Я подошел к двери, одернул китель. От волнения запершило в горле. Дверь в кабинет была открыта, но там никого не оказалось. Вышел на крыльцо и, уже спускаясь по ступенькам, услышал знакомый голос:

- Ну как, навоевались?

Обернувшись, увидел Алексея Николаевича. Он направлялся к дому от узла связи армии. Выпалил, как на инспекторском смотре:

- Здравия желаю, товарищ генерал. Прибыл в штаб в связи с убытием бригады в тридцать вторую армию. А на ваш вопрос вынужден ответить отрицательно. Война ведь еще не закончилась.

- Что верно, то верно. Впереди еще много дел.

Командарм улыбнулся, взял меня под руку и пригласил в кабинет. Указав на стул возле стола, он сел на свое рабочее место.

- Вы первый участник десантной операции, которого я встретил. Расскажите мне все без прикрас.

Я впервые видел Алексея Николаевича в таком хорошем настроении. Обычно командарм был сдержан и не проявлял особенно своих чувств. Но сейчас для это го были веские причины - дела шли успешно.

Начал я издалека, с того момента, когда он в Алеховщине поставил нашей бригаде боевую задачу. Когда же я стал рассказывать о марше в Новую Ладогу, о подготовке и планировании операции вместе с моряками, о тренировках на десантных судах, Алексей Николаевич, не перебивая меня, вызвал майора Кивелева и попросил принести рабочую тетрадь.

Раскрыв тетрадь, командарм начал делать в ней пометки. Когда же я подошел в рассказе к моменту высадки бригады на берег и к боевым действиям на плацдарме, он остановил меня, задумчиво походил по кабинету, потом пристально посмотрел мне в глаза и сказал:

- У каждого командира бывают такие мгновения, когда бой еще идет, а он каким-то десятым чувством даже в самый тяжелый момент понимает, что он уже выигран. Скажите, когда на плацдарме сложилась самая тяжелая ситуация и когда вы с комбригом почувствовали, что задача все же будет выполнена?

- Самыми трудными были, пожалуй, второй и третий дни, когда подошла третья бригада.

- Почему?

- Фашисты ожесточились до предела. Поняли, видимо, что если не уничтожат нас порознь, то все пропало. Да и шторм был им на руку. Подошедшая бригада из-за шторма двадцать четвертого июня не могла высадить больше одной роты. Основные силы сошли на берег на другой день. Хотя были моменты и потяжелее. Например, когда у Боевого знамени бригады осталось всего три автоматчика из резерва...

- Ну, а когда вы лично почувствовали, что бригада выполнит задачу?

- Если иметь в виду психологическую сторону дела, то в первый же день... В тот день мы отбили шестнадцать атак, но у людей был невиданный боевой подъем. Выбить десятников с железной и шоссейной дорог фашисты смогли бы только в одном случае: если бы

никого из них не осталось в живых. А на такой бой у противника не хватило ни сил, ни мужества.

Алексей Николаевич снова походил по кабинету, поглаживая коротко остриженные, изрядно поседевшие за последнее время русые волосы. Потом сел рядом и положил руку на спинку моего стула. Сказал:

- Рад, что не ошибся в выборе бригады. В армии их было несколько. Советую вам, Степан Яковлевич, - он впервые назвал меня так, - посмотреть еще раз всю боевую документацию и написать статью для журнала.

Зазвонил телефон. Алексей Николаевич встал, обошел вокруг стола и взял трубку. Он внимательно выслушал говорившего.

- Меня вызывает командующий фронтом, - после паузы сказал командарм. А вам нужно догонять бригаду. Охрана есть? Не нарвитесь на диверсантов. Мне известно, что севернее Суоярви выловили уже несколько групп.

- Охрана есть, - доложил я. - Мы здесь вдвоем с начальником политотдела.

- Тогда все в порядке. Счастливого вам пути. И. . дойти живым до Берлина.

В середине дня 3 августа мы с Владимиром Александровичем Суровым прибыли в назначенный район южнее Суоярви. Бригада туда еще не подошла. Она двигалась несколько восточнее, по более длинному маршруту. Да и скорость ее была меньше, чем у легковых автомобилей, на которых добирались мы.

