Глава девятая

Дезирэ не находила этому объяснение, но здесь, в Каса-дель-Агила, в первый раз в жизни она почувствовала, что она дома. Прошла всего неделя, а она успокоилась и чувствовала себя умиротворенной, поддавшись неспешному ритму жизни.

Жить в одном доме с Рафаэлем было мукой, но мукой сладчайшей. Быть так близко и вместе с тем – так далеко! Они почти каждый день катались верхом, разговаривали, смеялись. Словом, были счастливы, не замечая ничего вокруг.

Но именно потому, что она вела себя безупречно, ей было так тяжело. Она тосковала по его рукам, по его губам.

Надо было остаться в Мадриде!

Дезирэ спустилась в закрытый дворик позади дома, где они обычно завтракали. Еще не было восьми, а уже чувствовалась жара. Она удивилась, не увидев Элены, которая обычно вставала очень рано.

Элена спустилась во дворик, когда Дезирэ уже заканчивала завтрак. Она была бледна и пожаловалась на головную боль.

– Я обещала, что приеду сегодня в деревню, привезу разноцветные фонарики и помогу подготовиться к завтрашней фиесте. Это мой последний праздник, и я хочу, чтобы все прошло хорошо.

Дезирэ знала, что последние несколько дней Элена наведывается по делам в деревушку Риофрио, где живут многие слуги и арендаторы поместья.

– Может быть, мне поехать вместо вас? – предложила Дезирэ.

– Мне как-то неловко…

– Элена, я буду рада помочь. Разрешите отплатить вам хотя бы немного за вашу доброту ко мне.

– Вам придется долго ехать по жаре, – предупредила Элена.

– Тем более ехать надо мне, а не вам, – твердо заявила Дезирэ. – Вы плохо себя чувствуете, а я совершенно здорова.

Элена наконец согласилась. В холле, уже в костюме для верховой езды, Дезирэ столкнулась с Рафаэлем.

– Доброе утро. Куда это вы торопитесь в такую рань?

Дезирэ объяснила.

– Я поеду с вами.

– Но вы только что вернулись, – возразила она, заметив его пыльные сапоги.

– Я выпью чашку кофе и буду готов.

Она проведет с ним целый день! Хотя и будет мучиться. Но, когда дело касалось Рафаэля де Веласко, ее разум испарялся как вода под лучами горячего испанского солнца!

Деревня Риофрио состояла из ряда домов, окружавших центральную площадь, церквушки и таверны. В центре площади был фонтан, где женщины стирали белье.

Их окружила веселая толпа крестьян.

– Эта дама – мой друг, – сказал Рафаэль и, подняв ее руку, чтобы было видно всем, поцеловал ее. – Отнеситесь к ней так, как вы относитесь к донье Элене.

Дезирэ поняла, что эта демонстрация должна была обеспечить ее безопасность, и улыбнулась.

Толпа молчала.

Лишь после того, как Рафаэль заявил, что привез еще одну бочку вина для фиесты, все оживились.

– Теперь я понимаю, почему вы так популярны.

– Этим людям приходится тяжело трудиться. Они заслуживают того, чтобы немного повеселиться, – довольно холодно ответил он, и она поняла, что он неправильно истолковал ее шутку.

– Я не собиралась вас критиковать…

– Знаю, – смягчился он. – Но я так привык защищать свои взгляды, что, не задумываясь, бросаюсь в драку.

– Понимаю.

– Правда, моя жемчужина? Слишком многие мои соотечественники относятся к своему народу, как к собакам. Они считают меня безумцем за то, что я пытаюсь облегчить жизнь моих крестьян.

– Никто не должен голодать или оставаться без крова, – с жаром подхватила Дезирэ. – Не говоря уже о том, что голодающий человек – плохой работник, это дурно с точки зрения морали. Бедняк имеет такое же право на счастье, как и человек, родившийся в благополучной семье.

– Слова истинной дочери Революции! – Как всегда, это прозвучало немного цинично, но чувствовалось, что в глубине души он ею восхищается.

Наблюдая за тем, как Дезирэ относится к Росите и другим слугам, он мог предположить, что она разделяет его взгляды.

– Я думала, вы уже привыкли к тому, что я всегда откровенно высказываю свое мнение.

– Мне бы крайне не понравилось, если в разговоре со мной вы вдруг начали бы ходить вокруг да около.

