„Главнейшая задача — оградить женщину от порнографии“, — заявил 9 апреля депутат Борис Олейник. Его выступление было посвящено методике борьбы с „порнографической оккупацией“ Советского Союза. Он осудил „так называемые конкурсы красоты“ и предложил Президенту СССР внести свой вклад в борьбу с порнографией, взяв под личную охрану творческие союзы.
Более дифференцированной была позиция Валентина Распутина, заявившего, что статуя Венеры Милосской не является порнографией. Бывший член Президентского совета обвинил в разложении нравственности ВЛКСМ, объяснив это тем, что из 25 тысяч советских видеосалонов около половины принадлежит комсомолу. Резкие обвинения были высказаны также в адрес недавно созданной „Ассоциации по прокату“, руководитель которой Исмаил Тагизаде пользуется, по словам Распутина, консультациями бывшего председателя Госкино Филиппа Ермаша и бывшего генерального прокурора СССР Александра Сухарева.
Как известно, 8 июля 1935 года Советский Союз присоединился к международной конвенции о пресечении обращения порнографических изданий. Статья 22 УК РСФСР предусматривает до трех лет лишения свободы за изготовление или сбыт порнографии, с конфискацией порнографических предметов и средств их производства. Согласно действующему советскому законодательству, порнографическими могут быть не только книги, фотографии и рисунки, но также гравюры, эмблемы и даже магнитофонные записи.
В 1989–1990 годах советской таможней было изъято более 350 тысяч экземпляров печатной и аудиовизуальной продукции, признанной порнографией. Погранзастава на шоссе Финляндия — Ленинград имеет специального дежурного, в обязанности которого входит исключительно просмотр видеокассет, ввозимых в Советский Союз.
В начале 80-х годов были случаи ареста людей за просмотр у себя дома порнокассет. В 1985 году, согласно официальным данным, по статье 228 было осуждено более 300 человек. Протесты творческих союзов и массовое распространение видеотехники снизили это число в 1990 году до 20 человек.
Относительно либеральное постановление, принятое 9 апреля по инициативе комиссии, возглавляемой бывшим актером Николаем Губенко, было явно недостаточным для борющихся с порнографией писателей-почвенников. Василий Белов, ранее заявлявший, что при появлении на телеэкране обнаженной женщины ему хочется разрубить телевизор топором, отказался дать свой комментарий, сказав, что „НГ“ не является независимой газетой».
В СССР к законам пиетета не было ни у кого и никогда. В каждом конкретном случае власти немножко самодурствовали и все решали по своему усмотрению. Хотя при Михаиле Андреевиче Суслове — нашем Главном идеологе до Егора Кузьмича Лигачева — мы не только эротикой публично не баловались, но и фильмов зарубежных, так широко, как сегодня, не крали. При Горбачеве власти уже мало что решали. Видеопиратство в СССР приобрело тотальный, абсолютный характер.
Трехчасовая кассета с копиями порнофильмов стоила 150–200 рублей (в ценах 1990 года). Повышением требовательности со стороны потребителя вызвана необходимость в переводе порнофильмов на русский язык, что и осуществляется, как правило, ленинградскими переводчицами. После перевода порно стоит дороже. По оценкам экспертов, общая прибыль от пиратской перезаписи всех видеофильмов только в Москве составляет шесть с половиной миллионов рублей в месяц. На долю порнофильмов приходится не более 10 %.
Американские и прочие западные фильмы расходятся у нас в видеокопиях в бесчисленном и никем не учитываемом количестве экземпляров. Государство уже махнуло на это дело рукой и лишь собирает небольшие налоговые отчисления с частных владельцев видео прокатных пунктов. Если бы все делалось по законам цивилизованного общества, Спилберг или Бертолуччи утонули бы в рублях, а любой советский человек, зайдя в магазин, мог бы выбрать себе и купить (взять напрокат) записанные фирменные видеокассеты безупречного качества из списка в 7-10 тысяч наименований — на все вкусы и возрасты. На полулегальном советском видеорынке царят пока такие нравы, которые диктуют спрос на сотню-другую западных «эротических комедий» и боевиков. Видео в СССР дальше чем в какой-либо другой стране отстало от культуры и превратилось лишь в средство вышибания денег из кармана молодежи. Исключение составляют, может быть, лишь широко распространяемые у нас на видеокассетах американские или японские мультфильмы для детей. Их записью и распространением отчасти занимаются и официальные видеоклубы, но их доля в общем размахе видеобизнеса (проката и продажи записанных кассет) не составит и одного процента. Остальное все — пиратская деятельность в сфере видео.
