— А при чем тут кот?! — всполошилась мать. — Коты сами по себе!

Тетя Вера и тетя Августа переглянулись, подозрительно уставившись на мать. Смысл ее слов они не совсем поняли, или поняли и не до конца поверили. А тем временем возмущенная мать распахнула ворота нараспашку.

— Иди! Ищи! Найдешь, все твое, а сыновей моих не тронь! И пугать меня не надо! Я людям голову не протыкаю, чтобы кошелек себе набить! Это вы черепа ломаете!

— Аня, да купи ты им кота… — рассмеялась тетя Вера. — Из-за какого-то кота такой скандал!

— Не только кот, еще деньги и книги, но не любого, а именно нашего кота! — задохнулся от злости пунцовый Яков Самсонович.

Кирилл наблюдал за потасовкой взрослых, на всякий случай, посадив Туза на цепь на безопасном расстоянии, успокаивая его. Туз рычал и рвался в бой, цепь отбрасывала его назад, и он, припадая, скулил, выпрашивая свободы. Кирилл взял его за ошейник, приказав сидеть. Туз послушался, но сидел беспокойно, не переставая гавкать. Он видел, как зла хозяйка, как решительно настроена тетя Вера и тетя Августа, как мечется Александр, стараясь отодвинуть Матвея Васильевича от Якова Самсоновича.

— А документы, документы у вас есть? — хитро прищурилась тетя Августа. — Где документы? Чем докажите, что ваш?

— Свидетели есть! Свидетели! — радостно взвизгнул Яков Самсонович. — Все наши подтвердят!

— Ага, сговорились?! — поймала его тетя августа. — Знаем мы, мы тоже свидетелей найдем!

И вдруг Кирилл увидел, что кот, черным силуэтом в лучах заходящего солнца, сидит на заборе, как раз там, где к забору был прижат Яков Самсонович.

Кирилл остолбенел…

Кот лежал, с дьявольской насмешкой наблюдая за людьми прищуренными глазами. Хвост его с силой бил по забору, но лапами он лишь раз выпустил когти, тут же втянув их обратно. Лица всех скандаливших людей были повернуты к нему, но ни один из них не видел его. Кирилл протянул руку в направлении кота:

— Да вот же он! Вот же кот! Смотрите!

— Где? — все разом обернулись к Кириллу.

— Вот! — он протянул руку, показывая пальцем, — Вот… только что был тут…

Кот исчез. Стоило ему отвести взгляд, как кот исчез, как в прошлый раз, когда он видел его в своей комнате.

— Кирилл, что это пришло тебе в голову? Не надо обманывать! — попросила тетя Вера. — А вас, что бы я больше здесь не видела! — пригрозила она грубо и решительно. — Переступите порог дома, придушу собственными руками! Мы вашего кота не воровали. Не идет, значит, не хозяева. Документов у вас нет, а свидетелей и мы найдем. А тебе, Саша, не следует водить дружбу с людьми, которые о долгах напоминают. Не ты, он тебе должен, столько должен, что им ни в жизнь не расплатиться!

— Да пошла ты! — крикнул ей Александр, пытаясь оттащить. — Кто тебя просил лезть в мои дела. Мы и без тебя разберемся, для начала свою жизнь устрой… Вдова бесплодная, у себя там некому жизнь портить, решила здесь испоганить?! Если ты еще не поняла, Иринка… Как ты назвала ее, потаскуха? Жена моя! Мы год с ней жили! Ее не бросают, как тебя! Не успела приехать, уже трясешь своими прелестями перед мужиком, который может ни разу в жизни бабу не пробовал!

— Саша, замолчи! — заорала мать, внезапно побледнев. — да как ты смеешь?! Щенок!

— А пусть говорит… Собака лает, ветер носит, — бросила тетя Вера, нисколько не обидевшись. — Твоя Ирина продала уже твою квартиру, новую купили, в элитном доме! С каким-то уголовником живет. С фингалами ходит! Видела я ее раза три, — язвительно промурлыкала она, наслаждаясь произведенным эффектом. — Богатством Господь ума не прибавляет, не дождалась тебя, племянничек! Да вот хоть у Августы спроси!

— Это правда? — обернулся Александр к Якову Самсоновичу. — Это правда, что она с кем-то живет и квартиру продала?

— Я свидетель! Мы, как-никак, в одном подъезде живем! — предупредила Якова Самсоновича тетя Августа. — Да, Сашенька, это правда! На два этажа ниже! А про Ирку я мужику ее рассказала, даже познакомила с хахалем, когда мать твоя Славку на обследование привозила!

— И ты? И ты знала?! — сорвался Александр на мать.

— Ну, конечно! Что ж мне не зайти да не посмотреть, как там новые люди устроились! — испытующе взвизгнула мать, испепеляя взглядом.

