Среди вулканов восточного ряда, расположенных на территории Кроноцкого заповедника, самый удивительный — безусловно, Узон. Те, кто приходит на Узон пешком, знают, как часто первые же метры спуска в кальдеру оставляют за собой и пронизывающий ветер, и ледяной туман, и косой иссекающий дождь — всю эту бесприютность горной тундры. Чем круче уводит вниз каменистая осыпь, тем быстрее все меняется, словно ты переступаешь невидимую границу другого мира. Но в самом деле, Узон живет по своим законам. Здесь в горячих источниках, словно в лабораторных ретортах, рождаются природные минералы; в обжигающем растворе живут невероятные водоросли и бактерии, для которых ядовитый кипяток — самая желанная среда; громадные медведи бродят по горячей глине, окутанные паром; на теплых озерцах перекликаются лебеди...

Обычно каждого, кто попадает на Узон, ведут к Банному озеру. Это кратер диаметром около тридцати метров, заполненный горячей, сорокаградусной водой с большим содержанием серы. На берегу озера стоит раздевалка, деревянные мостки сбегают к грязновато-желтой дымящейся жиже, которая к тому же еще пузырится и волнуется, словно суп на плите. И все же стоит пересилить себя и, погрузившись по шею, сесть возле мостков на колючие камни. Здесь мелко, но глубже заходить как-то не хочется: до дна двадцать метров.

Озеро обладает чудодейственной силой. Правда, какой именно, никто толком не знает. Женщины верят, что вода Банного для кожи лучше всякой косметики. Мужчины приписывают озеру известные «свойства» рога носорога. Ученые рассуждают об антисептическом действии и содержании радона, а любители ужасов тихо сообщают о том, что на дне Банного уже лежат и варятся два трупа... Одно мне известно точно: после тяжелого маршрута нет ничего лучше, чем залезть в Банное. Минут на пять.

Узон был открыт в середине девятнадцатого века, а знаменитая Долина Гейзеров, расположенная всего в 14 километрах от Узона, — почти на сто лет позже! В глубоком каньоне, у подножия вулкана Кихпиныч, до апреля 1941-го скрывалось от людей одно из самых удивительных мест планеты. Мир, который создали на Камчатке гейзеры и горячие источники, не поддается описанию.

Беден не только язык — бедны, увы, и фотография, и кино. Каждый, впервые попадающий в Долину, испытывает на себе ее гипнотическую силу. От восторга и удивления кружится голова. Но Долина не прощает ротозейства. Сами гейзеры в общем-то опасности не представляют: мало кому придет в голову наклоняться над грифоном, когда он заполнен водой и готов к извержению. Что касается фонтана, то он быстро остывает на воздухе и падает на землю нестрашным горячим душем. Наиболее опасные места в Долине покрыты невинной на вид травой: иной раз так и хочется встать на зеленый лужок. Человеку, не знакомому с коварством Долины, трудно вообразить, что под привлекательным покровом часто скрывается обжигающая жижа, и нога, не встретив опоры, уйдет вглубь, как в масло. Беда, если вы без сапог, но и не всякие сапоги могут уберечь от ожога — глубина жгучих зыбунов иногда больше метра...

Некоторые площадки Долины покрыты довольно твердой, на первый взгляд, коркой. Из крохотных отверстий струится слабый дымок, вполне безобидный чаще всего, — но, бывает, под коркой, тонкой, как ранний лед, скрывается весьма вместительный грязевой котел, готовый заключить вас в свои горячие «объятия». Доверять в Долине можно только полыни. Это неказистое и знакомое всем растение выбирает абсолютно надежные места, куда по каким-то таинственным законам дьявол подземного мира ступить не имеет права. Там, где растет полынь, можно спокойно перевести дух, можно присесть и даже прилечь, не опасаясь, что земля под тобой разверзнется или расползутся от кислоты штаны...