Ведь это не очень серьезно, когда наша пресса как крупное событие рассказывала о поступлении в сентябре 1990 года в московские магазины видеокассет с копиями двенадцати новых полнометражных фильмов производства Японии, США, Италии и Испании. И это впервые за несколько лет.
Только случайно, и то если очень повезет, за немалые деньги можно было достать в СССР советские и зарубежные документальные фильмы, снятые в наших «горячих точках», показанные урывками по некоторым местным телесетям, в некоторых кинотеатрах, но которые хотели бы посмотреть миллионы советских людей. Грузины, скажем, желали бы иметь возможность купить копию видеофильма, снятого КГБ в ночь с 8 на 9 апреля 1989 года на площади перед Домом правительства. Решение о показе по центральному телевидению этого фильма с трагедией кровавого погрома десантниками мирной сидячей демонстрации в Тбилиси было принято на самом, казалось бы, высоком уровне — на Съезде народных депутатов СССР (это даже более высокая инстанция, чем Верховный Совет СССР), — но фильм этот советскому народу так и не показали. Фильм, снимавшийся операторами КГБ постоянно в течение нескольких часов, был характерен тем, что в нем исключался монтаж (перестановка, изъятие некоторых кадров и т. д.), так как одновременно со съемкой зритель видит на экране таймер, отсчитывающий минуты и секунды в реальном масштабе времени. Зритель видит, в котором часу начался разгон демонстрантов, и все детали продолжавшегося всего 20 минут побоища с использованием танков и обезумевших от собственной жестокости десантников с саперными лопатками наперевес. (Ни один из военных не был убит, тогда как на площади погибло 20 человек, в том числе двое молодых мужчин, остальные женщины самого разного возраста.)
В середине января 1991 года в Москве с огромным успехом прошел организованный ассоциацией советских киноинициатив фестиваль «Шедевры европейского кино, неизвестные в СССР». Но те журналисты, которые вечером 16 января не пошли на встречу с французскими кинематографистами в посольстве Франции, а пришли в Дом кино на встречу с документалистами Литвы, увидели фильм, снятый в Вильнюсе в ночь с 12-го на 13-е во время захвата телецентра частями советской армии. Вечером 17 января фильм был показан по ленинградскому ТВ:
По Вильнюсу мчатся танки. Мчатся грузовики с солдатами. Танки окружают башню телецентра.
Бронированные машины и автоматчики в бронежилетах отделены от входа в телецентр хрупкой плотью людей. Небронированных и безоружных.
Автоматная очередь. Крики: не бойтесь! это холостые! А камера уже показывает дырки в бетонной стене — дырки от «холостых». А вот уже ведут к машине «скорой помощи» залитого кровью парня с дырой вместо щеки — от «холостых». Крики: этот стрелял! этот! — и камера показывает рослого парня в пятнистом комбинезоне. Он стоит на броне, с автоматом в руке, высоко над толпой, — победитель людей.
Башня танка угрожающе поворачивается — хобот орудия ищет цель.
Раздавленные танками автомашины. Раздавленный грузовик, который вез детские игрушки.
Раздавленные машины остались на улице. Раздавленных людей увезли.
Больница. Пожилой шофер грузовика с игрушками. Сломан позвоночник. Но говорить может. Вспоминает 1940-й, приход фашистов.
И вот — штурм телецентра. Грохот выстрелов. Здоровенные парни изо всей силы бьют людей прикладами автоматов. Крики избиваемых. Отточенные движения избивающих. Почти без замаха. Резкий, проламывающий тычок — такой удар не блокируется.