Подозрение пало на слугу. К тому же Сюзанна, подоив корову и возвратившись в дом, с изумлением увидела, что все полы покрыты нечистотами. Это было уж слишком! Мальчику немедленно отказали от места, хотя он и уверял, что ни в чем таком не виновен.

С его уходом неприятности не прекратились: в посуде с едой, в постелях, во всех углах дома оказывался неведомо как попадавший туда мусор. Пришлось признать, что мальчика обидели зря. Это длилось примерно с неделю, в течение которой, кроме того, из кринок выливалось молоко, из них же исчезало и потом обнаруживалось в кастрюлях масло и все такое прочее. Пробовали прятать съестное в чулан, куда нельзя было пройти незамеченным, но и это не помогло - проказы продолжались.

Дальше стало еще хуже: камнями разбило восемь стекол, ни с того ни с сего до десяти раз за день загорались занавески, ломалась посуда, вода из кружек выплескивалась прямо в лицо супругам, Дину и Джонни дергало за волосы. Длинная коса девочки вскоре оказалась почти отрезана, причем так, будто ее чем-то пилили, у Джонни волосы тоже были как обрезаны и висели клочьями.

Однажды мать главы семьи прибирала утром постели. Внезапно Дина вскрикнула: "Бабушка, смотри, большой черный зверь стаскивает одеяло!". Бабушка обернулась, но увидела только, что оно посредине было приподнято, будто руками. "Где он, Дина?" - спросила она. "Да разве ты не видишь, ведь он нагнулся над кроватью!" Бабушка дала Дине кнут и велела прибить чудовище. Сначала девочка боялась, "о, ободряемая бабушкой, хлестнула несколько раз. В это время в комнату вошли двое соседских юношей. Застав Дину и бабушку за столь странным занятием, они шутливо поощрили девочку: "Так его. Дина, так, не бойся, вздрючь его хорошенько!" Дина еще некоторое время продолжала хлестать по кровати кнутом до тех пор, пока не раздался визг, похожий на поросячий, и тут девочка перестала видеть то, что избивала.

Происходили и другие невероятные вещи, например сам собой играл органчик, сильно раскачивалась качалка. "Большого черного зверя" видела и Мэри, но иногда тот принимал облик человека. Однажды Мэри заметила, как одетая в белое фигура засовывала сахар в печь, а потом обернулась к ней и спросила, не хочет ли девочка, чтобы она взяла ее к себе. И Дина, и Мэри описывали фигуру совершенно одинаково.

Потом стали пропадать вещи, оказываясь в других местах. А однажды нашли пришпиленную к стене бумажку с надписью: "Ты дала мне пятнадцать ударов", что, видно, относилось к Дине.

Вскоре в присутствии Дины, прямо в воздухе, в нескольких шагах от нее, стал раздаваться грубый старческий голос, который раньше слышала только девочка. Теперь же его стали слышать все. Он следовал за девочкой повсюду, преследовал ее бранью и непристойностями, раздавался в доме и на открытом воздухе, крайне надоедая Дине своими подчас очень неприличными речами. Голос охотно вступал в беседу с людьми, оскорбляя их слух изысканнейшим матом.

Вечером 15 ноября 1889 года к Дэггам приехал уже упоминавшийся мистер Вудкок. Когда его наутро познакомили с Диной, он попросил ее продемонстрировать ему тот странный голос из невидимого источника. Девочка подвела ученого к сараю, что был позади дома, и спросила: "Мистер, вы тут?". К изумлению Вудкока, в подтверждение грубым старческим голосом было произнесено нецензурное выражение. - Кто ты такой? - спросил мистер Вудкок - Я черт, уходи отсюда, а не то, если попадешь мне в лапы, я тебе сверну шею, - ответил голос, присовокупив для пущей убедительности пару не очень лестных для ученого эпитетов. Тот ответил, что бранью его не проймешь, и спросил, неужели черту не совестно говорить такое в присутствии детей. В ответ вновь посыпались ругательства.

После этого Вудкок и хозяин дома в течение пяти часов без перерыва беседовали с невидимым, как считал ученый, существом. Он уговаривал его вести себя прилично и оставить Дэггов, не сделавших ему ничего плохого, в покое. Невидимка долго не хотел сдаваться, но согласился быть воздержаннее на язык. Он заявил, что проказничал шутки ради и чувствует антипатию лишь к Дине и к главе семьи. В конце беседы дух попросил прощения у всех, кому наговорил дерзостей.

