— Боже мой, — выпалил кто-то. — Штурмовые шаттлы?

МакКвин даже не повернула голову посмотреть кто это был. Это было неважно, но даже если бы и не так, она не могла оторвать глаз от экрана, на котором появилась новая волна стрелок. Их были десятки, и каждая представляла собой штурмовой шаттл Госбезопасности, на борту которого могло быть до двухсот пятидесяти человек. Они неслись прямо к Октагону, как будто пилоты на самом деле верили, что жертва истребителей могла каким-то образом отвлечь системы слежения от их собственного захода. МакКвин смотрела как они приближаются и у неё в мозгу всплыла древняя фраза из истории Старой Земли.

— C'est magnifique, mais ce n'est pas la guerre[4], — очень тихо произнесла она.

— Святый Боже на небесах.

Оскар Сен-Жюст даже головы не повернул и на его каменном лице ничего не дрогнуло. Он был уверен, что член его штаба даже не понял, что произнес эти слова вслух. Но даже в противном случае, и даже если бы этот человек был достаточно глуп, чтобы подразумевать этим критику Сен-Жюста, как человека отдавшего приказ на атаку, гражданин секретарь предпочел бы, только на этот раз, это проигнорировать.

Наблюдая, как нагруженные солдатами штурмовые шаттлы второй волны устремляются прямо в зубы оборонительного огня Октагона, он даже бровью не повёл. Шаттлы летели на скорости немного больше трех махов, но на большей высоте, чем истребители, и импеллерные ракеты искромсали их со смертоносной эффективностью. Системы РЭП* [радиоэлектронного противодействия] шаттлов были лучше чем у истребителей, но вовсе не настолько, чтобы в итоге была какая-то существенная разница. Ракеты без труда рвали их на части. Только два шаттла сумели приблизится достаточно, чтобы попасть под прямой удар размещенного на крыше Октагона энергетического оружия.

Последний штурмовой шаттл рухнул, унося с собой роту солдат Госбезопасности, и в кабинете Сен-Жюста повисла тишина, которую можно было резать ножом. Командующий ГБ твердым взглядом василиска просмотрел на дисплее ужасающий список потерь и слегка пожал плечами.

“Я должен был попробовать. Как бы худо это ни обернулось, другие варианты были ещё хуже. И теперь, как бы плохи они ни были, это всё что у меня осталось”.

Он вздохнул и отвернулся от дисплеев, снова усаживаясь за стол.

— И теперь гражданин секретарь точно знает, кто контролирует оборонительные системы, — тихо прошептала Эстер МакКвин отворачиваясь от главного экрана чтобы взглянуть на мониторы прямой трансляции. Их заполняли пожары и вспышки непрекращающихся взрывов и, при всей безмятежности голоса, глаза её были холодны. — Искренне надеюсь, что тот, кто отдал приказ на эту атаку, кто бы он ни был, выживет и попадет в плен. — продолжала она почти деловым тоном.

— Я и сам бы хотел... обсудить с ним избранную им тактику, мэм, — согласился Букато.

— Признаю, что у них не было никакого шанса прорваться, мэм, — с почтением произнес капитан Рубин, — однако, как вы сами отметили, я не вижу, чтобы у них была реальная альтернатива такой попытке.

— Я это понимаю, капитан, — мгновение помедлив ответила МакКвин. — Однако это с самого начала была безнадежная затея и, кто бы на самом деле ни командовал этими шаттлами, должен был это понять в тот момент, когда мы посбивали истребители. А если понял, и если бы имел хоть каплю смелости, то доложил бы Сен-Жюсту, что посылка шаттлов против этой же самой обороны ничто иное как убийство. У этого не было шансов на успех как у реальной атаки, а если это была всего лишь разведка боем, то истребители уже вызвали реакцию, которая должна была ответить на все его вопросы. В лишних жертвах не было совершенно никакого смысла.

— Даже без учета того, сколько гражданских должно быть убито или ранено падающими обломками.

