Ладильщиков почувствовал на ладони теплую, липкую жидкость, Как быть? Уйти с арены? Нельзя прекращать действие. Это расхолодит публику и ослабит дисциплину у животных. Наказать Султана? Нет, нельзя его наказывать. Он царапнул нечаянно. Сам виноват — сделал рывок с «постели» и напугал его. Зверь не должен знать, что он поранил человека, а человек не должен, показывать зверю, что он ранен и расстроен.

— Коля, возьми бинт, — прошептала Мария Петровна. — Не надо, — тихо ответил Николай Павлович. Отбросив в сторону железную вилу, он натянул на ладонь рукав рубашки и прижал ранку пальцами,

— Барьер! — крикнул он повелительно.

На барьер первым побежал Пипо, а за ним львы и Абрек. Мишук сидел возле барьера и шлепал им лапой под заднее место. Львы и. собака скалились, рычали, но остановиться в беге не смели. Угрожающе хлопал по воздуху бич и слышалась строгая и поощрительная команда хозяина.

— Барьер! Браво, Султан! Барьер! Браво, Фатима! На поводке рвался Бой и громко лаял. Наверно, ему тоже хотелось прыгать, Зрители смеялись.

— Э-э, гляди, как медведь-то львам поддает! — кричали с мест.

— На место! — крикнул Ладильщиков, и все животные вспрыгнули на свои тумбы. Они глубоко и часто дышали, сопели. Прыжки — тяжёлая работа, но она оживила их и придала им более бодрый, смелый вид,

— Фатима, ко мне!

Львица спрыгнула с тумбы и, присев, по-кошачьи поцарапала пол — как будто точила когти перед схваткой,

— Фатима, ко мне! — повторил Ладильщиков, Мягким прыжком львица вскинула передние лапы на плечи хозяина и, открыв пасть, зарычала. Ладильщиков обхватил её руками и, сделав подножку, повалил на спину. Зрители испуганно ахнули. Падая вместе с Фатимой на пол, Ладильщиков сказал «на место». Упав на спину, львица тут же вскочила и вспрыгнула на свою тумбу. Оскалилась и рыкнула на, хозяина, будто выразила обиду за своё поражение.

— Султан, ко мне! Фатима, Пипо, алле!

Фатима спрыгнула с тумбы и побежала вдоль решетки. Пипо с разбегу вскочил ей на спину и вцепился зубами в загривок. Ладильщиков сел верхом на Султана и, уцепившись за гриву, крикнул весело:

— Алле! Кругом!

Султан побежал вслед за Фатимой. Зрители зашумели, засмеялись и захлопали в ладоши. Кто-то весело крикнул:

— Кавале-ерия!

Публика громко расхохоталась.

Открыли дверку, и львы один за другим юркнули в свою клетку на колесиках.

Ладильщиков сдержанно поклонился публике, а Пипо, стоя на задних ногах рядом с хозяином, тоже как-то по-человечески кивал своей курносой мордой. Зрители смеялись и продолжительно аплодировали.

Во втором отделении Ладильщиков показал силовые номера, а борьба с медведем была отложена на другой день.

Через два дня в местной газете появилась рецензия и фотоснимок Ладильщикова верхом на льве. Репортер под псевдонимом Марко Брун писал: «В летнем театре нашего города проходят гастроли укротителя и борца Ладильщикова Н.П. Его аттракцион смешанной группы животных — очень интересное зрелище. Зрители единодушно приветствуют нового артиста-самородка. Публика, конечно, не видела «пота репетиций», а со стороны нам казалось, что звери сами охотно проделывают разные трюки. Но это далеко не так, Укротитель — большой труженик. Успех Ладильщикова заключается не только в трюках, но и в том, что всем своим обликом и работой на сцене он создает образ доброго русского молодца, богатыря-змееборца, которому подчиняются сильные звери. Но нам хочется пожелать Ладильщикову, человеку смелому, сильному и ловкому, быть со зверями и удавом более осторожным».

СХВАТКА

Дротянко числился уполномоченным коллектива цирковых артистов, в который входило всего четыре человека: он сам, его жена, администратор Левицкий и старый борец-арбитр Никитин. Этот «коллектив» был лишь удобной вывеской, за которой орудовал Дротянко — директор и он же хозяйчик цирка «шапито» в приволжском городе.

