На Валета старались не смотреть. Все отводили глаза в сторону, поскольку даже в темноте было заметно, как он ищет взглядом сочувствия.

— Вот так прямо и арестуете?.. — хрипло спросил Валет.

— Как скажет братва, — развел руками Каморин. — Отдаст тебя, или ты сам рискнешь, хотя твой риск минимален. Ты больше рисковал, когда убивал старика Болеславского.

— Побег мне устроите? — дрогнувшим голосом спросил Валет. — Это точно?

— В лучшем виде, — сказал Каморин. — Просто нечего делать. Придется кое-кому кое-что заплатить, не без этого.

— Тебе решать, — сказал Михрюта. — А наше дело проследить, чтобы гражданин следователь держал своё слово.

— Вот именно, — кивнул Каморин. — Согласен на все сто.

А он не дурак, подумал он, глядя на Михрюту, которого уже с трудом различал в темноте. Может здорово пригодиться… Или быть очень опасным.

— Я должен явиться с сознанкой? — Голос Валета был жалким, он продолжал допытываться, и это уже говорило о многом, о том, что никуда теперь он, после реплики Михрюты, не денется.

— Вот это не нужно, — сказал Каморин. — Уже объяснял, кажется… Я должен тебя изобличить. Чтобы тебе некуда было деваться. Я должен въехать в рай на твоём горбу, что тут непонятно… И ты мне его подставишь… А иначе не имеет смысла, я правильно говорю? Как я стану народным заступником без нашумевшего дела?

Братва неопределенно молчала. Пожав плечами, Каморин включил свет.

Все начали щуриться, жмуриться, отворачиваться…

— Ну так что? — спросил он, приставив руку к уху. — Не слышу.

— Пусть сам… — неопределенно заговорили братки. — Согласен или нет.

— Именно так, — сказал Каморин. — Согласен? Или нет?

— Да… — неслышно прохрипел Валет.

— Громче, — сказал Каморин. — Чтобы все слышали. Чтобы не было потом…

— Да! — Валет это почти выкрикнул, и Каморин с удовлетворением заметил облегчение на лицах присутствующих. Ну вот, подумал он, самое трудное позади. Сам не ожидал, что так скоро удастся уговорить…

На Валета по-прежнему старались не смотреть. И стали расходиться раньше обычного, хотя прежде, после таких вот разговоров, еще какое-то время общались.

— Валя, задержись на пару минут, — сказал Каморин, и все на мгновение замерли, вспомнив, что Валета действительно зовут Валентином, Валей.

— Придётся сдать и твою винтовку, — сказал Каморин, когда они остались одни. — Я найду её, потом идентифицирую отпечатки твоих пальцев.

— Хорошая винтовка, — вздохнул Валет. — Я её у нашего старшины купил, когда демобилизовался… За пару бутылок.

— Всё понимаю… — развел руками Каморин. — Мне ещё придётся смотреть баллистическую экспертизу, понимаешь? Это как отпечатки пальцев винтовки… Где она, кстати, сейчас?

— У меня во дворе закопана… — сказал Валет. — Я с ней тридцать штук заработал. Жалко… Машина, дом, видак… Всё благодаря ей.

Каморин положил руку ему на плечо.

— Мне только туда прорваться… — сказал он. — Куплю тебе и браткам настоящее оружие… Все у тебя впереди. Самые лучшие заказы — в первую очередь твои… А лучше завязать. И за границу. Сделать там пластическую операцию. Жить мирно, тихо…

— Мне бы еще пару банкиров на мушку, — вздохнул Валет. — У меня брат двоюродный на Дальнем Востоке работает в шахте… Полгода зарплату не получает. Эти суки его бабки крутят, а я ему даже помочь не могу.

— Потом… — сказал Каморин. — Вот уедешь на Канары, будет у тебя там свой дом, своя яхта… Яхту хочешь?

