Однако я всегда думал, что кролики и барсуки - животные полевые, которые не рыщут в лесной глуши.
Мы создавали чересчур много шума - не представляю, как следопыты могут неслышно ходить по сухим листьям - но за десять минут ходьбы до часовни на нас так и не напали никакие чудовища. Мы спотыкались о корни деревьев, нас жалила крапива, и негодующе каркала пара разбуженных нами ворон; но ничего не случилось. Немного погодя мы выбрались на поляну, настолько просторную, что расступившиеся деревья открыли кусочек неба. На поляне, прямо напротив нас, стояло каменное строение; в длину и ширину в нем было около десятка шагов.
- Портал - это дверь во внутреннюю ризницу, - сказала Ноябрь. При этом она почему-то шептала. - Ключом может быть все, что похоже на змею. У меня в кармане есть маленький талисман, но вообще-то ваша подруга Зирит могла бы...
Ее голос умолк. Стоило ей помянуть змей, как на пороге часовни появилась огромных размеров змея. Больше пятнадцати футов, почти в два раза длиннее Зирит. Тело венчала человеческая голова, мужская и без волос. Волосы заменял капюшон как у кобры, который раздувался самым угрожающим образом.
- Уважаемый нага, - поспешно выкрикнул Уизл, - мы пришли с миром!
- Разве? - его голос был холоден и неприветлив. - Тогда зачем вы держите в плену мою дочь?
- Дочь? - прошептала Зирит.
- Она не в плену, - быстро вступилась Ясмин, - она убежала. Если бы мы не помогли ей выйти из города...
- Она не должна была попасть в город! - взревел нага. - Думаете, мы позволяем, чтобы ходячие крали наших детей? Сколько лет я скучал по дочери. Сколько лет я искал ее. И лишь этой ночью, в миг ее линьки смог я почувствовать ее пробудившуюся душу. Таков наш дар, который помогает нам отыскивать своих родичей. Но вот я нашел ее, и ее похитителей ждет расплата!
- Они не похищали меня, - возразила Зирит. - Они спасли меня от огня...
- Молчи! - приказал нага. - Со дня своего рождения ты не знала ничего, кроме рабства. Это сбивает тебя с толку. Ты думаешь, тебя пленили славные люди, которые кормят тебя, заботятся о тебе, но это не так, дитя. Ходячие всех используют и хотят одного: чтобы ты исполняла их волю. Если эти ходячие не сделали тебе плохого, то лишь потому, что коварнее прочих - они опутают тебя, но не силой, а лаской. Ты так юна и доверчива. Я лучше знаю.
- Много ты знаешь, - сказала Ноябрь с отвращением. - Если это твоя дочь, бери ее и проваливай, и оставь свои проповеди другим, а то уже тошно. Мне не платят за выслушивание такой чуши, и я точно не...
Изо лба наги вырвался красный луч света. Луч ударил в лицо Ноября, брызнув и окутав ее голову, словно вуалью. Она вскинула руки, как будто собираясь сорвать с себя этот алый покров, но свечение охватило все ее тело. Как волна, набежавшая на берег, оно спустилось к ее ногам меньше чем за секунду. Руки Ноября дернулись и застыли. Она замерла всем своим телом, словно окоченевший труп, и повалилась на землю, как статуя, упавшая с пьедестала.
Спустя миг красное свечение угасло. Выглядела она все так же - плоть была без признаков окаменения - но вот дышала ли еще, сказать было сложно.
Ясмин вынула меч из ножен. Я нехотя последовал ее примеру.
- Сир, - обратилась к наге Ясмин, - что бы вы ни подумали, мы не сделали ничего плохого. Дело в том, что мы знаем вашу дочь всего несколько часов и за это короткое время уберегли ее от трех разных опасностей. Вы, конечно, снова сочтете это за ложь, однако я не лгу, говоря вам, что судьбы тысяч зависят от того, вернемся ли мы в Сигил прежде, чем случится несчастье. Вы стоите между нами и порталом, в котором мы так нуждаемся. Мы не хотим сражаться, но сделаем это с чистой совестью, поскольку вы первый напали.
Мириам сжала кулаки и встала в боевую стойку, незаметно шепнув Иезекии:
- Почему ты не телепортируешь нас прямо внутрь?
- Да не могу я, - скривился парень. - Риви снова выжала меня в том доме.
- Ты неплохо вздремнул после этого, - напомнил ему я, но Иезекия лишь насупился.
- Этого было мало, - буркнул он, - и вообще, это был неправильный сон.
- Мы ждем, - напомнила наге Ясмин. - Освободите дорогу, и мы уйдем без всякого шума. Зирит нам нравится, и будет жаль причинять вам вред, но мы сделаем это, если вы не дадите нам выбора.
- У вас, ходячие, его никогда и не было. - Голос наги источал яд, и в этом было мало приятного, учитывая, что мы имели дело с гигантской змеей. - Когда я почувствовал, что у моей дочери наступила линька, - продолжил он, - она по-прежнему была в городе. Я подумал, что для ее спасения мне нужна будет армия. Но так вышло, что вы сами привели ее ко мне... однако, эта армия еще со мной.
Внезапно вокруг нас раздалось шуршание. Более дюжины змеиных голов показалось из собранных в кучи опавших листьев - целый отряд наг неожиданно сбросил свою маскировку. Ясмин кинулась к входу в часовню, но сразу три алых луча швырнули ее на землю, как заарканенное животное. Она лишь успела свернуться, прежде чем лучи сковали ее так же крепко, как и Ноябрь.
Мириам выругалась и заслонила собой Иезекию. Я упал на землю и покатился в сторону часовни, понимая, что если дело дойдет до борьбы, змеям я не соперник. Где-то в темноте всхлипнула Зирит:
- Не надо, пожалуйста, не надо...
...и тут мой мир расцвел алыми красками, которые быстро сменились тьмой.
Магические заклинания имеют разные последствия. Одни оставляют ощущение, что какой-то гигант обработал дубиной все твои кости. Другие не вызывают боли, но делают болезненно чувствительным к громкому шуму. Некоторые пробуждают неутолимое влечение; а после того заклинания, что мне довелось испытать на себе в Исгарде, я целых три дня не мог различить ни одного оттенка зеленого.
За него я заплатил магу вдвойне.
Когда я очнулся от заклинания наги, мое горло раздирало от сухости. Казалось, что какое-то взбешенное когтистое существо проползло по нему в самый низ, а теперь прокладывает путь обратно. Я ощущал щекой мраморный пол, от лежания на котором у меня затекли все мышцы; но я был жив и сравнительно здоров, что было весьма неожиданно после того, как наги превратили меня в статую.
Я сел, моргая глазами. Место, в котором я находился, было огромным и абсолютно белым, с мраморными плитами на полу, стенах и даже на потолке. Напротив меня шел ряд окон без стекол, за которыми стоял серый, унылый день; небо было затянуто рыхлыми облаками, что всегда обещают снег. Узкие мраморные скамьи стояли под окнами так, чтобы можно было присесть на них, удобно раскинув руки на лежащий за спиной подоконник.
Именно это и делал человек, сидевший там и смотревший, как я прихожу в себя.
- Ну, здравствуй, Бритлин, - произнес он, наконец.