Под руководством Рафаэля фургон с принадлежностями для фиесты быстро разгрузили, и им вынесли кувшин холодного лимонада. Дезирэ взяла кружку и, робко улыбнувшись, поблагодарила покастильски.

– Не стоит благодарности, – сухо ответила пожилая женщина, но в ее черных глазах Де-зирэ прочла одобрение.

Рафаэль, тоже с кружкой в руках, подошел к Дезирэ и небрежно обнял ее за талию. Девушка понимала, что этим жестом он хотел показать, что она находится под его защитой. Внутренний голос, правда еле слышный, шепнул, что крестьяне решат, будто она его женщина, но какое это имело значение!

Пусть сплетничают! Она хочет быть его женщиной!

Прислонившись к его плечу, она наблюдала за приготовлениями к празднеству, и ей было хорошо.

Наконец Рафаэль сказал, что им пора возвращаться домой.

– Разве Доминго не поедет с нами? – удивилась Дезирэ, увидев, что их возница болтает с какими-то мужчинами.

– Он из этой деревни. Я разрешил ему вернуться после сиесты.

День стоял жаркий. Дезирэ чувствовала, что ее амазонка прилипла к телу от пота. И когда они подъехали к почти пересохшему руслу реки, она попросила Рафаэля остановиться.

– Давайте отдохнем. Да и Мадригала надо попоить.

– Хорошо. Я вижу, вон там есть тень. Напоив лошадей и привязав их к стоящим на берегу оливам, они расположились в их тени.

– Никогда в жизни мне не было так жарко, – вздохнула Дезирэ, сняв шляпу и тряхнув волосами. – Как хорошо было бы поплавать.

– Ну и искупайтесь, – лукаво улыбнулся Рафаэль.

Искушение было велико, но раздеваться у него на глазах?

А он, представив себе, как она будет выглядеть обнаженной, как будут блестеть на ее бледной шелковистой коже капельки воды, поспешил сказать:

– Пожалуй, все же не стоит, – и добавил: – Это дедушка научил вас плавать?

– Нет, мой отец.

– Я думал, что вы его не знали.

Дезирэ побледнела, и Рафаэль понял, что допустил бестактность.

– Простите, если я вас обидел. Но из того, что вы рассказывали мне в Бургосе, я заключил, что, когда вы появились на свет, ваши родители не были женаты. А потом они поженились?

– Отец в конце концов согласился, однако викарий не успел совершить обряд венчания. Это долгая история, но, если хотите, я ее расскажу.

– Да, пожалуйста, – попросил Рафаэль. Чем больше он узнает о ее жизни, тем лучше сможет предугадать направление ее мыслей. Ведь очень скоро он скажет ей правду, и тогда будь что будет!

– Моя мать была младшей из пяти дочерей. Семья была благородных кровей, но небогатая. Когда маме исполнилось семнадцать, к ней посватался богатый вдовец, военный в отставке, который был вдвое старше ее. Однако она с радостью согласилась выйти за него замуж. У нее почти не было приданого, и она боялась, что другого случая создать семью не представится.

– Она была такая же красивая, как вы?

– Гораздо красивее, – грустно улыбнулась Дезирэ.

– Через год родился Этьен. Матушка была счастлива. Она спокойно жила в провинции, пока муж не повез ее в Версаль. Семилетнего Этьена, они оставили дома с няней. Моя мать была представлена ко двору. Политическая ситуация была напряженной, но им удалось снять дом в Париже, и мама была в восторге.

– Это было за год до вашего рождения? – предположил Рафаэль.

– Почти. Это был апрель 1787 года, а я родилась в конце января следующего года. Как раз в апреле мой отец навещал друзей в Париже, и его представили моей матери на каком-то балу. Они влюбились друг в друга с первого взгляда. Так что можете себе представить, что произошло. Однако случилось то, на что они не рассчитывали.

– Вы имеете в виду себя?

– Нет, – покачала головой Дезирэ. – Конечно, ребенок – это логический результат безумной любовной связи, но оказалось, что они полюбили друг друга по-настоящему. Но какой же был выход? Отец должен был сделать предложение богатой невесте, которую выбрали для него его родители. Он знал, что, если он уговорит маму бежать с ним, его семья будет негодовать и обвинит в том, что он погубил себя.