В одной из серий «Агента национальной безопасности» (кажется, «Цветы жизни») Краснов (Андрей Краско) рассказывает Лехе (Михаилу Пореченкову) о своем детстве. История про фанерку — реальная. Игорь Агеев (соавтор сценария. — А. В.) заметил, что у Андрея в этой сцене взгляд лукавый. Ситуация эта была на самом деле. Когда мы в детстве возвращались домой, все грязные, бросали жребий, к кому идти первому. Когда приходишь в компании, не так ругают, но потом предстоит возвращаться одному. Я посоветовал Андрею подложить в штаны фанерку — мама шлепнет ремнем, а больно не будет. Мама шлепнула Андрея по квадратной попе, увидела фанерку и рассмеялась. Эта сцена есть в фильме.
Много всяких приключений было — решили даже книгу об этом написать. Скопили на школьных завтраках денег, купили красивый блокнот в кожаном переплете, бумага мелованная. Теперь нужно придумать название. Думали, думали: одно название лучше другого, а ошибаться нельзя, бумага красивая — не исправлять же потом. Спорили, спорили — так название и не придумали. А какая книга без названия? Вот и нет книги…
Потом я уехал в Германию на полтора года (отец был военным). Скучал по друзьям. Переписывались. Андрей написал, что он и наш общий друг Андрей Проничев, ныне технический директор Мариинского театра, записались в Театр юношеского творчества (ТЮТ). Андрей сообщал, что им уже дали роли в спектакле, он играет петушка, а Проша (прозвище Проничева) — поросенка. Я взвыл от тоски. Вот, думаю, люди там делом занимаются, а я тут прозябаю на чужбине. Позже, вернувшись из Германии, я тоже поступил в ТЮТ. Мы играли с Андреем в одном спектакле: назывался он «Все мы и бульдозер». А Проша светил — попутно мы все занимались в осветительском цехе…
После восьмого класса Андрея перевели в математическую школу. Почему — для меня до сих пор загадка. Учителя считали, что у него математические способности, а актерские — у меня. Когда я выходил к доске, смеялся весь класс. Но артистом стал Андрюха. Кстати, наш класс — все, кто учился тогда в 329-й школе г. Ленинграда, — до сих пор собирается. Собрались и на кладбище, Андрюшу проводить.
Я смог приехать только на сороковины. Узнал о смерти Андрея на острове Тенерифе, уже после похорон. Запил на неделю. До сих пор не верю, что Андрея нет…
Когда я закончил Высшие курсы сценаристов и режиссеров при Госкино, после «Праздника Нептуна» и других сценариев все пытался написать какую-нибудь хорошую роль для Андрея, но как-то не получалось. Режиссеры выбирали на эти роли других актеров. У каждого режиссера свое видение, и когда говоришь, что это не только хороший актер, но и твой друг, возникают подозрения. Ага, своего пристраивает. И берут другого. Совпадение произошло на сериале «Агент национальной безопасности». И я, и мой друг, однокашник и соавтор на сериале, Игорь Агеев, и режиссер Митя Светозаров Андрея Краско ценили и любили. Так появилась роль Краснова. Писали ее специально под Андрея. Этакий скоморох при богатыре Мише Пореченкове. На мой взгляд, то, что сделал Андрей, является главным украшением сериала. Роль дорабатывал худрук и режиссер — наш друг и соратник, — не всегда, правда, к лучшему. Но она, конечно, обрастала подробностями, актерской импровизацией, что и должно быть в любом фильме. Андрей везде был чрезвычайно органичен. Помнится, драматург Валерий Семенович Фрид учил нас и говорил, что только умный человек может попасть в дурацкую ситуацию — дурак в ней находится всегда. Андрей был настоящим актером и не боялся дурацких ситуаций.
Часто забавные ситуации подсказывала сама жизнь. Однажды звонит мне Андрей и говорит: «Слушай, мне «запорожец» горбатый надоел. В нем зимой холодно». Я спрашиваю: «Отчего холодно? Печка не работает?» Отвечает: «Печка хорошо работает, днища нет. Что делать? Продать его невозможно». Так появился эпизод, когда в серии «Легион» Краснов таранит на своем «запорожце» бандитский джип. «Запорожец» благополучно разбили, и Андрею даже заплатили какую-то положенную за разбитую машину денежку.