В Долине нет природных резервуаров, удобных для приема горячих «ванн». Экзотический вариант вроде теплого тридцати метрового водопада — не в счет. Поэтому одно время на берегу ручья стояла скромная банька, работавшая на естественном водоснабжении. Два шланга подавали воду в бассейн: холодную из ручья, горячую — из ближайшего источника. Источник этот обладал весьма характерным свойством: примерно с полчаса он был заполнен водой, исправно кипел и булькал, как всякий добропорядочный ключ, потом вдруг вода в нем как-то сразу исчезала, и в течение минут сорока источник был вызывающе пуст. Соответственно, прекращалась и подача горячей воды в баньку. Те, кто не был знаком с этим фокусом, оказывались порой в затруднительном положении. Помню, я сам блуждал нагишом в поисках причины «поломки» водопровода, пока не добрался до источника и не увидел его предательскую пустоту.

С этим же источником связан забавный эпизод, ставший частью своеобразного фольклора Долины Гейзеров. Одна туристка решила прокипятить свое белье. В самом деле, почему нет? Столько подходящих мест! Источник, о котором идет речь, был будто специально создан для этой цели: вода чистая, резервуар неглубокий, рядом — холодный ручей для полоскания. В общем, довольная выбором, девушка бросила в кипяток свое нехитрое бельишко и ушла. Через какое-то время туристка вернулась и не поверила глазам: ни воды, ни белья! Вскоре вода вновь заполнила резервуар, однако, сколько ни ждала бедная девушка, коварный источник так ничего ей и не возвратил... В тот же день к источнику спустилась другая группа туристов. Мужской ум в житейских делах не намного уступает женскому, и всеядный источник с готовностью принялся «варить» носки и портянки. Можно, конечно, догадаться о том, что произошло дальше...

Горячие ключи могут придать неожиданный уют даже самому суровому, самому угрюмому месту. Я вспоминаю вулкан Ксудач и громадные пространства его кальдеры, над которой в 1907 году пронесся испепеляющий вихрь извержения. Тот взрыв был слышен даже в Петропавловске, за 200 километров от вулкана: в городе   грохотал   гром   и   падал   пепел   — Ксудач поднял тогда в воздух полтора кубических километра породы...

Наш лагерь стоял в центре холодной, заваленной снегом кальдеры, на берегу озера Ключевого — в том единственном месте, где выходили на поверхность горячие ключи. В черном вулканическом пепле мы вырыли несколько ям — все они тут же заполнились горячей водой. К ямам, привлеченные теплом, слетались комары: тысячами они падали в воду и гибли — жаль только, что меньше их от этого не становилось. В ямах мы мыли посуду, стирали, но купаться, к общему огорчению, не могли: температура всюду была выше 50° С.

И все же мы нашли выход. Метрах в двухстах от лагеря, за мыском, отгородили камнями небольшой участок мелководья, углубили его — получилась замечательная «ванна», в которой горячий поток, шедший из недр земли, смешивался с ледяной озерной водой, плескавшей через каменный бортик. Когда в ванне становилось чересчур горячо, достаточно было пошевелить рукой, чтобы часть воды вышла через специальную протоку, а на ее место поступила холодная порция из озера.

Мы ходили купаться обычно после маршрута, поздно вечером, когда дорогу себе уже приходилось подсвечивать фонариком. Часто с океана наволакивало «вынос» — низкую облачность, которая к ночи, словно крышкой, накрывала кальдеру. Начинался «бус» — мелкий, едва заметный дождик. Какое это было необыкновенное ощущение — лежать в горячей каменистой ванне, в полной темноте, на берегу кратерного озера и ловить лицом прохладную морось. Справа плескались невидимые волны, слева черной громадой вставала гора; ольховый стланик на склоне тревожно шумел, и нельзя было сказать наверняка, что это: ветер гуляет по листве или пробирается медведь.

Но бывали и безоблачные ночи. И тогда чаша Ксудача открывалась навстречу звездам. Феноменальная прозрачность камчатского воздуха притягивала звезды к Земле, и Млечный Путь ложился на борта кальдеры гигантским коромыслом. Пугающая чернота приникала тогда к глазам, и как удивительно было, цепенея перед ледяным высокомерием Космоса, ощущать телом тепло родной планеты...