По мнению Вудкока, голос не мог принадлежать никому из присутствующих, и чревовещателей среди них не было. Особо внимательно он наблюдал за Диной, даже заставил ее набрать в рот воды, но голос все так же продолжал разглагольствовать. В сарае не было ни пола, ни чердака спрятаться там абсолютно негде.

Разговор с невидимым собеседником далее продолжился уже в доме. Вопросы задавал Вудкок:

- Почему ты преследуешь эту семью?

- Меня послала к ним миссис Уоллес.

- А скоро ли ты прекратишь все это?

- Не скажу. Молчи и не касайся колдовства, иначе я тебя убью, ведь я черт.

- Не убьешь. И не воображай, что я тебя боюсь. Ты все же мог бы отвечать мне повежливее.

На эту реплику ученого последовал крайне непристойный ответ. Вудкок попробовал одернуть говорящего:

- Послушай, разговаривай прилично.

- Пожалуйста, но только я устал с тобой так долго говорить.

Затем, обращаясь к хозяину дома, голос произнес:

- Джордж, ты мне нравишься, и я хочу разговаривать с тобой, а не с ним. В беседу вступил Джордж Дэгг:

- Зачем ты преследуешь меня и мою семью?

- Потехи ради.

- Хороша потеха - бросать камни в маленькую Мэри!

- Бедная крошка Мэри! Я метил не в нее, а в Дину, но ведь я ее даже не ушиб!

- Но если ты все это делал ради потехи, то зачем хотел поджечь дом?

- И не думал! Огонь появлялся только днем, когда все вы могли его увидеть и тут же потушить. Впрочем, мне жаль, что я это делал.

На вопрос, почему его никогда не слышно, когда нет Дины, голос произнес:

- Я хотел, чтобы подумали на нее.

- Стыдись! - попробовал усовестить черта Вудкок. - Если ты не станешь вести себя приличнее, я увезу Дину.

- Тогда мне ее заменит маленькая Мэри, - ответствовал черт.

Тут в комнату вошел всеми уважаемый фермер сосед Артур Смарт. Голос тут же обратился к нему с весьма непочтительным приветствием. Ближе к вечеру черт, однако, смягчился, попросил извинения и обещал впредь не браниться.

Уже стемнело, когда Вудкок отправился за миссис Уоллес, чтобы устроить очную ставку черту. Oн рассказал ей, что с его подачи ее считают причиной обрушившихся на дом Дэггов напастей, и уговорил ее поехать с ним к фермеру. Надо заметить, что когда-то давно Уоллесы и Дэгги поспорили из-за межи и были некоторое время в ссоре.

Когда, наконец, ученый и подозреваемая в колдовстве дама вошли в дом, он уже был полон любопытных. Голос встретил Вудкока, по обыкновению, грубой бранью. Ученый прервал дерзкое существо, предложив ему повторить обвинения против невинной Уоллес. Вот какой разговор состоялся у черта с Уоллес:

- Разве ты со своими детьми не ходила к болоту и зарыла там Черную книгу, которую достала в Монреале?

- Ничего подобного я никогда не делала.

- А я тебе говорю, что делала.

- Лжешь!

Разговор в этом роде продолжался еще некоторое время. Под конец черт так запутался в противоречиях, что вскричал:

- Отстаньте от меня, вы меня сбиваете с толку! Затем дух стал обвинять уже детей миссис Уоллес. Их привели, они напрочь от всего отказывались, но дух обещал показать место, где зарыта Черная книга. Потом сказал, что сжег ее.

В субботу же, 16 ноября 1889 года, дух обещал, что на следующий день, в воскресенье, в полночь, он исчезнет. На вопрос, почему это нельзя сделать прямо сейчас, ответил, что в воскресенье будет больше народа, и он воспользуется этим для убеждения всех неверующих.

Действительно, в воскресенье дом был битком набит любопытствующими. Люди начали прибывать еще ранним утром и к полудню заполнили весь дом. Дух, согласно обещанию, вел себя вполне прилично, отвечал на все вопросы и иногда кое-что высказывал в адрес входивших в дом людей. Некоторые из его замечаний были просто удивительны: они показывали, что ему известны самые интимные подробности частной жизни некоторых из прибывших. Одному из них дух пересказал содержание разговора с его умирающей дочерью, о котором никто не мог знать. Кто-то из присутствующих заметил, что язык духа изменился к лучшему. Тот ответил: "Я не из тех, кто употребляет непристойные выражения. Я небесный ангел, посланный Богом, чтобы изгнать этого ученого" (укол в адрес Вудкока). И все же духа несколько раз уличили во лжи, во всяком случае, он так и не отбыл восвояси, как обещал.