Контрастом этому скорее вялому столкновению на соседнем участке передовых постов разыгралось блестящее дело 6-й роты 16-го полка, которое можно сравнить с подвигом 5-й роты 24-го полка 1 мая, когда эта рота преградила дорогу отступающим русским у Хаматона на Ялу.
Эта 6-я рота была поставлена для наблюдения за дорогой Гебато — Иокахоши в месте С, находящемся приблизительно в полумиле к северо-западу от Гебато. В 8 ч. утра противник, которому пришлось сделать кружное обходное движение от Иокахоши и двигаться, вероятно, всю ночь по чрезвычайно трудной и пересеченной местности среди крутых гор и глубоких, извилистых долин, внезапно открыл огонь по заставе. Чтобы достигнуть этого пункта, русские должны были после своего ночного походного движения выкарабкаться из долины, лежащей к северо-западу от горы по крайней мере на тысячу футов. Это ясно указывает на их решимость и выносливость. Русские имели по меньшей мере два батальона и, принимая во внимание их энергичный и даже скрытный способ, с которым они достигли этой командной позиции, трудно допустить, чтобы им не удалось обойти японский фланг, что и составляло их цель. Чтобы завершить свой успех, им оставалось только повести частью своих сил атаку на пункт Н. Если бы только им удалось занять этот пункт, застава, удерживавшая вершину С, принуждена бы была отступить, дав таким образом русским возможность спуститься в долину и обойти весь японский правый фланг. Все, казалось, благоприятствовало атакующим. Их длинный и хорошо исполненный ночной марш вознаграждался занятием самого высокого в этой местности пункта, который командовал всей позицией японской 6-й роты и был от нее на расстоянии прямого выстрела. Русские были хорошо укрыты от взоров густым кустарником и могли совершать передвижения к обоим флангам, скрываясь от взглядов и выстрелов противника. Наконец, их не ожидали с этой стороны несмотря на то что 6-я рота была предупреждена о некоторых передвижениях русских, однако на самом деле она была поражена такой неблагоприятной обстановкой.
Русские войска в этом месте состояли из 11, 12 и 21-го Восточно-Сибирских полков, как то было в последствии удостоверено по номерам на фуражках убитых. Японский штаб армии, однако, не претендует на то, что их 6-я рота была атакована тремя русскими батальонами полностью, несмотря на то что офицеры 16-го полка имеют эту претензию и в подтверждение своего мнения указывают на номера на фуражках. Генеральный штаб вполне убежден, что там было только восемь русских рот, или два батальона. 11, 12 и 21-й полки участвовали в сражении 1 мая, и вполне вероятно, что три из этих сильно пострадавших батальонов были сведены в два после отступления от Ялу.
Благодаря силе противника и занимаемой им господствующей позиции 6-я рота должна была уступить, и ее положение уже становилось отчаянным, когда в 9 ч. утра прибыли к ней на подкрепление две роты, высланные из Гебато полковником Танияма. Они и остановили дальнейшее наступление русских как раз в тот момент, когда победа казалась им очень близка.
Здесь следует вкратце упомянуть о 7-й японской роте. Она была назначена для занятия левого участка сторожевого охранения и заняла позицию вдоль горного хребта непосредственно к северу от дороги через горы Шокореи. Здесь она была атакована в 8 ч утра несколькими русскими ротами, появившимися с запада. Прежде чем бой вполне развился, к этому месту прибыли три свежие роты 16-го полка и, соединившись с 7-й ротой, принудили русских к отступлению. Эти три роты не были посланы в виде подкрепления. Вследствие настоятельных приказаний из штаба дивизии полковник Танияма обязан был послать их к горе Шокореи с приказанием, оставив там небольшой отряд, с остальными силами быстро двинуться к Дайдоко (Daidoko). Только благодаря этим полученным приказаниям они появились в самую критическую минуту, чтобы оказать помощь 7-й роте. Обеспечив вполне эту заставу, эти роты продолжали свое движение к Дайдоко.