Отработали мы первые 38 серий «Агента национальной безопасности». Если бы мне сказали на курсах, что я смогу написать столько, я бы не поверил. Думаю, Игорь Агеев тоже. Дальше работать отказались по причине — важно вовремя остановиться. Ушел Митя Светозаров, ушли я и Игорь Агеев. Остальные серии делали уже другие авторы, сценарии к ним писали некоторые мои студенты. После «Агента…» на Андрея обрушилась слава. Хотя до этого у него были замечательные роли, в «Блокпосте» например, но об этом мало кто помнил. Но после роли Краснова его стали приглашать всюду! Андрей не чванился, — несмотря на плотный график, не отказался сняться и в студенческих работах моего сына Игоря.
Кстати, первая роль в кино у Андрея была в моем любительском фильме. Назывался он «Дом на Земледельческой». Снимали кино в Коломягах (местечко под Питером). Работали «конвасом» на 35-миллиметровой черно-белой пленке. Мой первый «блин». Сценарий написал я, режиссером также был я. Андрей играл главную роль. Прокол был в музыкальном замысле. Внук приходит в разрушенный дом своего умершего деда, мысленно разговаривает с ним, уходит и уносит с собой дедову песню. Русскую «народную» песню написал я, обработали ее собственным ансамблем. Вроде неплохо. Но музыкальный драматургический ход не сработал. Никто ничего не понял — просто идет герой под музыку, и все. Андрей тогда учился в театральном институте у Кацмана. Я работал в народной киностудии ДК Ленсовета. Не спасло фильм и то, что роль деда великодушно согласился озвучить Андрюшин батя — Иван Иваныч. Самое яркое воспоминание о фильме — мороз, пленки мало, бежит она чрезвычайно быстро, оператор Олег Плаксин отогревает аккумулятор в подъезде. Смысл сцены в том, что герой, Андрей, должен в новостройках выйти из трамвая и пойти к дому деда. Трамвай, естественно, самый обыкновенный. Чтобы не бежать целую остановку, Андрей должен быстренько войти в среднюю дверь, а выйти через первую, как будто приехал. Все готовы. Пришел трамвай. Мотор. Камера пошла. Минута, вторая, третья… Снимаем открытую первую дверь. Андрей вошел в трамвай и пытается протиснуться к передней двери. Народу тьма. Выглядит Андрюха весьма странно. Вижу, в трамвае ругань. Наконец, дверь закрывается, и трамвай увозит нашего героя, который так в кадре и не показался. Отсняли целую кассету: на ней подъехал трамвай, дверь открылась, потом закрылась, и трамвай уехал. Зато снято безупречно — Олег Плаксин учился на операторском факультете во ВГИКе…
У меня вообще мало друзей. Андрей был одним из них. Перебираю старые фотографии (см. вклейку). На самой маленькой Андрей, по-моему, только в школу пошел. Вот мы в детстве, стоим, обнявшись, на Дворцовой площади: справа Андрей Краско, в центре я, слева Андрей Проничев. Еще одно фото сделано на дне рождения, уж не помню, чьем именно: я слева, лысый Андрей в центре, готовился к какой-то роли, сбрил волосы, а справа Ираклий Абессадзе. Тоже наш старинный друг и одноклассник. Живет сейчас в Риге. А вот я и Андрей, только волосатые — мода на «Битлз». Ну и еще одно фото с Андреем, где он мне что-то рассказывает про свою бритую голову. Точные года уже не помню, но и так все по лицам видно…
Горько, что Андрей так рано ушел. Много сделал, но играть бы ему еще, играть и играть. Все мои дорогие друзья, живите, пожалуйста, долго!
Ярослав Яковлев, двоюродный брат, мастер по свету
Андрей старше меня на двенадцать лет. С самого детства он во многом был для меня примером. Мне хотелось быть таким же мужественным, как Андрей. Мужское начало вообще либо есть, либо его нет, причем не важно, как мужчина выглядит: маленький он, высокий, толстый, лысый, кареглазый или еще какой-то… Настоящего мужчину всегда видно. В Андрее было очень мощное мужское начало, обаяние, спокойствие, доброжелательность. Андрей относился к людям либо никак, либо по-доброму.
Моя мать — Тамара Васильевна — очень любила Андрюшу. Мы вообще все жили неразлучными семьями, очень дружно. У нас был общий столп — наша бабушка Мария Александровна, которая всех держала вокруг себя. Своих дочерей (мою мать и мать Андрея), Ивана Ивановича — отца Андрея, и Михаила Петровича — моего папу, и естественно, всех внуков.