Александр, с окаменевшим лицом, на негнущихся ногах развернулся и ушел в дом, не дожидаясь ответа Якова Самсоновича. Побледневшее лицо его было страшным. Кирилл хотел идти за ним, но в этот момент Яков Самсонович с силой толкнул тетю Веру. Она отлетела и упала, не удержавшись на ногах, рядом с Кириллом. Кирилл отпустил Туза, помогая ей подняться.

— Грабители! Грабители! — она, наконец, поднялась и отряхнула грязь с юбки.

— Людей мы не грабим, — с презрением бросил в ее сторону Яков Самсонович. — А волов запрягали, и будем запрягать! Моя Ирка делала всех, и будет делать — вашего запрягла, и тому козлу рога отшибет! А что мне, кого бояться? Сам Господь скотину учит резать. Сам учит, Сам выбирает! А за кота и книги вы нам еще ответите! Засудим вас, по-хорошему хотели. Сыночка своего берегите, недолго ему осталось!

— Что, Бога приватизировали? Ни стыда, ни совести! — бросила ему вслед тетя Августа. — Матвей Васильевич, закрой за ним дверь!

— Господи, Господи, да когда же это кончится?! — мать всхлипнула.

— Анька, успокойся! Ничего он не сделает, — наперебой успокоили ее тетя Вара и тетя Августа.

— Я, пожалуй, пойду, — сказал Матвей, стоя в стороне от женщин. — Вы не расстраивайтесь, уезжают они скоро. С работы Яков уже уволился. Я бы вам не советовал связываться с ними. Скандалами вы ничего не добьетесь, это не те люди, наживете врагов. Они и убить могут, — он глубоко задумался, переживая. — Как-то странно… В кражу не верят, искали и ищут, весь дом перерыли. Но ведь Авдотью убили, почему бы не поверить? Она могла и сама сказать, за жизнь за жизнь-то что не сделаешь? Понятно, что убийцы были недалеко. Иначе, куда бы она делась? И зачем она им мертвая понадобилась? — недоуменно пожал он плечами. — Может, испугались, или свидетельства какие-то были? Документов нет, ценных вещей нет, Авдотьи нет — а им лишь бы кота, деньги да книгу какую-то… Может, сами ее убили? Я Авдотью знал, заходил к ней, не собиралась она ни умирать, ни дом переписывать. Ругались в последнее время, сильно она пожалела, что учила их: Ирину, Родиона, Якова. Вас, женщины, охранять надо, но, думаю, сегодня вам ничего не грозит.

Матвей нерешительно топтался на месте, переступая с ноги на ногу, потом сел на скамейку, почесав голову.

— А ну их! — тетя Августа подсела к нему с рюмкой. — Праздник только испортил!

— А где Саша? — спохватилась мать. — Кирюш, посмотри, как он там. Праздник, а мы…

Кирилл обошел дом, Александра нигде не было. Он вышел в баню. Но его не было и там. В крытом дворе он его тоже не нашел. Но почувствовал тревогу, увидев открытые двери сарая и мгновенно обмяк, потеряв голос. Сашка висел в петле, дернувшись пару раз.

— Саша… Мама! Мам! Сашка повесился! — в ужасе заорал Кирилл, обхватив ноги брата и поднимая его. — Помогите!

— Ох, ты! — мать ворвалась в стайку как тигрица, схватилась за сердце и повались по стене.

— Веревку режь! — не растерялась тетя Вера, мгновенно сориентировавшись.

— За ноги держи, за ноги… Не опускай! — таким же хриплым голосом прошипела тетя Августа, вцепившись в Кирилла.

Матвей Васильевич оттащил Александра к матери, встряхнув ее, приказав подсказывать, что ему делать. Сама она все еще была без сил.

— Бей… дыхание… массаж сердца… удар… еще удар… Сыночка, ты в своем уме? Да что с тобой? — взвизгнула мать.

— Саша, дураков много, из-за всех не перевешаешься, шея-то одна! — философски заметила тетя Августа, усмехнувшись. — Ну, будет вам, ожил! Ну и дура-а-ак! Совсем больной! — покачала она головой.

— Кирилл, воды неси… — попросила тетя Вера. — В лицо ему надо плеснуть.

И всхлип Александра:

— Я не могу, я не хочу жить, опустите меня! Я все равно повешусь не сегодня так завтра… Я не хочу жить! Да отпустите вы меня! — отмахнулся он. — Я все ей прощаю, все прощаю, я в подвале буду жить, лишь бы рядом… Почему нам нельзя вместе быть? М… м-м-м… Ой, как больно, ой как сердце больно… Горит! Все горит! Внутри все горит! М-м-м… О-о-о…