Использованием художественной манеры "Странника" отмечены и сатирические произведения 1840-х годов, в том числе анонимные "Похождения и странные приключения лысого и безносого жениха Фомы Федоровича Завардынина" (М., 1840) и "Философическо-филантропическо-гумористическо-сатирическо-живописные очерки, составленные под редакцией Ивана Балакирева. Были и небылицы. Статейки, вырванные из большой книги, называемой - Свет и люди" Н. А. Полевого (М., 1843).

Близки роману Вельтмана повести А. Марлинского, написанные в 1830-х годах. Героев обоих писателей отличает благородство душевных порывов, неприятие фальши и лицемерия окружающей среды, стремление понять смысл жизни. Много общего у Марлинского и Вельтмана в поисках новой прозаической формы.

"Странник" типологически связан с "Героем нашего времени". Герой вельтманского романа и Печорин схожи философским отношением к жизни, порывистостью в чувствах и поступках, склонностью к провиденциализму, отношением к общепринятым нормам поведения. Сближает романы и общность обстановки, в которой происходит действие. Ряд композиционных особенностей позволяет говорить о литературной связи "Странника" и "Героя нашего времени". Некоторые эпизоды, как, например, сцена поисков квартиры в "Тамани" и "Страннике", разительно похожи. Сходство определяется во многом одинаковым характером службы обоих писателей. Без труда напрашивается сравнение офицеров вельтманского романа с Грушницким и его приятелями.

Сопоставим "Странник" и с ранними произведениями Л. Н. Толстого. И внешнее сходство произведений, рассказывающих о первых шагах молодых офицеров, об их участии в боевых действиях, и внутреннее, психологическое родство героев, пристально наблюдающих жизнь в ее критических ситуациях, внимательных к жизни природы и людей незнакомого им края, напряженно старающихся разобраться в увиденном,- все позволяет считать "Странника" литературным предшественником "Казаков" и "Севастопольских рассказов".

3

Еще до появления романа в печати горячо отозвался о нем Н. А. Полевой, познакомившийся с его отрывками в рукописи. Он писал автору: "…мне хотелось сообщить Вам мои мысли о Вашей прелестной тетрадке, которую Вы у меня оставили. Она меня восхитила оригинальностью, свежестью мысли и отличным изложением. С утра я повторяю: дитя мое, мысль моя, кто тебя создал![179] Это очень, очень хорошо; говорю искренно" [180].

Появление первой части "Странника" вызвало большой интерес у читателей. А. С. Пушкин считал, что в романе чувствуется настоящий талант [181]. Он намеревался подготовить о нем статью и потом жалел, что не осуществил своего замысла[182]. П. В. Нащокин отвечал А. С. Пушкину: "2-ая часть "Странника" удивительно хороша. Высокое Воображение - поэт а ля Байрон - а не записки молодого офицера" [183].

Одобрили роман и офицеры, служившие с автором в Бессарабии. Сразу же отозвался Андрей Данненберг: "Благодарю вас за присылку милого Странника - даже очень походит на папиньку: резвится, мечтает и задумывается.- Он мне всегда будет напоминать своего родителя, которого душевно люблю и уважаю" [184]. И. Н. Липранди писал: "…премного благодарен за дружеское ваше расположение и за присылку Странника и Кощея, - я не охотник до подобных сочинений, но эти с большим удовольствием прочитал - и некоторые места по два раза, предоставляя себе прочитать опять от доски до доски,- я хвалить не умею,- и потому не говорю ни слова о том, что мне нравится,- Странник восхищает меня" [185].

Сохранилось воспоминание о том, как приняли роман современные читатели. "Помню только,- рассказывал один из них,- что более всех поразила меня личность Вельтмана. В числе других книг, пред моим отъездом с родины высланных отцу моему Селивановским[186], был и "Странник" Вельтмана. В этой книге били, так сказать, ключом веселость и остроумие. Вся семья моя читала с наслаждением игривые страницы этой книги, подхваливала и вместе со мной выражала полнейшее убеждение, что автор должен быть такой весельчак, какого свет не производил"[187].

Н. В. Берг, вспоминая впоследствии о первом знакомстве с творчеством Вельтмана, отмечал: "Воображение его было самое необузданное, упрямое, смело скакавшее через всякие пропасти, которые других устрашили бы, но не было такой пропасти, которая устрашила бы почтеннейшего Александра Фомича" [188].

A. А. Бестужев-Марлинский увлекся "Странником" еще при чтении журнального отрывка: "Скажите пожалуйте: кто такой Вельтман? Спрашиваю, разумеется, не о человеке, не об авторе, а просто об особе его… С первыми двумя качествами я уже знаком, могу сказать дружен, хочется знать быт его. По замашке угадываю в нем военного; дар его уже никому не загадка. Это развязное, легкое перо, эта шутливость истинно русская и вместе европейская, эта глубина мысли в вещах дельных, как две силы центральные, то влекут вас к думе, то выбрасывают из угрюмости: он мне очень нравится. Прошу включить "Странника" в число гостинцев" [189]. Он неоднократно упоминал в письмах о своеобразии художественного метода писателя[190], заметил близость к Стерну[191]. Брату, П. А. Бестужеву, он писал: "Еще раз советую: испытай удачи; напиши что-нибудь, хоть вроде Странника Вельтмана…" [192].

В. К. Кюхельбекер сделал запись в дневнике: "…"Странника" просто невозможно читать, как читают прозу, а должно перебирать, как собрание лирических пиес и эпиграмм"[193].

За полтора года публикации романа появилось много отзывов в журналах и газетах. "Даже ненавистники всего хорошего отозвались милостиво о путешественнике нового рода",- отмечал критик "Московского телеграфа", добавляя, что произведение Вельтмана "есть самый свежий и прекрасный цветок на тощей почве русской литературы" [194]. ""Странник" сей, часто остроумный, чрезвычайно причудлив и своенравен",- так оценивала его "Северная пчела" (1831, No 102). Затейливая фантазия, замечательный язык романа вызывали восхищение у рецензентов, а оригинальность и сложность композиции породили противоречивые высказывания, сопоставления с выдающимися произведениями мировой литературы, начиная с книг Рабле и Стерна [195].

С отрицательной оценкой романа неоднократно выступал "Телескоп" Н. И. Надеждина, утверждая, что в нем "нет ни порядка, ни связи, ни целости" [196]. Резкой критике подверглась форма произведения и в "Литературной газете"[197].

В сущности идейное содержание "Странника" так и не было проанализировано современными журналистами. Все заслонила его архитектоника. В связи с этим почти одновременно с выходом в свет книги Вельтмана появились две пародии.

С. Н. Глинка поместил в "Дамском журнале" юмореску "Повесть о Страннике, или Мысли при чтении второй части Вельтманова Странника"[198], где на полуторах печатных листах пародировалась художественная манера романа. "Статья вторая" юморески начинались так: "Что такое повесть странника о Страннике? Не новую ли мы затеяли издать Одиссею!.. - Не отвечаю на это ничего определительного. Да и как определить, что западет в голову и откуда и зачем? Это Сфинксова загадка. Я не Эдип: в отгадчики не пускаюсь. Но скажу мимоходом, что по примеру доброго Фенелона и я более люблю Одиссею, нежели Илиаду. Одиссея можно уподобить кроткой луне, разливающей сияние безмятежное, а Илиада шумит и клубится подобно наводненному ручью Скамендийскому" [199].