил вне партии обеспечило Гитлеру еще одно обстоятельство. В более широком аспекте план «тевтонского ордена» в глубоком смысле империалистичен. Даже название его указывает на специфическое географическое направление предстоящего похода; Восток — историческая цель германского рыцарства, и это также было тщательно взвешено при розенберговских расчетах. А это почти автоматически обеспечивало авторам плана сотрудничество элементов, группирующихся вокруг фон-Папена, партии юнкеров к востоку от Эльбы, «друзей Гинденбурга» и антибольшевистских маньяков (генерал Гофман, Рехберг), для которых проблема «крестового похода на Восток» заслоняла все остальное. Вот почему фон-Папен пошел за Гитлером и произнес за несколько дней до 30 июня свою знаменитую «оппозиционную» речь, которая целила только в Рема, уже давно подозреваемого в «национальном большевизме». «Орден тевтонских рыцарей» символизировал на деле союз всех клик, представляющих силы, правящие в Германии.