- Здравствуй, отец, - ответил я.

* * *

Найлз Кэвендиш сильно постарел с тех пор, как я видел его в последний раз. Его темные волосы словно припорошило инеем, усы стали совсем седыми, и каждая морщинка на его лице прорезалась глубже прежнего. Их еще называют линиями смеха - судя по ним, Найлз Кэвендиш немало смеялся после того, как оставил свою жену и ребенка.

- Как себя чувствуешь? - спросил он.

- Физически или эмоционально?

- Для начала - физически.

Я пожал плечами и молча себя обругал: если я снова буду по-детски дуться от одного лишь взгляда этого человека, то перестану себя уважать. Только ведя себя, как подобает взрослому, я смогу от него отдалиться... разве не так?

- Кости целы, - ответил я. - Готов сразиться хоть с демоном преисподней.

- Моим мечом, - он взглядом указал на рапиру у меня на поясе. - Рад, что он не потерян.

- Можешь забрать, если хочешь.

Я начал расстегивать пряжку на ножнах, но он лишь махнул рукой.

- Оставь. Я не держал клинка уже лет двенадцать, еще порежусь чего доброго. Если придется поработать мечом, я предоставлю эту честь молодым.

- Тоже мне, честь, - проворчал я себе под нос. Затем спросил громко: - Может, расскажешь, что здесь происходит?

- Ты прибыл в Палаты Света, - ответил Найлз Кэвендиш. - Святая святых всего племени наг. Где-то здесь живет их верховная богиня Шекинестер, но я ее ни разу не видел. Хотя не скажу точно. За все эти годы я повидал столько змей - кто его знает, может, в одной из них и было что-то божественное.

- Мы все еще во Внешних Землях?

- Верно, - кивнул он. - Каких-то двенадцать часов от Плэйг-Морта. Как я понимаю, там наги вас и схватили.

- Ты знаешь о том, что случилось?

- О да, они мне все рассказали. Ведь они собирались убить вас, но ваша юная подруга Зирит так трогательно умоляла вас пощадить, что было решено отправить всех на суд к Шекинестер.

- С моими спутниками все в порядке?

- Насколько мне известно. Шекинестер, конечно, судит каждого по отдельности, и, может, кто-то из вашей компании уже получил приговор.

- Это все ерунда, - сказал я. - Богиня должна понимать, что мы ни в чем не виновны.

Он печально улыбнулся.

- Шекинестер не просто богиня, Бритлин. Она богиня наг. Ты можешь не совершать преступления, в котором тебя обвиняют, но это не значит, что она отпустит тебя просто так. Она взвешивает твою душу всю, без остатка; и взвешивает на своих весах. Несколько лет назад Шекинестер судила двоих, кто попал сюда после дезертирства из армии какого-то мира Прайма. Одного она убила за трусость, а другого поздравила с тем, что он отказался участвовать в бесчестной войне. Теперь понимаешь? Наверное, только бог может предугадать решения старой доброй Матери Змей, но простым смертным, как мы, они кажутся простой прихотью.

Я оглядел его с любопытством.

- Не по ее ли прихоти ты сидишь здесь и рассказываешь мне все это?

- Возможно. Ведь я еще жив, как видишь.

- Значит, ты работаешь на Шекинестер... поэтому ты и не вернулся домой?

Он быстро отвернулся и сделал вид, как будто ничего необычного в этой реакции не было, обратив взор в унылое, пасмурное небо.

- Я не работаю на богиню - я здесь на испытании, как и ты.

- Все двенадцать лет?

- Наверное... Я давно потерял счет времени. Испытания Шекинестер длятся столько, сколько ей нужно. Полагаю, сейчас она испытывает мое терпение; а может и нет, может, она перешла к новой стадии и следит за тем, как я отреагирую на твое появление. Может, ты вовсе не настоящий, а просто иллюзия, посланная надо мной посмеяться.

Я мрачно усмехнулся.

- А может, это ты иллюзия, посланная надо мной посмеяться.

Он кивнул.

- Вот как оно бывает, когда оказываешься на задворках у бога. Трудно становится во что-либо верить.

* * *

Я кое-как встал и оценил обстановку. Помещение, в котором я находился, являлось залом, что тянулся в обе стороны так далеко, насколько хватало взгляда. Похоже, это было место для прогулок вокруг более крупного здания, неизвестно насколько большого; в качестве дома богини, оно могло занимать многие мили.

За окном тихо падали хлопья снега. Удивительно, что Шекинестер допускала такую погоду - не лучший выбор для ее холоднокровных последователей. С другой стороны, несмотря на открытые окна, холода в зале не ощущалось; очевидно, богиня поддерживала во дворце нужный температурный баланс, позволяя природе самой заботиться о себе.

- Нам положено оставаться на месте? - спросил я у отца. - Или можно осмотреться?

- Делай, что хочешь, - ответил он. - Когда Шекинестер решит тебя испытать, она найдет тебя, где бы ты ни был. Но я бы отсюда далеко не уходил. - Он указал за окно. Теперь, когда я встал на ноги, стало видно, что здание окружено зимними, безжизненными садами, а за ними - густым лесом. - Там, среди деревьев, бывает всякое, - произнес отец. - Повезло, что наги дотащили тебя до самого зала. Если бы они бросили тебя в лесу, ты превратился бы в чей-нибудь ужин.

- Я останусь внутри, - заверил его я. - Просто захотелось немного размяться.

- Другими словами, ты хочешь от меня отделаться?

- Можешь пойти со мной, если хочешь.

Отец должен был понимать, что я предлагаю это лишь из вежливости, однако, он встал со скамьи и смахнул с плеча несколько случайно залетевших снежинок.

- Только после тебя, сын, - сказал он и неопределенно махнул рукой, предлагая мне выбрать дорогу.

* * *

Несколько минут мы шли в полной тишине. Учитывая, как мало менялась обстановка, с таким же успехом можно было шагать на месте. Стены и пол оставались мраморными, плиты были похожи друг на друга, как две капли воды. Пейзаж за окнами представлял собой все те же сады и деревья, на которых медленно собирался снежный покров. Они не приближались, но и не удалялись.

Наконец отец промолвил:

- Они называют это место Залом Испытаний. Сегодня, видимо, испытывается предел нашей скуки.

- Ты же сказал, что Шекинестер испытывает твое терпение?

- Все может быть.

Отец усмехнулся и продолжил прогулку. В детстве, я помню, он всегда шагал с грацией тигра: мастер меча, герой отчаянных предприятий, легенда Сигила и многих других уголков мультивселенной. Теперь он еле переставлял ноги по мраморному полу, и я был вынужден замедлить шаг, чтобы отец за мной поспевал.