В "Новом энциклопедическом словаре", вышедшем под редакцией К. К. Арсеньева, мы читаем: "Сложность происшествий и являющаяся отсюда потребность чудесной развязки лишают произведения Вельтмана естественности. Излюбленной формой его творчества была калейдоскопическая смесь прозы и стихов, в которой он достиг виртуозности" [222].

Л. Н. Майков, опубликовавший "Воспоминания в Бессарабии", писал: "<…> сочинял он <Вельтман> путешествие по географическим картам ("Странник"), в котором, впрочем, было мало географического и очень много полушутливой, полугрустной болтовни, а порой и глубоких замечаний <…>" [223]

В статье, написанной по поводу столетия со дня рождения писателя, С. Старосевильский счел возможным заявить: "Во всех литературных произведениях А. Ф. проявлен оригинальный и блестящий, но несерьезный талант: при изумительно богатом вымысле, живости изложения, не чуждой иногда красот истинной поэзии, ему недостает серьезного содержания. Смешивая с редким мастерством прозу и стихи при изложении своих творений, А. Ф. избирал сюжетом этих творений столь сложные происшествия, что они могли получать в его повестях только чудесную развязку, и потому литературные его произведения в их большинстве лишены естественности"[224].

"Остается пожалеть,- отмечал К. Н. Бестужев-Рюмин,- что такой оригинальный и в жизни и в сочинениях писатель до сих пор не имеет ни полной биографии, не подробной критической оценки" [225].

Интерес к творчеству Вельтмана и непосредственно к "Страннику" возрождается с неожиданной силой в 1920-е годы, когда особое внимание уделялось формальному анализу и возникло представление, будто писать литературное произведение можно для демонстрации различных приемов повествовательной формы. В работе Б. М. Эйхенбаума говорилось: "В "Страннике" (1831-32 г.) описывается путешествие по карте - это использовано для создания разных комических эффектов (вроде "Путешествия вокруг моей комнаты" Ксавье де Местра, который подражал Стерну) <…>" [226] "Сюжетная техника "Странника" характерна для установки этой вещи,- утверждал Б. Я. Бухштаб.- Эффекты "Странника" извлекаются не из слаженности и стройности элементов, но из контраста и борьбы их. Основной принцип - создание шероховатостей, несовпадение, трение элементов"[227]. Ему вторила Т. Роболи: "Прочная традиция сюжетных и стилистических приемов жанра "путешествий" поддавалась пародии и явилась тем органическим материалом, на котором Вельтман развернул свою болтовню" [228].

Подобных же мнений о романе, как образце "игры" с материалом и формой, придерживались Н. В. Измайлов [229], П. Н. Сакулин [230], Н. К. Пиксанов [231] и другие исследователи в 1920-1930-е годы. При всей верности анализа своеобразия художественных приемов писателя роман Вельтмана в этих исследованиях совершенно не существовал как повествование.

Самостоятельным путем в изучении романа пошла З. С. Ефимова, посвятившая пятнадцать лет исследованию творчества Вельтмана. Повторяя устоявшиеся взгляды, она смогла в то же время проанализировать основную тематику произведения, определить его автобиографичность[232].

А. Лежнев[233], Л. Б. Модзалевский[234], А. Г. Цейтлин[235], Ю. Гранин[236] повторили мнение о подражательности "Странника", о зависимости от Стерна, Ксавье де Местра, Жана-Поля. Только в статье В. Ф. Переверзева "Предтеча Достоевского" [237] был подробно проанализирован роман, хотя ученый и не пришел к определенным выводам о его ведущих темах и идейном содержании.

За последнюю четверть века оценка романа "Странник" в отечественном литературоведении была коренным образом пересмотрена. В работах Н. Л. Степанова[238], Г. М. Фридлендера[239], А. С. Киделя[240] произведение рассматривается как пародийно-фантастическое повествование, основанное на реальных бытовых и военно-исторических эпизодах, имеющее большое художественное и познавательное значение. Этой же точки зрения придерживаются В. А. Евзерихина[241], Л. Н. Оганян[242], Ю. Д. Левин [243]. Однако специальной работы, посвященной анализу "Странника", до сих пор не появилось. Зарубежное литературоведение и в наши дни продолжает использовать устаревшую концепцию [244]. В книге С. Гольдгарт говорится о связи романа с сентиментальной прозой, с произведениями Байрона [245].

Принципиальный идейно-художественный анализ первого романа Вельтмана позволяет поставить его в ряд значительных произведений русской литературы первой половины XIX в.