— На колени, если дорога жизнь!

Бургундец беспрекословно повиновался. Стараясь остановить хлеставшую из носа кровь, он встал на колени и бросил на своего победителя угрюмый взгляд.

— Отправишься к герцогу Бургундскому. Передашь, что граф Д,Арманьяк вызывает его на поединок. Добавишь так же, что в случае если он откажется, я перед всеми назову его трусом! Негодяем же он всегда был!

Бросив эти слова, Жан направился в сторону реки. У кромки воды он спешился. Взяв под уздцы коня, он вошёл вместе с ним в воду и…поплыл обратно на противоположный берег. Ни Д,Арманьяки, ни даже крестьяне, не упустили ни единой детали из произошедших событий. По этой причине, почти все с неослабным вниманием следили за приближением Жана. Очень скоро он благополучно выбрался с конём на берег. Пока конь фыркал и тряс гривой, Жан подошёл к крестьянину, который заговорил с ним и негромко произнёс:

— Никто не даст вас в обиду!

Крестьянин низко поклонился и подобострастно отвечал:

— Мы уже всё поняли, ваша светлость!

Кланяясь, крестьяне стали покидать Д,Арманьяков. Жан лишь короткое время следил за ними. Едва крестьяне исчезли из виду, он сбросил верхнюю одежду, оголившись до пояса. А за ней сбросил и сапоги, в которых хлюпала вода. Оставив всё это сушиться на солнце, он сел на траву и устремил взгляд на реку. Вначале рядом с ним появились Капелюш и Ле Крусто. А вслед за ними и остальные Д,Арманьяки окружили Жана плотным кольцом. Многие из них смотрели на спину Жана. На ней были хорошо заметны глубокие шрамы от ударов плетьми.

— Откуда это? — негромко спросил у него Капелюш.

Не глядя на него, Жан, тем не менее, понял, о чём шла речь.

— Меня часто били. Особенно в детстве, — с видимым равнодушием ответил Жан.

— За что? — вырвалось у Капелюша.

— Иногда за дело, а чаще всего без видимой причины. Нас всех били. Никто из нас не был исключением.

Капелюш сел рядом с Жаном. И хотя разговаривал он один, все остальные, затаив дыхание, слушали. В особенности это касалось Ле Крусто.

— Видать, не только мне тяжело пришлось, — положив руки на колени, заговорил Капелюш, — я дни и ночи проводил за веслом. Если б я хотел жить, то наверняка бы давно умер на галере. Мне было безразлично, что происходит и с кем происходит. Так было. Пока я не увидел тебя. Знаешь, Жан… — в голосе Капелюша почувствовалась особенная нежность, — ещё до того как я узнал тебя, меня потрясла твоя способность сражаться. С того времени, как я оказался на галере, мне приходилось видеть много сражений и много отважных людей, но ни разу похожего на тебя. В тебе есть безумие, гнев, ярость…И слишком много силы. И как вообще тебе удаётся совершать все эти вещи? Кто тебя научил?

Жан невесело усмехнулся.

— Долгие годы меня только и делали, что учили сражаться. У султана есть особые отряды. В них набирают детей пленённых или убитых христиан. И я попал туда. Следы на моей спине остались от плётки Аги. Этот человек командовал нашим отрядом. Ага…учит этих детей сражаться. Он учат их всему. При этом мы спали на земле и ели скудную пищу. Достигнув четырнадцати лет, мы впервые приняли участие в настоящем сражение. После этого, сражения происходили всё чаще. Каждый раз ты учишься сражаться лучше. Оттого, как быстро ты двигаешься, как хорошо ты управляешь конём, зависит твоя жизнь. Вот и весь секрет.

— А чему вас учили, монсеньор? — раздался позади Жана чей-то голос.

На губах Жана заиграла озорная улыбка.

— Сейчас я вам покажу одно из занятий! — Жан поднялся и попросил дать ему пять сабель. Получив нужное, он отправился куда-то в сторону. Все с удивлением следили за его действиями. А Жан просто раскладывал на земле сабли через определённое расстояние. Уложив последнюю на земле, он вскочил в седло. На глазах у всех, он понёсся в сторону первой сабли. Достигнув её, он резко свесился с седла и поднял её. Конь понёсся дальше. На сей раз, Жан уже свесился по другую сторона с седла и поднял вторую саблю. Таким образом, свешиваясь на полном скаку, то на одну сторону, то на другую, он поднял все пять сабель с земли. Затем сделав круг, подскакал к Д,Арманьякам и вернул взятые сабли обратно, сопровождая этот жест словами:

— Попробуйте сделать как я, и вы поймёте, чему меня учили!

