— Иного дешевле замочить, чем купить, — сказал он как-то, когда они впервые обговаривали задуманное. — У тебя их денег нет и никогда не будет, — продолжал Леха. — И связей на первых порах тоже. Но у тебя есть я. А они об этом не знают. И потому станут понемногу попрекать тебя преступным прошлым. Так и будешь — для кого Седов, для кого Альча. И вот тут-то я и пройдусь по их связям…

— Верно, эти их связи надо рвать, — согласился Альча. — Чтобы раз и навсегда. И, конечно, хорошо было бы, если бы ты это взял на себя. Потому как лучше тебя это никто не сделает.

— Только надо это делать с умом, — продолжал Лёха. — Не абы кого, кто сильнее тебя обидел. А чтоб на его место не пришел еще кто хуже… И потом, учти: если человека я знаю и он мне очень нравится — поищи кого другого. А так — сам знаешь. Для тебя, дг. за хорошие деньги…

В общем, он выразил то, к чему Седов сам давне склонялся. Они шли к этому согласию и пониманик давно, осторожничая и прощупывая друг друга.

И вот — первый блин. Не получился бы комом. В гардеробе, когда Ирина сняла наконец шубу, он привычно ощутил некий жар от энергетического поля всеобщего внимания и восхищения. Большое дело привести в такое сообщество красивую женщину, которую здесь ещё ни разу не видели! Сразу и зримо растет твой рейтинг плюс доверие к твоей персоне. Все понимают: лишь бы с кем такая красавица не придет. Даже могу: дать кредит под символические проценты, глядя на неё.

Дураки те, кто полагает, согласно анекдоту, будто женщина может сделать мужчину миллионером, только если до этого он был миллиардером. У кого как. Он, Седов, давно понял, насколько выгодно вкладывать капитал в тряпки и капризы женщины, привлекающей всеобщее внимание.

Вот и теперь к нему кинулись здороваться все те, кто, приди он один, всего лишь небрежно кивнули бы издали… Очень уж им хочется быть ей представленными.

Ирина, стоя перед зеркалом, с нескрываемым любопытством разглядывала эту суету. И кажется, кое-что поняла. Улыбнулась ему в то же зеркало — совсем своя…

Ещё немного, и разрешу ей называть себя Альчей, подумал он. Из ее уст будет звучать вполне интимно. Почти как «котик» или «киска».

А там, на нарах, это звучало совсем по-другому. Полупренебрежительная кликуха, о которой все те, кто сейчас его окружил, пока не знают. И слава Богу. Когда узнают — пиши пропало. Прилипнет надолго, аж до гробовой доски. Хорошо, если не напишут на памятнике: здесь, мол, похоронен Седов, имя-отчество, больше известный как Альча.

— Может, познакомишь? — послышалось вдруг над самым ухом, и он даже вздрогнул, услыхав голос Хлестова и почти одновременно ощутив это знакомое смрадное дыхание человека, больше смерти боящегося зубных кабинетов.

Седов медленно повернул голову в сторону Хлестова, как бы не веря себе. Жив, курилка! И только что из курилки, кстати говоря, если принюхаться: к гнилостному запаху изо рта примешивался кажущийся благоуханным запах сигаретного дыма. Хлестов верен себе — те же крашенные в черный цвет длинные сальные волосы, та же перхоть на плечах малинового пиджака, от которой, как известно, лучшим средством является гильотина, иначе говоря, пуля или нож какого-нибудь братка из бригады Лехи… Те же шестьдесят с хвостиком, которые будто бы ему не дашь.

Дал, дал бы, и ещё как!

— Что ты так смотришь? — выразил Хлестов своё удивление.

Ну да. Ещё вчера он, Седов, посмотрел бы на него иначе. С отвращением… Возможно, потому и выбрал его первым. Чтобы отплатить сполна за тот давний донос в партком и райком, завершившийся отсидкой. Чтобы избавиться от вони из его рта, живо напоминающего запахи лагерного барака. Покойники пахнут по-другому.

— Не ожидал меня здесь увидеть? — не отставал Хлестов, продолжая смотреть на Ирину, прихорашивающуюся возле зеркала. Уверен в себе, уверен в том, что он, Седов ничего не знает о его доносе…

— Не знал, что ты ходишь на такие… тусовки, — пробормотал Седов, чтобы только не молчать.

— Приходится… — Хлестов продолжал смотреть на Ирину, по-прежнему не отходившую от зеркала.

Седов встретился с ней взглядом — опять же через зеркало; она как бы вопрошала: это нужный человек? С ним следует знакомиться? Я должна подойти? Седов чуть заметно пожал плечами. Он все еще не мог преодолеть растерянности. Нет, в призраки он не верил. К тому же Хлестов реальный произвел на него большее впечатление, чем произвёл бы Хлестов потусторонний.

— Везёт тебе… — вздохнул Хлестов, по-прежнему не отходя от них. — Такие всегда у тебя женщины. Так познакомишь или нет? Не бойся, не отобью. Сегодня, во всяком случае. Хоть бы поделился, чем ты их берёшь…

— Руками, — сказал Седов. — Они это любят. Сна чала языком, потом руками. Главное, не пропустить момент, когда от одного следует перейти к другому. Я правильно говорю? — он обнял за плечи повернувшуюся к ним Ирину.

— Ты о чём? — спросила она.

— Мужские секреты, — сказал Седов. — Вы, кстати, не знакомы? Хлестов Игорь Андреевич, большой знаток и тонкий ценитель женских талантов. А также уголовного кодекса.

— И женской красоты, — сказал Хлестов, взяв руку Ирины, и Седов увидел, как гадливо сморщилось её лицо, когда тот склонил голову над ее рукой.

— Тот самый Хлестов? — спросила она с любезной улыбкой, когда он распрямился. — Продюсер Лики и Анжелы?

— И Стефании, — маслено, чуть прикрыв глаза, как бы вспомнив о приятном, улыбнулся Игорь Андреевич.

— Опасный человек! — сказал Седов Ирине, но она никак не отреагировала на его реплику, продолжая во все глаза разглядывать этого поставщика безголосых певиц на всероссийский экран.

Тем более следует замочить, ревниво подумал Седов. Ещё уведёт девушку. И мы с ней окажемся по разные стороны экрана.

— Вы тоже поете? — спросил ее между тем Хлестов, как бы выводя Седова за скобки.

— И еще как! — сказал Седов, властно взяв Ирину под руку и как бы напомнив, кто ее хозяин.

— Ревнует, да? — самодовольно улыбнулся Хлестов.

Убил бы, кажется, чуть не заскрипел зубами Седов, когда Ирина тоже взяла этого гнуса под руку, присоединив его тем самым к компании. Хотя только что при взгляде на него морщилась и не могла не чувствовать издаваемых им запахов… Похоже, ее это забавляло. С улыбкой взглянув на Седова, она чуть прижалась к нему плечом.

— А я гожусь на эстраду? — спросила она Хлестова, придав лицу выражение наивной надежды.

Тот чуть отстранился и оглядел ее, не таясь, с головы до ног.

— Так разглядываете, как будто собрались меня покупать, — сказала она с деланной обидой.

— А вы как думали? — возликовал Хлестов. — Именно покупать! Неужели вы не видите, как здесь все на вас смотрят? И как нам с Сашей завидуют!

Ты — покойник! — сказал про себя Седов, вспомнив недавний американский боевик по телевизору, где это выражение повторялось чаще, чем реклама подгузников и прокладок. Ну, Лёха, я тебе это припомню… Уже глазами Ирины Седов видел, как подобострастно раскланивались с Хлестовым разного рода полузнакомые певички, как он благосклонно им кивал, искоса поглядывая при этом на Ирину и как бы проверяя произведенное впечатление.

— А это кто? — спрашивала между тем она. — Неужели Ксения? Та самая?

Ирина разыгрывала очаровательную провинциалку, впервые допущенную на пир богов, которых до сих пор могла видеть только в телерепортажах с Олимпа.

— Ну а кто ж ещё! — Хлестов небрежно кивал очередной певичке. — Кстати, я вам еще не рассказал? — На этот раз его вопрос был обращен и к Седову, о котором он как бы только что вспомнил. — Меня ведь свободно могли вчера убить!

Ну наконец-то, подумал Седов. Сейчас узнаем подробности его героического спасения. Потом сопоставим с тем, что расскажет Лёха.

— Это каким же образом? — насмешливо спросил Седов, что прозвучало: кому ты нужен?

Но Ирина взглянула на Хлестова с неподдельным ужасом. Наверно, уже видела в нём своего будущего продюсера. Который её раскрутит. И закинет высоковысоко. До самого неба. И которого она вчера чуть не лишилась.