Засветло мы отрекогносцировали район большого привала и ожидали подхода частей. А они последние 80 километров двигались в условиях постоянного воздушного воздействия противника. Финские самолеты то и дело появлялись над колонной, но наши истребители отгоняли их. Возле Куолисмы нескольким бомбардировщикам врага удалось прорваться к цели и сбросить бомбы. Удар пришелся по управлению бригады. Но личный состав и автотранспорт штаба потерь не понесли, если не считать легкого ранения осколком авиабомбы начальника штаба артиллерии бригады капитана Г. И. Пшеничного.

4 августа бригада уже была в бою. Она действовала в полосе 289-й стрелковой дивизии, куда вскоре подошли 3я и 69я морские стрелковые бригады. Активные действия здесь продолжались почти неделю.

Успешно проведенные войсками Ленинградского и Карельского фронтов на Карельском перешейке и в Южной Карелии наступательные действия, разгром немецко-фашистских войск в Белоруссии и выход наших частей к границе Восточной Пруссии, успешное наступление наших войск на Украине и вывод из войны на стороне Германии, Румынии и Болгарии повлияли на Финляндию. В конце августа ее правительство заявило о желании вести с Советским Союзом переговоры о прекращении военных действий и заключении перемирия.

В 8 часов утра 5 сентября войска Карельского и Ленинградского фронтов прекратили военные действия против Финляндии. Это событие воины бригады, вышедшие на государственную границу с Финляндией, отметили импровизированным салютом.

А через два дня наша бригада начала марш в район Медвежьегорска, чтобы, преодолев свыше двухсот километров, погрузиться в эшелоны и отправиться к новому месту дислокации по железной дороге. Путь лежал в Заполярье.

Стояла сухая осенняя погода, свойственная Южной Карелии в эту пору. Золотой наряд на березах, в багрянце осины. И темный фон хвойного леса. Тишина. Ни выстрела. Ни единого завывания бомбы. И лишь земля, опаленная войной, возвращала к действительности. Мы двигались по местам боев 32-й армии. На пути - наскоро восстановленные натруженными руками саперов мосты, объезды разрушенных участков дорог, сгоревшие селения, в которых мертвыми свидетелями происшедшего стояли печные трубы. Исстрадавшаяся, местами обуглившаяся, но такая дорогая сердцу земля. Бойцы, чьи родные места находились неподалеку, припадали к ней и целовали ее. И клялись освободить от врага всю советскую землю, до самого последнего метра, чего бы им это ни стоило.

В бригаде значительная часть бойцов была из сельской местности. Хлеборобы, на время войны ставшие защитниками Отчизны и честно выполнявшие свой сыновний долг, они истосковались по земле. Сам в прошлом сельский житель, я понимал их и жаждал, как и они, как все советские бойцы, скорее разбить ненавистного врага, вырвать с корнем фашистское жало, чтобы никогда не было матерей, оплакивающих не вернувшихся с войны сыновей.

Вторые сутки шагают солдаты, отмеривая все но

вые и новые километры. Сколько еще путей-дорог впереди? А дойти надо обязательно до самой Победы. Этим живет каждый из моих однополчан.

Чередуются малые и большие привалы. Сами уставшие, командиры и политработники в короткие минуты отдыха подбадривают бойцов словом, шуткой, личным примером. Работники политотдела видны то здесь, то там. Кажется, что они двужильные. А все потому, что тянутся за майором Суровым, своим начальником.

Железнодорожные эшелоны повезли бригаду на север, где она вошла в состав 127-го легкого стрелкового корпуса.

Мы подоспели вовремя. Здесь, в Заполярье, готовилась Петсамо-Киркенесская наступательная операция.

С отрывом от баз снабжения

Разгром немецко-фашистских войск в Карелии, поражение группы армий "Север" в Прибалтике изменили обстановку и на северном участке советско-германского фронта. В результате мощных ударов советских войск была восстановлена почти на всем протяжении государственная граница с Финляндией. Лишь в Заполярье, между реками Западная Лица и Титовка, немецко-фашистские войска еще оккупировали небольшую часть советской территории И держались за этот клочок земли буквально зубами.