— Да зачем мне эти Канары и эта яхта, Павел Романович! Там, говорят, какой-то Интерпол свирепый, не то что наши менты… У меня везде родни знаете сколько? И все нищие. И всем помогать надо… Вы хотя бы это мне позволили.

— Нельзя! — покачал головой Каморин. — Рад бы вам всё разрешить… Но мне-то лучше знать, на чем вы все залетаете, верно?

— Тут вам виднее… — согласился Валет. — Ну так вы бы меня проинструктировали, что ли, как вести, чего говорить.

— Всему свое время, — покачал головой Каморин. — Я тебя обо всем предупрежу. И ты ещё после побега должен так спрятаться, чтобы тебя, кроме меня, никто не нашёл… А я должен тебя сначала вычислить. И с этого дня ты должен держаться от меня подальше, понимаешь? А уж в столице мы с тобой, если захочешь, развёрнемся… хотя я бы не советовал.

— А насчёт этого депутата, Сиротина, так и решили, да?

— Тебе его жалко?

— Мать его хвалила… Ходила к нему на приём. Выслушал всё, спросил, чем я занимаюсь… Всё ей пообещал, как только откроют кредит. К нам домой при ходил, все смотрел, сочувствовал…

— Так он тебя знает?

— Ну да, в общем…

— Тем более, Валя, от него надо избавляться. И тогда я на его место. Кому от этого будет плохо? К власти должны прийти молодые, не так ли?

Валет промолчал. Пожал плечами.

— Вам виднее, Павел Романович… Старый он, как этот, Болеславский… Как я тогда недоглядел…

— Ну вот, всех жалеть начал… — Каморин потрепал его по плечу.

— Вы не подумайте, Павел Романович. Я к этому привык еще там, в Чечне… Но все равно.

Каморин тяжело вздохнул:

— Зря я, видно, на тебя понадеялся, Валентин.

— Да нет. Вы не так меня поняли… Я всё сделаю, как договорились. Вы только одно мне скажите, только честно, ладно? Вы ведь специально тогда навели меня на Богуславского?

Каморин молчал, изучающе глядя на Валета.

— А если я скажу, что когда стану депутатом, то возьму тебя к себе в Москву своим помощником? Со всей семьёй, сделаю тебе квартиру, а? Ты мне сразу поверишь, ведь так? Ты пойми, Валя, в нашем деле подобные сомнения только во вред делу. Смешно, понимаешь? Ты убил старика. А сейчас жалеешь, что им оказался этот врач Болеславский. А любой другой — чёрт с ним, так? Какое в принципе это имеет теперь значение, специально я тебя навел или нет?

Валет задумался. Даже вспотел и запыхтел от усердия. Он вообще был тугодумом, давая повод для насмешек братков.

— Не подводи меня, — негромко попросил Каморин. — И ребят не подводи. У нас у всех сейчас такой шанс — вырваться из этой дыры, пожить нормальной жизнью, как другие. Заработать на себя. И жить, не унижаясь. И всего-то надо для этого — очистить землю от всякого мусора, из-за которого нет для нас жизни. Мы ведь не шпана какая-нибудь, верно? Я ведь рассказывал вам, как пришел к этому, работая в прокуратуре?

— Рассказывали… — покаянно склонил голову Валет.

— Видно, придётся повторить. Я задумался как-то: а кого я отправляю на нары? Стрелочников, как всегда… А для этих жирных сволочей, что послали тебя, таких, как ты, в Чечню, а своих сынков оставили при себе, в той же Москве, закона нет? И это правильно, это справедливо? И с этим можно мириться? Так? Ты там, в Чечне, разве не задумывался об этом? Ты мне что рассказывал, помнишь?

— Все верно, — помотал головой Валет. — Вы и правда рассказывали бы нам об этом. Напоминали бы почаще. Мы бы и перестали сомневаться…

— Тоже мне, рефлексирующие киллеры, — холодно сказал Каморин. — А ну скажи, кто там, кроме тебя, ещё так рассуждает? Кому требуется напоминать?