Дротянко был большой, отяжелевший мужчина лет около сорока, с крупным, мясистым лицом и длинными «вразлет» рыжими усами. По внешнему виду он казался человеком простым и добродушным, но был неимоверно жаден до денег и ради своей страсти к наживе способен на многое. С артистами он обращался грубо, а сам находился под башмаком своей жены Берты Карловны, женщины волевой и желчной, с пышной прической огненно-красных волос.

Берта Карловна происходила из волжских немцев, живших недалеко от Саратова. После смерти мужа-нэпмана, имевшего мануфактурный магазин, Берта Карловна, увлечённая цирком и красивым силачом Дротянко, вышла за него замуж и все накопленные торговлей средства вложила в цирковое предприятие с надеждой приумножить свой капитал. Всё цирковое хозяйство Берта Карловна держала в своих руках и лично ведала кассой, не доверяя её даже своему мужу. Иногда она выступала и на манеже: пела под гитару цыганские романсы с вульгарным рыдающим завыванием.

Когда-то Дротянко был рядовым борцом, зарабатывал мало и втайне мечтал «выйти в люди», то есть стать хозяином чемпионата. До революции это ему не удалось, а теперь вот, во время нэпа, на его счастье, подвернулась Берта Карловна с её приличным капитальцем, и Дротянко «вышел замуж», как в шутку сказал об этом клоун Жора. Теперь уж почаще стал Дротянко прикладываться к спиртному, «раздобрел» на вольных, жирных харчах и потучнел, но борьбу не оставлял, хотя и боролся уже ленивее, хуже. Нанятые борцы избегали класть на лопатки директора цирка. Дома жена звала его ласкательно Тихоня, а на людях, в цирке, только на «вы» и Тихон Кузьмич. Пусть артисты чувствуют, что в цирке, на работе, не должно быть никакого панибратства. Иначе, думала она, упадут дисциплина и порядок.

Зарплату артистам выдавали один раз в месяц, но у некоторых, особенно семейных артистов, не хватало денег до конца месяца, и они просили у директора аванс. Вот тут-то Дротянко и корчил из себя барина. Развалившись в мягком кресле и поглядывая то на артиста, просящего аванс, то на кассиршу, он поглаживал усы и с хитроватой усмешкой нараспев говорил:

— Ну, дайте ему, Берта Карловна, сколько-нибудь..

Если Дротянко поглаживал усы одним пальцем, это означало, что можно дать рубль, если тремя пальцами — три рубля, а если же всей пятерней, то можно разориться и на пятерку. Но такая щедрость проявлялась у него редко. Был у Дротянко и такой хитроумный фокус: сколькими бы пальцами он ни поглаживал усы, но если при этом он оттягивал их не вверх, а вниз, то это означало, что ничего не надо давать, хотя он и говорил при этом: «Дайте ему». В таком случае кассирша Берта Карловна отвечала просителю: «В кассе денег нет».

Со своим звериным аттракционом Ладильщиков приехал в этот город по телеграфному предложению Дротянко. При встрече они узнали друг друга, хотя с тех пор, как у них была схватка в Старой Руссе, прошло уже двенадцать лет. Ладильщиков хотел заключить договор, но Дротянко вежливо отказался.

— Что вы, Николай Павлович, — добродушно сказал он, — мы с вами старые знакомые… А эта лишняя волокита и лишние гербовые сборы ни к чему. Я гарантирую вам четвёртую часть всего сбора и уплачу за амортизацию реквизита. Где вы еще найдёте такое щедрое вознаграждение?

Ладильщиков согласился. В конце концов, у него же есть телеграфное обязательство.

Сначала всё шло хорошо. Всё третье отделение Ладильщиков держал своим аттракционом, и сборы были полные. Зашла как-то к Ладильщиковым в артистическую уборную Берта Карловна и, заметив на стене ковер-панно «охота на тигров», приблизилась к нему и, прищурившись (она была близорукой), стала внимательно рассматривать. На переднем плане, около кустов, приникнув к земле и открыв зубастые пасти, уходили от погони два тигра, а вслед за ними в отдалении шагал громадный слон, на котором сидело два полуголых человека в чалмах, с копьями в руках, И все это — тигры, кусты, пальма, слон и индийцы — сияло в оранжевых лучах жаркого солнца, хотя самого солнца не было видно.

Берта Карловна с улыбкой, восхищенно проговорила нараспев: