— В детстве. Я все время пела, а на меня за это ругались.

— Попробуем вернуться в детство, — сказал Седов.

Глава 7

Следователь по особо важным делам Московской городской прокуратуры Виктор Петрович Чурилин приехал на место убийства Кирилла Парфенова только на третий день, после того как попал в больницу с приступом аппендицита его заместитель Женя Скворцов, которому он поручил это дело. Верный висяк, думал Виктор Петрович, поднимаясь в лифте на четвертый этаж. Я эти висяки нутром чую. Ведь кто такой Парфенов для опытного киллера? Плановик на Метрострое. Значит, косят под что-нибудь бытовое. Загружают следователей, которые и так завалены такого рода мелочевкой, отвлекая от перспективных дел.

Он скептически осмотрел лестничную площадку, где это произошло. Конечно, уходя от нас на операционный стол, Скворцов все сделал грамотно. Но не более того. Бывают следы, которые поначалу ни о чём не говорят. Киллер попался, судя по всему, грамотный. И хладнокровный, что указывает на его профессионализм.

В чём мог провиниться плановик Метростроя и перед кем? Перед начальством, перед женой… Перед кем ещё? Женя такие вопросы перед собой, похоже, не ставил… И соседи ничего такого за погибшим не замечали. Правда, говорили, будто у него перед гибелью, после того как он на новую квартиру недавно переехал, появились кое-какие деньжата. Ну там японский телевизор приобрел, видак, стальную дверь поставил… Дверь всем видна, а телевизор с видаком не дают окружающим спать. Парфенов с супругой пристрастились смотреть по ночам разного рода душераздирающие фильмы. Дело хозяйское, хотя с точки зрения соседей и предосудительное.

Но за это как будто сегодня не убивают. Другое дело — не дают спать по ночам. Он, Чурилин, за это убил бы. И вяжите меня, люди добрые. Хоть в КПЗ отосплюсь…

Но соседи Парфенова явно не похожи на шизофреников. Не давали спать, да, но если громко постучать в стенку, всегда делали потише. Словом, отпадает и это… Тогда что?

Жена Парфенова, пожилая, полная женщина с заплаканным лицом, что, кстати, не вяжется с предположением, будто она заказала неверного супруга, была несловоохотлива. Дочь Галя, приехавшая на похороны отца из Питера, где жила после замужества, мало что знала. Но с ней хотя бы приятно было потолковать. И вообще, что есть несомненно положительного в его профессии, так это возможность сколь угодно долго беседовать с привлекательной молодой женщиной, в чем она не смеет отказать. Даже, как сейчас, в присутствии ее матери, чье имя-отчество он запамятовал, а переспросить неудобно…

— Скажите, Галина Кирилловна, только честно и, как видите, без протокола: вы были не в ладах с отцом?

— Папа не хотел, чтобы я уезжала из Москвы. С моим мужем они не ладили.

— Это ревность или характер такой?

— Не знаю, как сказать… — Она пожала плечами и достала сигарету, чтобы, по-видимому, преодолеть волнение.

— Вас понял… — кивнул Чурилин. — Увы, такова моя профессия. Если среди нормальных людей принято считать, что о мертвых либо ничего, либо только хорошее, то на нас, следователей, это не распространяется…

Он похлопал по карманам в поисках спичек, потом услужливо дал ей прикурить.

— Итак, вы уехали, потому что зять и тесть не смогли бы ужиться, я вас правильно понял?

— Ну да… — Она несколько растерянно посмотрела на него. — Но я должна сразу сказать. Мой муж — прекрасный, порядочный человек.

— Вы не так меня поняли, — мягко улыбнулся Чурилин. — Никто вашего мужа не собирается подозревать. Разве не бывает так, что порядочные, интеллигентные люди не способны ужиться? Да сколько угодно! Вот как я со своей первой женой.

— Скажите… — Она, видно, сочла его слова за шутку, хотя он не расположен был шутить. — Вы сможете объяснить, вернее, у вас уже есть хоть какое-то предположение?

— Чего нет, того нет! — вздохнул он. А как хотелось покрасоваться перед симпатичной женщиной, отрапортовать ей, как перед партией и правительством, о достигнутых успехах!

В глазах дочери убитый Парфенов выглядел несколько иначе, чем по отзывам соседей. И почему-то больше верилось ей. Вернее, хотелось верить.

— Он был на вашей свадьбе?

