Теперь я перейду к тому, что Александр Андреевич назвал "проектом". Вот самый классический проект — Советская власть. Этот проект — попытка создания социальной системы по заданным параметрам, и уже поэтому она была обречена. Государство существует и развивается органически. Я не хочу восхвалять Российскую империю, но, в отличие от 70 лет Советской власти, в ней на протяжении тысячи лет шла отработка самими народами взаимодействия между собой — это чрезвычайно продуктивный опыт, который надо еще осваивать, к которому мы еще никак не можем подойти.

Теймур РАГИМов. Начиная с 1991 года страна рушится. Механизм этого запущен мировым правительством. Сегодня он переходит во вторую стадию, и этому пример Албания, югославский конфликт. Межнациональный конфликт переходит в межконфессиональный, именно: между мусульманами и православными. И если даже где-то находится примиренческая сила, то ею выступает сам же разжигатель войны.

Поэтому первым шагом, который мы должны сделать, это сотворить гласный или негласный договор между мусульманами и православием. Как только это произойдет, станет легче. С этого надо начинать.

Виктор Илюхин. Давайте все-таки разберемся и все разложим по своим полочкам. Конечно, надо иметь в виду и внешний фактор, и внутренний фактор. Внутренний фактор — это наше совместное проживание внутри России. Несомненно, есть такие традиции, жизненный опыт и законодательное закрепление этой жизни. Мы, естественно, живем не в безвоздушном пространстве. Несомненно, позиция Соединенных Штатов Америки, которые объявили себя сверхдержавой, довлеет над нашими внутренними взаимоотношениями.

Но давайте чуть-чуть спустимся на землю, туда, где живут люди. Мне кажется, что жизнь гораздо богаче, чем мы думаем, и ответы на наши вопросы необходимо искать там. Одна улица — русские, вторая — татары, здесь же мордва, здесь же чуваши. Вот так все перемешались. У меня создается иногда такое впечатление: уважаемые политики, не вмешивайтесь в то, что у них уже традиционно сложилось, они сами находят возможность взаимодействовать.

Когда возник конфликт между армянами и азербайджанцами, когда, к сожалению, надо было уже говорить о трупах, мне приходилось очень много беседовать с простыми людьми: и с азербайджанской, и с армянской стороны. И они удивленно спрашивали меня: кто позволил вбить клин? Мы здесь все уже перероднились, моя дочь вышла замуж за армянина, азербайджанец женился на армянке и прочее. Мы каждый праздник отмечаем вместе, мы вместе работаем. Вот наши дома, дети вместе играют. Жизнь сама выбирала направление, по каким каналам, по каким тропинкам идти. Но политики армянские сказали: так нельзя жить, Карабах должен быть армянским, и с этого все началось. И в этом конфликте больше всего виноваты армянские политики, которые потом пришли на волне Карабаха к власти.

Я хочу затронуть еще один момент. Да, нравственность, да, духовность, но не забывайте об экономическом укладе жизни. Хотим мы этого или не хотим, он все равно будет сближать, даже нивелировать наши отношения. Но я абсолютно соглашаюсь, что самобытность каждого народа надо сохранить. Я соглашаюсь и с другим: в многонациональном государстве власть должна быть наднациональной. Но с одним условием: защищать каждую нацию, каждого человека.

Я хотел бы подойти к главному и поговорить по поводу общественного договора. Давайте задумаемся, насколько важна сегодня постановка этого вопроса? Советский Союз распался, когда начали писать новый союзный договор. Все прекрасно понимали, что заключить новый союзный договор невозможно. Осознавал это Горбачев, еще больше осознавали противники Союза. Они подталкивали к заключению союзного договора, зная, что на процедурных моментах можно загнать любое рассмотрение вопроса в тупик. Надо было другим путем идти, путем внесения поправок в ту конституцию, которая нас сближала.

Вот здесь мудрость как раз и заключается в том, что не мешать надо тем, кто живет внизу и общается между собой. Как только мы с вами заявим, что надо заключать какой-то общественный договор между конфессиями, то, поверьте мне, в любом селе, в любой деревне татарин подойдет к русскому и скажет: а мы что между собой ничего не заключили? Наверное, мы действительно с тобой не так живем.

Сергей Лыкошин. В сущности, тот проект, о котором говорил Александр Андреевич, уже был в истории осуществлен. Мы называли его великой российской державой, которая обеспечивала достаточно спокойное взаимодействие православия и ислама. Когда мы говорим о неудаче красного опыта, мы тут же должны сказать и о неудаче белого, который не состоялся, потому что нес черты европейского либерализма, последствия буржуазной революции. Поэтому если мы говорим о проекте будущей великой державы, то мы должны строить ее по образцу и подобию исторической державы, которая существовала до 1917 года.

Мне кажется, говоря об абсолютных совпадениях совместной жизни, нам важнее сейчас, сознавая опасность внешних геополитических воздействий на Россию, определить, с чем же мы должны бороться. И здесь я хочу сказать, что для всех нас в равной степени врагами являются те же ваххабиты, которые проникают к нам из Саудовской Аравии при поддержке сил мирового порядка.

Поэтому надо вернуться к опыту исторической державы и определить круг противостояния с насаждаемыми нам чуждыми ценностями либерального свойства, с одной стороны, и религиозного свойства, с другой.

Александр Проханов. Последний вброс в наш "круглый стол", на который, в силу деликатности проблемы, не будет полных ответов, но об этом все же надо сказать, это реальность. Русское движение — это не просто спонтанное движение села или улицы, это движение народа в целом, которое усиливается, приобретает формы национально-освободительной войны. Оно политизировано, оно связано с политическими партиями. Исламский мир, российские мусульмане тоже политизированы, они тоже все время пытаются сконструировать политические партии. Удачно или неудачно, но мы имеем дело с поднимающимся политизированным исламом в недрах России. Мы выяснили, что у нас один враг. Выяснили, что у нас одна земля и одна геостратегия. Выяснили, что у нас одно небо, и в этой лазури сияет одно божество и смотрит на нас своим строгими любящими очами.

Сейчас мы разговариваем в конкретной политической ситуации и в конкретном месте. Мы разговариваем в кабинете Виктора Ивановича Илюхина, который является лидером патриотического движения, той его части, которую политологи условно называют радикально-патриотическим движением. Оно демонизируется нашими врагами — сионистами, они пытаются назвать его фашистским, расистским движением. И появление рядом с русскими патриотами, и конкретно с илюхинским движением, наших братьев-мусульман снимает все надуманные омерзительные упреки в расизме, в фашизме, в социальной исключительности. Что мы можем сделать сейчас в этом выстраивающемся предвыборном политическом клине, как мы можем слить наши ряды?

Гейдар Джемаль. Мы, сидящие здесь, составляющие политическое измерение ислама и православия, фактически осуществляем упомянутый проект договора. Мы стоим на грани навязываемой нам конфронтации, которая грозит уничтожить нашу духовную цивилизацию. В этих условиях между ответственными политическими измерениями ислама и православия нужен политический союз, политическое согласие.

В России существует порядка пятнадцати миллионов мусульманских голосов. Эти голоса в своем подавляющем большинстве ориентированы на поддержку левой оппозиции, которая воплощает идеи социальной справедливости, мощи, силы, державности, противостояния разлагающему тлетворному влиянию мирового правительства. Вопрос же заключается в том, чтобы правильно использовать этот ресурс, поскольку существуют такие факторы, как местные администрации, да и просто откровенный подлог, механизмы которого уже отработаны.