— Да это же легко, — раздались уверенные голоса.

Следующие два часа превратились для Д,Арманьяков в настоящее веселье. То и дело слышался весёлый хохот. Хохот сопровождал падение очередного смельчака. Почти все, включая Ле Крусто, сделали несколько совершенно бесполезных попыток, пытаясь повторить действия Жана. Лишь некоторым удалось поднять один раз саблю. Один из Д,Арманьяков даже порезался, пытаясь поднять оружие. В конце этого занятия все осознали очевидную истину. Сделать это не так просто, как казалось на первый взгляд. Осознание этой истины, тем не менее, не испортило общего веселья. В отличном расположении духа, осыпая друг друга шутками, Д,Арманьяки отправились обратно в город.

Глава 43

Тяжелая ноша

Весёлое настроение покидало Д,Арманьяков по мере того, как они приближались к замку. Повсюду их встречали настороженные, а порою даже сочувственные взгляды горожан. Жан, погруженный в размышления, не обращал на них внимания. Ле Крусто же такое поведение горожан настораживало. Ещё больше его насторожило присутствие…Таньги. Он увидел его, как только Д,Арманьяки проехали через подъёмный мост и въехали во двор замка. Тот стоял рядом с каретой, на дверце которой был изображён королевский герб. Таньги находился практически в полном одиночестве. Никого, за исключением стражников и кучера, во дворе не было заметно. Ле Крусто почувствовал недоброе, разглядев выражение лица Таньги. Тот выглядел совершенно бледным и сильно нервничал. Поведение совершенно не свойственное Таньги. Едва Жан спешился, Таньги направился к нему, чем ещё больше удивил Ле Крусто. — Да что это с ним? — напряжённо размышлял Ле Крусто не упуская его из виду. Тем временем, Таньги подошёл к Жану и коротко представился.

— Таньги дю Шастель!

— Я знаю, кто вы! — коротко ответил Жан, останавливаясь перед ним. Бросив взгляд на карету, Жан коротко спросил. — Вас прислал король?

— С заверениями истинной дружбы! — Таньги поклонился Жану и добавил. — Монсеньор, вы должны верить его величеству. Он искренне скорбит о случившемся. Скажу от себя. Вины короля в произошедшем несчастье…нет. У вас есть враги. И они делают всё, чтобы поссорить вас, монсеньор, с его величеством. Прошу вас,…прежде чем делать выводы, попытайтесь принять эту истину. Не возлагайте на короля вины. Ибо это станет огромной ошибкой и лишь упрочит положение ваших врагов. Я прошу вас довериться мне. Я посвящу вас во все обстоятельства известные мне. Тогда вы поймёте, как обстоит истинное положение дел. Я скажу больше. Его величество готов оказать вам любую посильную помощь в поиске виновников и…Таньги осёкся. Он с ярко выраженным беспокойством следил за Жаном. Тот совершенно изменился в лице. Подняв на Таньги напряжённый взгляд, он тихо спросил:

— О каких виновниках вы говорите? Полагаю, речь идёт не о моей сестре… тогда о чём?

— Монсеньор, прошу вас,…король не виновен…

Услышав эти слова, Жан смертельно побледнел. Он отступил на шаг назад и с мукой в голосе прошептал:

— Что…что с матушкой?

Не в силах выдержать взгляда Жана, Таньги так же тихо прошептал:

— Её больше нет с нами,…я привёз Луизу. Она в часовне…с ней…с ней ваша сестра.

Услышав эти слова, Жан вначале пошатнулся, а через мгновение двинулся в сторону часовни. Таньги, Ле Крусто и Капелюш молча последовали за ним.

В центре маленькой часовни соорудили пьедестал. Пьедестал покрыли красной материей. На нём и лежала тело графини Д,Арманьяк. Вокруг пьедестала горели десятки свечей. Три человека, — два священника и Анна, — преклонив колени, усердно молились перед телом покойной. Войдя в часовню, Жан остановился. В этот миг, заслышав шум шагов, Анна подняла голову, а в следующее мгновение поднялась и устремила на брата взгляд полный слёз. Жан очень медленно подошёл к пьедесталу. Его рука потянулась к голове матери.