— Рисом? — спросила она.

— Нет, Кроуфордом.

Рис ведь умер, разве она не знает этого? Сердце мое упало.

Она откинула назад голову и скривилась, открыв, больные и бесцветные зубы, одного из верхних клыков не хватало. Я пришла в ужас. Неужели ее держат здесь узницей против воли, подвергая мучительной зубной боли? Что происходит в этом доме?

— Он убил его, — произнесла она.

Я уже собралась, было, спросить, кто и кого убил, но ответ сложился сам собой.

— Тасо, — проговорила я. — Вы думаете, что Кроуфорд убил Тасо.

— Я не думаю, я знаю это. Мне не известно только, как именно он это сделал. Быть может, вы сумеете выяснить это и расскажете мне.

— Вот что, Бренди, — проговорила Майра. — Нельзя так говорить о своем брате. Ты же знаешь, что он человек щедрый и присылает тебе деньги каждый месяц.

— Покупает мое молчание. Кроуфорд хочет, чтобы все было только так, как хочет он сам. Он всегда вел себя так, даже пока мы были еще совсем маленькими, — проговорила она. — Если кто-то мешает ему, он просто избавляется от этого человека. А какой был красивый мальчик. Мне не позволяли видеть его. По-моему думали, что я недостаточно сильна. Но я сильная. Посмотрите на меня. Я ведь должна быть сильной, правда? Наверно, это Кроуфорд запретил им видеть меня.

— А вам известно, где находится Кроуфорд?

— Нет, — ответила она, — а вам? Хотелось бы знать, где он находится. Как хорошо, когда у тебя гость. Не хотите ли чаю?

— Нет, спасибо, — сказала я. Мне было не по себе в этом доме.

— А я бы не возражала, — проговорила она, — не принесешь ли, Майра?

Майра бросила на меня короткий взгляд и кивнула.

— Сейчас вернусь.

Не знаю, кого она ободряла, меня или Бренди.

— Она ушла, — прошептала та. — По-моему, вы в состоянии помочь мне.

— Что я могу сделать для вас? — шепотом же ответила я.

— Я рассматривала эту муху на потолке, — сказала она, показывая вверх. Темнота не позволяла мне сказать, есть там муха или нет. Я не была уверена уже в том, что мухи вообще водятся на островах Аран. — И теперь я, кажется, поняла, каким именно образом это делается.

— Что именно?

— Как ходят по потолку вниз головой.

— О, — сказала я. — Понимаю.

— Да, — продолжила она. — И если вы поможете мне взобраться туда — залезть на шкафчик или буфет — я сумею пройти по потолку. Вы поможете мне?

— Ну…

Я услышала шаги Майры на лестнице.

— Ш-ш-ш, — произнесла Бренди. — Не говорите ей, ладно? Приходите сюда, когда ее не будет дома. Утром по понедельникам она ходит по магазинам. Приходите же.

— Хорошо.

— Как, по-вашему, я хорошенькая? — спросила Бренди, когда Майра распахнула дверь и поставила перед ней серебряный чайный сервиз.

— Конечно, дорогая, — сказала Майра. — Конечно, она считает тебя хорошенькой. Вот твой чай. Я принесла тебе вкусное печенье. Тебе не жарко?

Не жарко? Меня буквально знобило, хотя я не могла понять отчего — от холода в комнате или от общей атмосферы этого дома.

— Это вы принесли мне цветы? — спросила Бренди, охватывая ладонями один из бутонов.

— Да, — сказала я. — Надеюсь, они вам понравятся.

— Похоже, вам лучше уйти, — посоветовала Майра.

— Да, — согласилась я.

— А мы можем выйти сегодня из дома, Майра? — спросила Бренди.

— Нет, дорогая, — ответила Майра. — Солнце светит.

— Ну и ладно, — сказала Бренди философическим тоном. — Может быть, завтра будет туман.

— Конечно, будет, — сказала Майра. — Мы сегодня выйдем с тобой ближе к ночи. А сейчас я провожу эту милую леди, хорошо?

— Хорошо, — сказала она.

— А вы знаете, где находится ее брат? — спросила я, пока мы спускались по лестнице.

— Нет, — сказала Майра.

— Но он присылает ей деньги каждый месяц.

— Да. Банковский перевод приходит из Швейцарии. Это вам не поможет. Мне очень жаль. Но так у нас уговорено. Брат не скупится на ее содержание, но и только. Я не знаю, где он находится. И мне вообще не следовало пускать вас к ней. Но мне показалось, что я была резка с вами, когда вы были у нас сегодня утром и притом в явном расстройстве. А ей с утра было легче. Розы так обрадовали ее.

— А чем она больна? — спросила я.

Майра целую минуту смотрела на меня и наконец произнесла:

— Порфирией.

— Но это же… — я прикусила язык.

— Вампиризм? Это вы хотели сказать?

— Да. Простите меня. — Это объясняло и постоянные темные очки, и скверные зубы. Страдающие от этой болезни люди нередко не выносят света.

— Обещайте мне, что не скажете никому. Если вы расскажете это людям, они начнут докучать ей. Это жуткая болезнь, и люди не понимают ее. Эта болезнь их пугает. Они думают, что ей можно заразиться или — того хуже — что по ночам она выходит из дома и сосет кровь у людей и животных. Они всегда старались держать свою болезнь в тайне. Ею болел отец Бренди. Это какое-то ужасное проклятие, легшее на семью. Здесь находится одно из немногих мест, где она может чувствовать себя в уюте. Большую часть года здесь прохладно и часто идут дожди. Если нам придется уехать отсюда, я просто не знаю, где мы смогли бы остановиться.

— Обещаю вам, что ничего и никому не расскажу. И эта болезнь так воздействовала и на ее психику?

— Возможно, — ответила она. — Может быть, и так. Но я всегда считала, что причиной подобного состояния является смерть ее любовника. Она сходила по нему с ума.

— Но что это за жизнь для вас, — посочувствовала я. — Вы можете хоть ненадолго отлучаться из дома?

— Ее брат неплохо платит мне, — ответила Майра, глянув на унылый ландшафт, — однако эти деньги здесь не на что тратить. Если бы камни чего-нибудь стоили, богаче нас не было бы людей в мире, правда? Но теперь вы видели Бренди и понимаете состояние, в котором она находится. Разве могу я оставить ее в таком положении? Моя мать работала на эту семью, на О'Рейли. Так что в известной мере мы с ними в родстве. Вы спрашиваете, выхожу ли я куда-нибудь? Выхожу. Иногда ко мне приходит подруга, — когда ей представляется такая возможность, — и устраивает мне выходной. Но только в последнее время это случается все реже и реже. Поэтому прощайте. Ваше общество было приятным для нас, но я думаю, что вы согласитесь с тем, что возвращаться сюда смысла нет, не так ли?

— Действительно, — согласилась я. — Но все равно спасибо.

— Надеюсь, что ваша подруга сумеет выкарабкаться из своей ситуации.

Я повернулась, чтобы уйти, но тут в голову мне пришел еще один вопрос.

— Но ведь эта болезнь, порфирия, передается по наследству? Ее брат тоже болен ею?

— Да, — ответила она. — Боюсь, что так.

И я представила себе человека, которого приняла за Кроуфорда Лейка в тот первый и единственный раз, когда видела его лично, — загорелого, освещенного солнечными лучами в его римских апартаментах. «Ох, дерьмо», — подумала я.

Глава одиннадцатая

Рим

Итак, человек, которого я знала под именем Кроуфорда Лейка, им не являлся. Открытые мной факты просто не допускали другой интерпретации. Нельзя было даже сказать, что они меняют облик ситуации. Изменения следовало назвать куда более глубинными. Трое были мертвы, и по меньшей мере двое из них приняли смерть от чужих рук. Еще одна невинная жертва томилась в тюрьме.

Дорога назад в Италию оказалась невероятно долгой — не в смысле проведенных в дороге часов, а того ментального подтекста, который мне следовало преодолеть. Наиболее благоприятным сценарием являлся тот, в котором Лейк, учитывая свое болезненное состояние, попросил кого-то провести переговоры со мной от его лица. В подобной вполне спокойной версии развития событий Лейк действительно выбрал меня для покупки Беллерофонта, мое участие во всей истории носило исключительно законный характер, а смерти следовало считать жутким совпадением. Однако я не сумела заставить себя долго придерживаться этой версии и скоро впала в душевный мрак и занялась самообвинениями. С какой стати я решила, что такая персона, как Кроуфорд Лейк вообще станет просить меня исполнить для него какое-то дело? Мне не позволили бы даже вынести мусор из его дома, не говоря уже о покупке бронзового коня. Неужели меня подвело тщеславие? Мое место отнюдь не среди людей, подобных Кроуфорду Лейку. Мне просто нравилось думать, что я могу оказаться на таких высотах.