— Что за вопрос? — удивилась она. — Папа никогда не демонстрировал своего нерасположения к моему мужу! Или соседи наговорили вам что-то другое?

— Да нет… единственное, что они сказали, будто ваш покойный отец, мешая им спать по ночам, имел обыкновение смотреть по новому телевизору фильмы ужасов.

— Ах, это… — Она переглянулась с матерью. — Папа действительно ведёт себя как ребёнок. Вернее, вёл… Для него это была новая игрушка, понимаете?

— Он и мне не давал спать с этим своим, как его, видеоплеером, — сказала молчавшая длительное время мать.

— А когда была ваша свадьба? — спросил Чурилин, кивая и что-то отмечая у себя в блокноте.

Они переглянулись.

— Три недели… Да, ровно двадцать дней назад, — сказала дочь.

— А когда у вас появилось видео? — продолжал кивать, что-то записывая, Чурилин.

— Ах, вот вы о чём… — усмехнулась дочь, снова переглянувшись с матерью. — И тоже соседи подсказали? Чуть позже, чем была свадьба. Теперь вы захотите спросить, откуда у моих родителей появились такие деньги и на свадьбу, и на свадебные подарки, и на видеотехнику, ведь так?

— Вам не откажешь в проницательности, — вздохнул Чурилин. Чертова профессия, подумал он. Приходится задавать неприятные вопросы привлекательной женщине, вместо того чтобы говорить ей комплименты.

— Так вот. — Лицо стало жестким. — Мои родители… словом, обменяли прежнюю квартиру на соседнюю меньшей площади, чтобы оплатить мою свадьбу, раз уж я собралась уехать к мужу из Москвы! — Ее голос дрогнул от обиды за родителей. — Ну и на остаток купили эту технику… Хотя я им советовала съездить отдохнуть.

— Он очень хотел… — извиняющимся тоном сказала мать.

— Мама, да что ты оправдываешься?! — остановила её дочь, пренебрежительно глядя на Чурилина.

— Конечно, в этом нет ничего предосудительного! — согласился Чурилин. — Времена, когда преследовали за нетрудовые доходы, слава Богу, прошли! И речь вовсе не об этом.

— Тогда о чём? — спросила дочь. — И что еще вам рассказали соседи?

— Минуточку! — поднял руки вверх Чурилин. — Я бы попросил!

— В таких случаях, кажется, говорят: здесь я задаю вопросы, так? — сощурила глаза дочь покойного.

— Галя… — охнула мать. — Как ты можешь?

— Мой вам совет, Галина Кирилловна, не читайте детективов на ночь, — сказал Чурилин, склонив голову. — И потом, вы у себя дома, а не у меня в кабинете. И это не допрос, а предварительная беседа. И если мы хотим найти убийцу вашего отца, в наших с вами интересах сначала найти общий язык.

— Простите, — сказала она. — Нервы сдают…

— Сочувствую, — сказал Чурилин. — Но всё же позвольте задать вопрос и мне. У вас теперь, как я понимаю, двухкомнатная квартира, а была?..

— А была трёхкомнатная… — вздохнула мать. — А где бы еще мы нашли столько денег?

— Минуточку… — сомкнул свои прямые брови Чурилин. — А что, эти ваши соседи — люди богатые?

— Да нет, не сказала бы… — Мать посмотрела на дочку.

— Ты не поняла, — покрутила та головой. — Речь о Хлестове Игоре Андреевиче, с кем мы обменялись. Возможно, это к нему приходил убийца, имея его старый адрес. А папа вышел в это время из его прежней квартиры. Я правильно вас поняла? — спросила она Чурилина и, когда тот кивнул в знак согласия коротко стриженной головой, впервые посмотрела на него с некоторым интересом.

— Я бы взял вас к себе в группу, — сказал он. — Я сам только успел об этом подумать…

— К тому же они одного возраста с Игорем Андреевичем, — добавила Галина Кирилловна.

— Так вот в чём дело… — тихо охнула её мать.

— Ещё не факт! — поднял указательный палец Чури-лин. — Только как версия. И потому пока не подлежит разглашению, если вы меня правильно понимаете…

Тем временем они вошли в другую комнату, хотя, похоже, в этом теперь уже не было необходимости. Чурилин чувствовал нечто вроде шевеления волос на собственном темени — знак верного предположения. Знак, который подает интуиция тем, кто ей доверяет. Будто ветерок подул и затих.