— Да, без учета, — признала МакКвин. — Однако мы не можем слишком ханжествовать насчет этих жертв, Иван. В конце концов, именно мы выпустили сбившие эти машины ракеты. И я думаю, что в конечном итоге мы несем по меньшей мере такую же ответственность за всех погибших гражданских, как и Сен-Жюст. Если бы мы не выступили, он спокойно сгреб бы нас, расстрелял и ничего из такого бы не произошло.

— Я знаю это, мэм. Но по крайней мере мы пытаемся минимизировать случайные жертвы среди гражданских.

— Верно, как и то, что Сен-Жюст и Пьер на пару уничтожили больше граждан Республики, чем весь Мантикорский Альянс вместе взятый, так что замена их на любое другое правительство по любому должно быть прогрессом. Но у нас в этом действительно есть еще и некий личный интерес, верно?

Она чуть улыбнулась и Иван Букато, к своему огромному удивлению, даже хихикнул.

— Каков последний доклад из порта?

Деловой тон Сен-Жюста с возмутительной непристойностью прозвучал в тихом оцепенении, возникшем после гибели всей бригады гражданина бригадного генерала Томе. Все взоры сконцентрировались на нем, затем одна из работников его штаба встряхнулась и прочистила горло.

— Я... боюсь, новости нехороши, сэр, — признала она. — Сейчас мы получили немного больше данных и похоже, что МакКвин сумела незаметно для нас внедрить генерала Конфланса в структуру командования космопорта. Согласно последней оценке практически весь гарнизон перешел на его сторону в течение первых двадцати минут, что позволило ему получить достаточно живой силы, чтобы отбить атаку гражданина бригадного генерала Бушара. — Она сделала паузу, затем глубоко вдохнула. — И я боюсь что это еще не всё, сэр, — медленно но недрогнувшим голосом продолжила она. — Связь докладывает, что гражданин генерал Мэйтланд только что присоединился к гражданину полковнику Язову в открытой декларации поддержки мятежников.

— Ясно.

Сен-Жюст не позволил отразиться этому в голосе, однако известия о Мэйтланде и Язове нанесли ему тяжелый удар. Язов был первым офицером Госбезопасности, объявившим о поддержке МакКвин. Простой гражданин полковник мог казаться незначительным на общем фоне событий, однако никто лучше Сен-Жюста не знал, насколько успех или провал в подобный момент зависели от впечатлений и реакций напуганных и запутавшихся людей на эти впечатления. И это делало отступничество Язова сокрушительным ударом. Гражданин полковник был отобран в той же степени за свою исключительные лояльность и преданность, как и за способности, когда получил назначение в космопорт Нового Парижа в качестве компетентного старшего помощника политического назначенца, официально руководившего основной столичной магистралью между космосом и поверхностью. По сути, его измена подняла пугающий вопрос о том, до кого из других “отборных” офицеров могла добраться МакКвин.

Это было достаточно скверно, но теперь, похоже, Язов убедил присоединиться к себе своего непосредственного начальника, а их совместное публичное одобрение версии МакКвин насчет случившегося было еще хуже. Если даже офицеры Госбезопасности утверждают, что на самом деле предателем был Сен-Жюст, а МакКвин представляет законный Комитет и его интересы, то неуклонное и в конечном итоге фатальное ослабление его положения станет неизбежным.

“Они вынуждают меня к этому, — почти спокойно думал он. — Они не собираются оставить мне никакого выбора. И если я это сделаю...”

Он на мгновение закрыл глаза и заставил себя повернуться лицом к последствиям решения, надвигавшегося на него с безжалостной мощью Джаггернаута. Это была наверное его единственная надежда на сокрушение МакКвин до того, как баланс сил слишком далеко сместится на её сторону. Он не осмеливался ждать, пока на её сторону перейдет ещё больше дислоцированных в Новом Париже частей регулярной армии, и в особенности, пока его собственный персонал Госбезопасности не начал следовать примеру Язова.