Теперь в руках у полковника Танияма не оставалось больше резервов. Из числа бывших прежде в его распоряжении восьми рот одна стояла в полной готовности к бою на дороге в Чаотао; три отчаянно бились на дороге в Иокахоши; одна отбросила противника и дожидалась дальнейших приказаний на Шокорейской горной дороге; остальные три роты удалялись от места боя по направлению к Шокореи и Дайдоко.
В 10 ч. утра два русских батальона вновь начали доказывать свое превосходство в силах и преимущество позиции. Теперь даже самым пылким казалось совершенно неизбежным, что скоро правый фланг трех рот, удерживающих вершину С, будет обойден, если только не появятся на помощь свежие силы. Тогда Танияма вспомнил о 7-й роте. Она справилась со своим противником, и против нее теперь никого не было. У японского начальника мысль, кажется, рождает дело без малейшего промедления, и 7-я рота была двинута ускоренным шагом на расстояние в три с половиной мили с крайнего левого фланга к высоте С. Здесь она пристроилась поэшелонно позади правого фланга трех сильно теснимых рот, занимавших высоту С. Таким образом планы русских еще один раз были разрушены и успех вырван, так сказать, из самой их пасти.
Теперь бой становился очень уравновешенным. Восемь русских рот, утомленных длинным и трудным ночным маршем, вели бой против сравнительно свежих четырех японских рот, знакомых к тому же с каждым вершком местности. С 11 ч. 30 мин. утра и до 1 ч. пополудни русские постепенно отходили назад; но вдруг с удивительным упорством и как бы очнувшись бросились в ожесточенную атаку и после жаркой борьбы вновь вернули все потерянное назад.
Как все это кончилось, если бы этим войскам предоставили возможность сражаться друг с другом, никто не может сказать. Но дивизионный штаб отозвался на критическую обстановку на правом фланге и послал в виде подкрепления 2-й батальон 29-го полка из Лиеншанкуана. В 1 ч. 30 мин. дня 2-й батальон 29-го полка показался на господствующих холмах. Это столь нежеланное явление уменьшило пыл русских, и они постепенно стали уступать японцам позицию, но все еще очень медленно и неохотно. В 4 ч. 30 мин. дня в большом порядке русские отошли к северо-западу в направлении к Иокахоши. На груди у одного из русских убитых нашли приколотый булавкой лист бумаги с надписью по-английски: Храбрые японцы, похороните наших убитых. Я должен прибавить, что японцы не только исполнили эту трогательную просьбу, но и украсили эти русские могилы цветами.
Русские оставили 54 убитых. Потери японцев составили 135 человек, из которых 41 был убит. Все офицеры и фельдфебель 6-й роты были убиты или ранены, и ротой командовал в последнее время боя унтер-офицер.
Все японцы, с которыми я говорил об этом сражении, считают его самым лучшим из всех разыгранных русскими до сего времени как по мужеству, так и по искусству.
Военная храбрость — качество, которым каждый японец восхищается от всего сердца. Весьма любопытным последствием такого душевного настроения является то обстоятельство, что японцы, принимавшие участие в этом небольшом, но трудном бою, отзываются о русских в гораздо более дружественном тоне, чем все те, которых я встречал до сих пор. Если только русские будут достаточно хорошо сражаться, то они этим завоюют сердца японской армии…
Следующий участок сражения — центр, где разыгралась главная атака русских на самый Мотиенлингский перевал. Здесь занимал позицию полковник Баба (Baba), большой друг британцев, с 30-м полком в полном трехбатальонном составе. Начальником обороны всего этого участка был бригадный генерал Окасаки, который находился с другим полком в резерве. В 12 ч. 30 мин. ночи сторожевое охранение 3-й бригады было атаковано по всей оборонительной линии на горе Шинкваиреи. Донесение об этом было немедленно протелефонировано с одного фланга 2-й дивизии на другой, и 30-й полк стал в ружье и ожидал приказаний. Приказания последовали такие: 1-му батальону занять позицию вдоль Мотиенлингского хребта по южную сторону большой дороги, 2-му батальону занять правый оборонительный участок по северную сторону той же дороги, а 3-му батальону стать в резерве у дороги на восточном склоне Мотиенлинга.